Алисон Ноэль - Вечность Страница 10

— Тебе дали ВИП-карту? — спрашивает Майлз, с дикой скоростью нажимая большими пальцами кнопки смартфона. Он участвует в двух разговорах одновременно.

— Смейся, смейся! Место действительно шикарное. А когда Эванджелина нашла себе парня и бросила меня, я познакомилась с другой девчонкой, даже еще круче. Она, кстати, тоже совсем недавно сюда переехала. Мы с ней, наверное, будем дружить — сходим куда-нибудь и все такое.

— А нас побоку? — притворно ужасается Майлз.

Хейвен делает гримасу.

— Да ну тебя! Во всяком случае, субботу я провела лучше вас. Ну, может, не лучше тебя, Деймен — ты, кажется, тоже развлекаешься на уровне, но, уж точно, лучше этих двоих! — Она показывает на нас с Майлзом.

— А как прошел матч? — Я толкаю Майлза локтем, чтобы отвлекся наконец от своего электронного бойфренда.

— Я понял только, что боевой дух был высок, как никогда, одна команда выиграла, другая проиграла, а я большую часть времени просидел в туалете — отправлял послания этому типу, а он, похоже, просто наглый врун! Вот, смотрите! — Майлз тычет пальцем в экранчик. — Я все выходные просил его прислать фотографию, иначе ни за что не стану встречаться в реале — и вот что он мне прислал! Пижон дурацкий!

Я пытаюсь рассмотреть крошечную картинку. Не понимаю, отчего он так завелся. Спрашиваю:

— Откуда ты знаешь, что на фото не он?

Вместо Майлза мне отвечает Деймен:

— Потому что это моя фотография.

Глава 9

Оказывается, Деймен, еще когда жил в Нью-Йорке, какое-то время подрабатывал фотомоделью, и его снимки до сих пор бродят в киберпространстве — только и ждут, чтобы кто-нибудь скачал их и выдал за свои.

Мы, конечно, весело смеемся над этим странным совпадением, но я одного понять не могу: если Деймен только что переехал сюда из Нью-Мехико, а вовсе не из какого не из Нью-Йорка, разве не должен он на фотографии выглядеть… ну, скажем так — несколько моложе? Не может человек в семнадцать лет выглядеть точно так же, как в четырнадцать, ну, пусть даже пятнадцать — а на снимке в смартфоне Майлза Деймен точь-в-точь такой же, как сейчас.

Бессмыслица какая-то.

Придя на урок рисования, я немедленно отправляюсь в кладовку, хватаю свои вещи и сразу иду к своему мольберту, никак не реагируя на то, что Деймен в этот раз устроился поближе ко мне. Сделав глубокий вдох, я застегиваю халат поверх обычной одежды, незаметно бросаю взгляд на холст Деймена и столбенею: на мольберте возникает настоящий шедевр — великолепная копия картины Пикассо «Женщина с желтыми волосами».

Сегодняшнее задание — воспроизвести один из шедевров мировой живописи. Нужно выбрать какую-нибудь всем известную картину и, по мере сил, нарисовать копию. Я почему-то думала, что проще всего будет намалевать простенькие завитушки Ван Гога — высший балл обеспечен, и стараться не надо. Но, судя по беспорядочным цветовым пятнам на моем холсте, рассчитала я неправильно, а переделывать поздно. Не знаю, как быть.

С тех пор, как у меня появились особые способности, я практически перестала учиться. Мне даже учебник читать не надо — только положу руки на обложку, и содержание книги возникает у меня в голове. То же и с контрольными — сложностей для меня больше не существует. Достаточно провести пальцами по списку вопросов, и ответы появляются сами собой.

Другое дело — изобразительное искусство.

Талант не подделаешь.

Поэтому моя картина — полная противоположность произведению Деймена.

— «Звездная ночь»? — спрашивает он, кивком указывая на мою, еще не просохшую, убогую пятнистую мазню.

Я вся сжимаюсь от стыда. И как он только догадался, что я пыталась изобразить?

Потом, чтобы еще раз себя помучить, снова оглядываюсь на его работу — легкие, уверенные мазки, плавные линии… Еще один пункт в бесконечном списке всего того, что он потрясающе хорошо умеет.

Нет, серьезно! На английском Деймен с ходу отвечает на любые вопросы мистера Робинса, и это довольно странно — получается, он за одну ночь прочел «Грозовой перевал», все триста с чем-то страниц? А уж как он историю знает! В разговоре может запросто упомянуть какой-нибудь исторический факт, словно сам жил в те далекие времена. К тому же он одинаково хорошо владеет и правой, и левой рукой. Вроде, ничего особенно выдающегося в этом нет? А вы бы посмотрели, как он одной рукой пишет, а другой в то же время рисует, и ничего, одно другому не мешает. А уж о возникающих из ничего тюльпанах и волшебной авторучке нечего и говорить.

— Удивительно! Как будто рука самого Пабло! — восхищается мисс Мачадо, поглаживая длинную блестящую косу и любуясь произведением Деймена.

Аура у нее пульсирует чудесным кобальтово-синим оттенком, а мысли скачут и кувыркаются от восторга. В мозгу прокручивается длинный список талантливых подростков, которые раньше у нее учились, но ни у одного она не встречала такой невероятной природной одаренности — не встречала до сегодняшнего дня.

— А что у тебя, Эвер?

Улыбка все еще у нее на лице, но про себя миссис Мачадо недоумевает: что же такое здесь нарисовано?

— Я, э-э, хотела скопировать Ван Гога… «Звездную ночь», знаете?

От позора я съеживаюсь. Мысли учительницы подтверждают худшие мои опасения.

— Что ж… Неплохо для начала. — Мисс Мачадо кивает, старательно удерживая на лице нейтральное выражение. — Стиль Ван Гога только кажется простым. И не забывай про золотые и желтые тона. Все-таки ночь-то звездная!

Она отходит от моего мольберта, и ее аура сразу увеличивается и начинает светиться. Я понимаю, что мой рисунок ей не понравился, и все-таки она постаралась не показать этого — уже спасибо. Сгоряча обмакиваю кисточку в желтую краску, не промыв после синей, и тут же на холсте остается здоровенная зеленая клякса.

— Ну как же это делается?!

И отчаянии мотаю головой, сравнивая поразительно хорошую работу Деймена с моей поразительно плохой. Самооценка у меня стремительно падает почти до нуля.

Деймен улыбается, поймав мой взгляд.

— Как ты думаешь, у кого учился Пикассо?

Я роняю кисточку на пол. Зеленые брызги шлепаются мне на туфли, на халат и лицо. Деймен наклоняется за кисточкой, и я не дышу все то время, что он поднимает ее и вкладывает мне в руку.

— Всем приходится с чего-то начинать, — говорит он.

В его глазах пылает темный огонь, а пальцы находят шрам у меня на лбу.

Тот, что спрятан под челкой. Тот, о котором ему знать просто неоткуда.

— И у Пикассо тоже был учитель.

Деймен улыбается, убирает руку — и вместе с ней исчезает тепло. Он возвращается к своему мольберту, а я вспоминаю о том, что нужно дышать.

Глава 10

На следующее утро, собираясь в школу, я совершаю большую ошибку — прошу у Райли совета, какой выбрать свитер.

— Как ты думаешь, этот или этот? — Я показываю сначала синий свитер, потом зеленый.

— Покажи-ка еще раз тот, розовый.

Райли сидит на туалетном столике, задумчиво склонив голову к плечу.

— Нет у меня розового! — хмурюсь я.

Хоть раз могла бы она побыть серьезной? Нет, из всего нужно устроить цирк.

— Ну, давай, помоги мне, часы тикают!..

Райли, щурясь, трет подбородок.

— Как по-твоему, этот цвет ближе к небесно-голубому или к васильковому?

— Ладно, не надо ничего!

Я швыряю в сторону синий свитер и рывком натягиваю на голову зеленый.

— Иди в синем.

Я замираю — нос, рот и подбородок укрыты пушистым вязаным воротом, видны только глаза.

— Серьезно — синий подчеркивает цвет твоих глаз.

Смотрю на нее в упор, потом бросаю зеленый и беру тот, который она посоветовала. Шарю в поисках блеска для губ и уже собираюсь его накладывать, когда Райли вдруг спрашивает:

— Ну, так в чем дело-то? Муки выбора, потные ладошки, косметика… Что происходит?

— Я не пользуюсь косметикой, — возражаю я и внутренне сжимаюсь, потому что мой голос чуть не срывается на визг.

— Прости меня за формализм, Эвер, но блеск для губ — это косметика. Совершенно точно! А ты, дорогая мои сестричка, явно нацелилась им воспользоваться.

Блеск для губ летит в ящик. Я хватаю обычную гигиеническую помаду, намазываю ее на губы тусклым восковым слоем.

— Ау? Не слышу ответа!

Крепко сжав губы, выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице.

Сестра тащится за мной.

— Отлично, будь по-твоему. Но угадывать ты мне не помешаешь!

— Делай, что хочешь, — бурчу я, входя в гараж.

— Так, понятно, что это не Майлз — ты, безусловно, не в его вкусе. И не Хейвен, потому что она не в твоем вкусе. Остается… — Райли проскальзывает через запертую дверцу машины прямо на переднее сиденье, и я стараюсь не вздрогнуть. — Да, вообще-то, этим твой круг друзей и ограничивается, так что я сдаюсь. Ну, скажи мне!

Я открываю дверь гаража и забираюсь в машину более традиционным способом. Завожу мотор, заглушая голос младшей сестры.