Александр Светин - Anamnesis morbi. (История болезни) Страница 12

Я рассеянно кивнул. Петрович выудил из кармана неизменное яблоко и положил его сквозь притихшего Хруля на тумбочку. Я скосил глаза в ту сторону: яблоко оказалось где-то в области интимного места полтергейста… или у них нет интимных мест?

— Держи, Палыч, грызи витамины и поправляйся. Ты нам нужен. Живым и неподжаренным желательно, — хохотнул Петрович и покинул палату.

Раздалось громкое чавканье. Хруль нагло объедал больного, с аппетитом поглощая дар Петровича. Ни стыда, ни совести у этих полтергейстов!

— Хруль, ты же здесь не для того, чтобы сообщить мне печальную весть о моем невозвращении в Улей? — включил я дедукцию.

Ушастик что-то промычал набитым ртом и судорожно сглотнул. Я терпеливо ждал.

— Верно, не для того, — Хранитель наконец покончил с яблоком. — Есть способ вернуть все на круги своя.

— И как же?

— Видишь ли, за всю историю человечества существовали всего три вещи, способные прекратить отток душ из Ульев. Три мощных артефакта, созданных теми, кого ОН наделил своей силой. Первый из них, точнее, первая — легендарная Панацея, средство от всех человеческих недугов. Владеющий этим средством мог не только исцелять любые болезни… согласно мифам, он мог и оживлять умерших. Беда в том, что никто не знает, существовала ли Панацея в действительности или это всего лишь красивая легенда… — Хруль умолк, задумавшись.

Я нетерпеливо спросил:

— А оставшиеся два? Это что?

— Второй артефакт широко известен. Это Святой Грааль, в тщетных поисках которого состарилось не одно поколение крестоносцев. В отличие от Панацеи, Грааль действительно существовал… или существует. Но след его был окончательно утрачен еще в Средние века по вашему летоисчислению.

— А третий? — поинтересовался я, уже догадываясь, каким будет ответ.

— А третий — жезл Асклепия. До последнего времени считалось, что его не существует… что это — всего лишь атрибут легендарного бога медицины. Но тут появился Димас Антониди, на пороге смерти открывший тебе тайну. Он не лгал, Павел. Глядя в глаза смерти, не лгут. Жезл действительно существует, и он там, где указал грек. И тебе придется отправиться за ним. Иначе — конец всему. Других вариантов вновь наполнить Ульи просто нет, — в голосе Хранителя прорезались металлические нотки.

— Но как этот жезл может прекратить утечку душ? — недоумевал я.

— Ты не понимаешь. Возвращение в ваш мир столь мощного артефакта, как жезл Асклепия, сдвинет баланс сил в ЕГО пользу. Это очень сложно объяснить… как все работает. Просто поверь мне: если ты найдешь и вынесешь жезл из Лабиринта, все изменится. Не станет больше Хозяев. Души Охотников вернутся в Ульи. Все души, захваченные прежде ДРУГИМ, смогут вернуться… и твоя душа, Павел, тоже, — Хруль пристально взглянул на меня: — И еще… ты сможешь исцелить Вику.

Последний аргумент, пожалуй, оказался самым действенным. Если абстрактное спасение мира казалось мне чем-то вроде плохой пародии на голливудские боевики, то мысль о возможности спасти Вику захватила меня полностью. Да и о своей бессмертной душе надо бы позаботиться. Я понял, что на Крит лететь придется.

— Но учти, Павел, на тебя очень скоро начнется настоящая охота.

— Но помни, ровно в полночь твоя репа превратится в тыкву! — пробормотал я и поинтересовался: — Хозяева?

Хруль тяжело вздохнул и взмахнул ушами.

— Хозяева страшны только ночью. От рассвета и до заката они не появляются. И еще: они никогда не сунутся домой к жертве. В том числе и во временное ее жилище. Это касается и гостиниц, общежитий… даже палатка надежно защитит тебя от них. Но не от людей. Охотники не связаны никакими запретами. Это просто люди. Люди с украденными душами. Которые способны на все. Более всего опасайся их, потому что они повсюду.

— Как их узнать?

Хруль пожал плечами:

— Никак. Хотя, наверное, если средь бела дня за тобой увяжется тип с дубиной и недобрым взглядом, то, скорее всего, это один из них. Даже я не могу их распознать. Могу иногда лишь почувствовать их присутствие… но точно определить, кто именно бяка — не могу.

— А эти… Хозяева? Они как выглядят?

— Ты сам поймешь, когда увидишь. Это сложно объяснить словами. Они — не из вашего мира… и ваши слова тут не подходят.

Глава 7

18 июля, 10.35, Нероград,

четыре километра к северу

Клара вошла в свой подъезд и нажала кнопку вызова лифта. Прошедшее дежурство выдалось на редкость скверным. Сначала бесконечные реанимации умирающего Антониди, потом — этот дурацкий случай в кардиологии… Надо же, Пал Палыча чуть не убили! Конечно, сам виноват: нечего было пальцы под электроды совать… задумался, что ли? Он с самого начала, как только прибежали на место, был слегка не в себе. Раньше за ним такого не замечалось. Хорошо хоть все обошлось…

В подъезд вошел высокий, хорошо одетый мужчина, лицо которого показалось Кларе смутно знакомым. Где-то она видела его совсем недавно… вот только где? Мужчина встал рядом с Кларой и в ожидании лифта уставился на мигающие цифры этажей. Двери раскрылись. Незнакомец пропустил Клару вперед и, войдя следом, поинтересовался:

— Вам на какой?

— Седьмой.

Невольный спутник улыбнулся и ткнул пальцем в нужную кнопку. Старенький лифт, недовольно кряхтя, вознесся на седьмой этаж. Клара достала из сумочки ключи и шагнула в открывшийся проем. Мужчина тоже вышел из лифта, роясь и звеня чем-то в объемистом портфеле. Девушка подошла к своей двери и привычным движением открыла замок…

— Карл у Клары украл кораллы! — внезапно прозвучало у нее над самым ухом.

Клара вздрогнула и обернулась. Давешний незнакомец, опять улыбаясь, протягивал ей что-то белое. Она не успела сообразить, что именно, поскольку это «что-то» вдруг ткнулось ей в нос и рот, источая удушливую волну едкого, очень знакомого запаха. Вторая рука улыбчивого мужчины оказалась у нее на затылке, вдавливая лицо во влажную холодную массу. Запах стал совершенно невыносимым. Клара попыталась освободиться, но руки и ноги перестали повиноваться ей. Уходящим сознанием успела отметить, что ее затаскивают в собственную квартиру. А потом стало темно…

Сильно болели запястья. И голова… голова просто раскалывалась. Во рту поселился мерзкий привкус, делающий Кларино положение совершенно нетерпимым. Она открыла глаза. Над ней оказался хорошо знакомый, изученный до мелочей, потолок ее спальни. Потолок был слегка размыт и покачивался. Клара не успела удивиться этой неправильности, как появилась другая: жутко болящие руки были неудобно заведены за голову и отказывались двигаться. Им явно что-то мешало. Девушка запрокинула голову и с недоумением обнаружила собственные запястья, прикованными наручниками к изголовью кровати. Кисти побелели и жили отдельно… по крайней мере, по ощущениям.

— А, изволили проснуться, Кларочка?

Голос, раздавшийся справа, принадлежал, разумеется, незнакомцу из лифта. Клара скосила глаза. Незваный гость старательно и неторопливо раскладывал на прикроватной тумбочке странные и мало сочетающиеся друг с другом вещи. Тут были несколько ножей разной длины и формы, среди которых медсестра узнала большой ампутационный нож, так полюбившийся великому Пирогову во время Крымской войны. Кроме клинков присутствовали: парочка молотков (обычный и деревянный), паяльник, огромный огурец, зачем-то обернутый наждачной бумагой, несколько стальных крючков непонятного назначения, зонд для промывания желудка, роторасширитель и огромная жестяная воронка с ручкой. Самой неприятной казалась именно воронка: старая, тронутая ржавчиной, помятая жестянка гадко контрастировала с блеском лежащих рядом хирургических инструментов. Над всем этим возвышался любимый Кларин электрический чайник. Он кипел.

— Подозреваю, что вы хотите задать мне массу терзающих вас вопросов? — Незнакомец склонился над девушкой, разглядывая ее, как коллекционер-энтомолог разглядывает пойманное диковинное насекомое, прежде чем насадить его на булавку. Клара внезапно поняла, что лежит совершенно обнаженная, и, краснея, попыталась прикрыться. Разумеется, ничего не вышло. Гость уловил ее движение и широко улыбнулся:

— Право, вам не стоит стыдиться своего тела. Оно великолепно. Пожалуй, прежде чем приступить к основной части сегодняшнего мероприятия, я парочку раз использую его, так сказать, по прямому назначению. Иначе игра моих низменных инстинктов в дальнейшем будет отвлекать меня от весьма важного занятия.

— Какого? — с ужасом спросила Клара.

Вернее, подумала, что спросила, потому что вместо слов у нее получилось лишь невнятное мычание. Рот ее оказался заклеен куском клейкой ленты. Однако незнакомец вопрос понял:

— Какого, спрашиваете вы? Получения информации, разумеется. Ибо все эти предметы, столь живописно разложенные тут, на которые с таким ужасом глядят ваши очаровательные глазки, предназначены лишь для максимально болезненного извлечения информации. — Незнакомец задумался на мгновение и уточнил: — Помимо их прямого назначения, разумеется!