Айгуль Иксанова - Улицы Севильи Страница 13

— Спасибо. Все равно с чем. Может, по случаю у тебя и что-нибудь покрепче найдется?

И Моретти поднялся, шаркающими шагами прошел в другую комнату и достал из шкафчика бутылку с джином, купленную, кажется, лет шесть назад.

— За встречу, — сказал он, поднимая стакан.

— Да. — Джо залпом осушил содержимое и закашлялся. — Всем встречам встреча! Я ведь думал о тебе каждый день. И ненавидел тебя. Вспоминал все время. А потом, как почуял приближение смерти, понял, что не умру спокойно, не повидав тебя. Начал искать, а покуда искал, куда-то ушло все: ненависть, зависть. Да и давно это было. Так давно…

Моретти согласно кивнул.

— Давно. Все прошло. Жизнь прошла. Как-то быстро, незаметно, да?

— Слишком быстро. И ничего мы не успели. Я так и не понял ничего, кроме того, что даже себя я не знаю, — признался Джо.

— В конце концов ты много значил для меня когда-то, — сказал Моретти.

И они выпили по второму стаканчику, а потом принялись вспоминать о прошлом, ведь будущего у них уже не было. И они вспоминали о том, как служили в полиции, как проводили вечера в барах и пабах. Помянули и Лу, выпив еще джину за светлую ее память.

Им было больше нечего делить.

Даже если бы Джо оказался благороднейшим из людей или спас ему жизнь, Моретти не подарил бы ему своего прощения. Но этого и не понадобилось. Просто прошло время. И, как волны смывают следы на песке, время смыло обрывки прежних дней, лишив воспоминания их могущественной силы.

— Хочешь, оставайся здесь, — предложил наконец Моретти, глядя в глаза человеку, на ненависть к которому потратил долгие годы.

— Ты же ненавидел меня. Я твой враг. Я сломал тебе жизнь, — возразил Джо. — Как я могу остаться?

Моретти лишь отмахнулся:

— Какое теперь это имеет значение? Какая кровать тебе больше нравится? Я обычно сплю на той, что у окна: оттуда лучше видно дверь и входящих…

Жизнь длинна. И в этом ее сила.

— Что ты поняла из пройденного? — спросил Учитель после того, как Настя закрыла книгу.

— Что мир вечен и никуда не стремится. Что одна цивилизация может погибнуть, но на смену ей придет другая, и опять люди будут страдать и бороться с трудностями, и так будет всегда. Потому что добро не существует без зла, и только в борьбе люди приближаются к совершенству, и именно эта борьба, в которой проходит жизнь каждого из нас, — прекрасна. Что мир, где есть только добро, — скучная утопия и что это, слава Богу, недостижимо. Что человек, живущий без трудностей, теряет свое лицо и, наоборот, в борьбе растет и приближается к Богу. Что время меняет людей, время лечит и не существует понятий «навсегда» и «никогда», потому что все, даже самые страшные страдания, даже самая сильная ненависть — все это ничто перед лицом времени. Время лечит, время приносит утешение. И еще — не стоит искать встречи с прошлым.

— Кинг Кросс, Фолклендские острова, 1982 год, Моретти. Теперь ты видишь даты, названия, имена. И изображение стало более четким. Неплохо. Ты делаешь успехи. Теперь можешь отдохнуть. А я отправляюсь к пирамидам. У меня еще одна встреча. Отдыхай.

И старик вышел, оставив девочку одну, кликнул своего верблюда и, неторопливо взобравшись ему на спину, тронулся в путь.

Настя осталась наедине с Книгой книг.

Она знала, что Учитель не зря оставил ее, теперь она и сама сможет читать эту книгу. Настя подумала о брате, но так и не решилась узнать о его судьбе. Девочка уже собралась спрятать книгу обратно, в бездонный сундук, как вдруг вспомнила об Олесе. Прошло уже более полугода с момента их встречи! Жива ли она, как сложилась ее судьба? И Настя открыла книгу наугад, на странице 938.

Но на этой странице Настя не увидела Олесю. Она увидела мокрую московскую улицу, завесу моросящего дождя и высокого брюнета в длинном черном плаще, идущего по тротуару с портфелем в руках. И Настя поняла, что это и есть Андрей, Олесин муж, о котором та рассказывала.

Он остановился у входа в стеклянный Торговый центр, огляделся по сторонам, и взгляд его задержался на худенькой миловидной блондинке с тонкими правильными чертами лица, настолько правильными, что, казалось, они были созданы на холсте рукой средневекового художника и принадлежали одной из многочисленных Мадонн, вдохновлявших живописцев того времени. Она тоже была в черном плаще и казалась бы неприметной, если бы не слишком правильное лицо и слишком светлые волосы. Во всем ее облике ощущалась подчеркнутая, обращающая на себя внимание интеллигентность.

— Простите, вы не Галина? — спросил он, подходя к ней.

— Да, я. — Она неожиданно радостно улыбнулась. — А вы Андрей?

— Да. Рад встрече. — Он протянул женщине руку. — Пройдемте, там внутри есть небольшой ресторан, где можем поговорить.

Они прошли в ресторан, заказали по чашечке кофе с круассанами, так как было утро, и немного поговорили о ничего не значащих мелочах.

— Итак, расскажите о себе, — попросил он наконец.

— Ну… — Галина застенчиво улыбнулась. — Не знаю даже, с чего начать. Я живу в Подмосковье, в Раменском. Там и родилась. В Москве окончила педагогический институт. С отличием, по специальности учитель младших классов. Знаю два языка. Потом пять лет проработала в школе. Но там, знаете, какие зарплаты! Невозможно же вечно работать бесплатно! Поэтому теперь я решила попробовать себя в качестве гувернантки. Мне кажется, должно получиться, я очень люблю детей…

— Моей дочери скоро восемь. Она осталась без матери. И она трудный ребенок. Вы раньше не работали… — он замялся, — в таком качестве?

— Нет, не работала, — честно призналась Галина.

— Жаль. Боюсь, я не смогу предложить вам это место, да и теща не позволит. Она требует рекомендаций. Ей очень тяжело после того, как погибла ее дочь, моя жена… — Андрей горестно вздохнул.

— Конечно, я понимаю. Как это случилось?

— Моя жена погибла в автокатастрофе. Прошло семь месяцев, а мне кажется: как будто бы это случилось вчера. Мне все говорят, что жизнь продолжается, а я почему-то не верю. — Он замолчал.

— Я понимаю, — кивнула сочувственно женщина. — Какая она была? Простите, что спрашиваю…

— Необыкновенная. Лучшая женщина в мире. Извините… — Андрей смутился. — Для меня — лучшая. Я говорю все это, чтобы объяснить, почему не могу взять к нам в дом человека без рекомендаций. Мы еще никак не придем в себя после случившегося…

— Нет проблем. — Галина мужественно улыбнулась. — Ну что ж. Вам пора на работу. Спасибо за кофе.

Андрей поднялся следом за ней.

— Простите меня, — почему-то сказал он, когда они вышли на улицу.

— Не стоит извиняться.

Они попрощались, и Андрей пошел прочь, но Галина вдруг догнала его.

— Андрей, — она потянула его за рукав плаща, — я боюсь быть слишком навязчивой, но раз уж гувернантки из меня не вышло… — Она протянула ему листок бумаги с номером своего телефона. — Может быть, вы позвоните мне? Сходим куда-нибудь, можно поужинать вместе… — В ее глазах отражалось волнение, ей нелегко далась эта просьба.

Он замялся, предложение было неожиданным.

— Поужинаем? И что же вы любите? — Он спросил это просто потому, что отказывать дважды было как-то неловко.

— Я люблю стейки с соевым соусом, — ответила Галина.

Андрей вздрогнул.

— Совсем как моя жена, — тихо сказал он, приглядываясь к своей спутнице. — Вы и вправду чем-то напоминаете мне мою Олесю, хотя совершенно на нее не похожи. Хорошо. Когда вам удобнее? Я позвоню…

Простившись с Галиной, Андрей уже знал, что если в его жизни когда-нибудь появится другая женщина, то это будет только она — эта, которая чем-то напоминала ему его любимую жену.

Галина Михайловна Ленская, она же Олеся Белова-Василенко, разглядывала себя в зеркале, пытаясь полюбить заново, затем накапала в рюмку с водой двадцать капель валокордина и выпила, пытаясь успокоиться. Она страдала, не зная, что делать дальше. Галина безумно, мучительно, невыносимо ревновала собственного мужа. Ревновала к себе самой! Ведь если он позвонит Галине Ленской — это будет предательством по отношению к памяти Олеси, а она-то считала, что он любил ее! Прошло только семь месяцев, и неужели он уже готов к встрече с другой? А если нет, как тогда быть? Как ей снова связаться с ним? Олеси больше нет. Так… Теперь она Галина. И он больше не ее муж, а всего лишь посторонний мужчина. Но почему же тогда живы все ее чувства? Почему ей так хочется подойти, прижаться к нему, снова почувствовать себя защищенной?

Олеся умерла — и вместе с нею исчезло все. Ее друзья, родственники, карьера — все принадлежало только ей. Галине же она не оставила ничего. Она была совсем одна. И ей нужна теперь новая работа и новая семья. Вот только она и думать не хотела о новой семье, она мечтала о своей — прежней!