Бен Ааронович - Луна над Сохо Страница 15

Сержант Стефанопулос уже надела голубой одноразовый защитный костюм, полученный от криминалистов. На шее у нее висел респиратор. Кто-то принес два складных стула и разложил на них защитный костюм для меня. Мы называем такие штуки «презервативами». Потеешь в них, как лошадь. На ногах сержанта Стефанопулос я заметил пятна крови — они сплошь покрывали полиэтиленовые бахилы.

— Как ваш шеф? — спросила сержант, когда я сел и принялся переодеваться.

— Нормально, — ответил я. — А ваш?

— Тоже, — сказала она. — Через месяц вернется на службу.

Сержант Стефанопулос знала, что собой представляет «Безумие». Вообще это знали до странности многие старшие офицеры, просто данный вопрос было не принято обсуждать в светской беседе.

— Вы старший следователь, мэм? — осведомился я. Офицер, который руководит следствием, — это обычно как минимум старший инспектор, но отнюдь не сержант.

— Нет, конечно, — ответила она. — К нам направили шеф-инспектора сыскной полиции из Управления по расследованию уголовных дел в Хэверинге, но он выбрал неудачный управленческий подход к сотрудничеству наших структур. А в подобных случаях старшим офицерам предписывается брать ситуацию под контроль, если позволяет квалификация.

Другими словами, шеф-инспектор предпочел не покидать своего кабинета и предоставил сержанту Стефанопулос разруливать все самостоятельно.

— Всегда приятно, когда старшие офицеры демонстрируют такую прогрессивную позицию во взаимодействии с высшим руководством, — отозвался я и был даже вознагражден чем-то вроде улыбки.

— Готовы?

Я надел капюшон и затянул под подбородком шнурок. Сержант Стефанопулос протянула мне респиратор и двинулась внутрь помещения. Я последовал за ней. Пол в холле был выложен белой плиткой, и, несмотря на явные усилия уборщиков, от двустворчатых решетчатых деревянных дверей еще тянулись кровавые разводы.

— Тело внизу, в мужском туалете, — сказала сержант Стефанопулос.

Лестница, ведущая вниз, была такой узкой, что нам сперва пришлось подождать, пока по ней гуськом поднимется толпа криминалистов, и только потом спускаться самим. Многопрофильных бригад криминалистов не существует в принципе. Это было бы слишком накладно, поэтому мы каждый раз звоним в Министерство внутренних дел и бронируем выезд нужных специалистов. Это как заказать домой китайскую еду по телефону, и, судя по количеству голубых «презервативов», проплывавших мимо нас по лестнице, сержант Стефанопулос решила не мелочиться и заказала сразу комплексный обед, да еще и с двойной порцией обжаренного риса. А я в этом обеде был, наверное, бесплатным десертом.

Подобно большинству уборных в заведениях Вест-Энда, туалеты в «Граучо» были крохотные, с низеньким потолком: их оборудовали в подвале, когда здание перестало быть особняком. При отделке владельцы зачем-то решили оформить стены чередующимися панелями из матовой стали и темно-красного плексигласа. Получившаяся картина здорово напоминала последние, самые жуткие уровни компьютерной игры «System Shock-2». Это впечатление отнюдь не смягчали кровавые отпечатки подошв, ведущие в коридор.

— Его нашла уборщица, — прояснила сержант Стефанопулос последнюю деталь.

Слева находились квадратные фаянсовые раковины. Прямо — ряд стандартных писсуаров, а справа, на небольшом возвышении — одна-единственная туалетная кабинка. Ее дверца была приоткрыта и держалась на паре полосок скотча. Что там внутри, было понятно без слов.

Любопытно все же, как постепенно проникает в сознание вид жертвы преступления. В первые секунды взгляд цепляется за обыденное, избегает самого страшного. Это был белый мужчина средних лет, он сидел на унитазе. Плечи сгорблены, подбородок опущен на грудь, так что лица не видно. Темные волосы, начинающие уже редеть на макушке. Одет в дорогой, но поношенный твидовый пиджак, приспущенный с плеч, под ним — довольно симпатичная бело-голубая рубашка в тонкую полоску. Брюки и трусы стянуты до лодыжек, бледную кожу бедер покрывает темная поросль. Руки бессильно свесились между ног — очевидно, он схватился за пах и держался, пока не потерял сознание. Ладони его были липкие от крови, края рукавов пиджака и рубашки тоже пропитались кровью. Я заставил себя взглянуть на его рану.

— Ни черта себе! — вырвалось у меня.

Кровь наполнила унитаз, и я бы очень не хотел оказаться на месте бедняги-криминалиста, которому предстоит в скором времени там возиться. Кто-то отсек бедняге пенис — целиком и полностью, по самые яйца. А потом, как я понял, оставил несчастного умирать от потери крови.

Это было страшно. Однако вряд ли сержант Стефанопулос притащила меня сюда, чтобы преподать интенсивный курс анализа картины преступления. Нет, должно быть что-то еще. Я заставил себя снова посмотреть на тело. И тут до меня дошло. Я, конечно, не эксперт, однако, судя по рваным краям раны, она была нанесена не ножом.

Я поднялся. Сержант Стефанопулос бросила на меня одобрительный взгляд. Заслужил я его, видимо, тем, что не схватился за пах и не убежал оттуда прочь, визжа от ужаса.

— Знакомая картинка? — спросила она.

ОДНА ДЕСЯТАЯ МОЕГО ПЕПЛА[17]

Клуб «Граучо», обязанный своим названием высказыванию знаменитого комика,[18] открылся примерно тогда, когда я родился. Создавался он для богемы и профессиональных журналистов, которые могли позволить себе погрузиться в мир иронического постмодерна. Обычно у этого заведения не возникало проблем с полицией: сколь бы нонконформистским ни был его имидж, учредители не рискнули бы устраивать скандал посреди улицы, да еще и вечером в выходной. По крайней мере, если этот скандал не обеспечивал им попадания на первые полосы газет. Этот клуб посещает достаточное количество знаменитостей, чье присутствие вечно притягивает ко входу жадную толпу папарацци. Вот почему сержант Стефанопулос распорядилась перекрыть улицу целиком. Я представил, как бесятся фотографы за заградительной лентой — точь-в-точь дети, у которых отобрали конфеты.

— Вы о случае Сент-Джона Джайлза? — спросил я.

— Почерк совершенно идентичный, — отозвалась сержант.

Сент-Джон Джайлз — тот предполагаемый серийный насильник, чья короткая карьера на данном поприще, собственно, началась и кончилась в один и тот же день несколько месяцев назад. В тот день неизвестная женщина — по крайней мере, это существо выглядело как женщина — откусила ему пенис. Вагиной. Это явление называется vagina dentata и в медицине до сих пор не встречалось. Мне об этом сообщил доктор Валид, который перелопатил медицинские исторические источники вплоть до семнадцатого века, пытаясь найти хоть одно упоминание о чем-то подобном.

— Как продвигается расследование? — спросила она.

— Никак, — ответил я. — У нас есть показания Сент-Джона и его приятелей плюс нечеткая запись камеры наружного наблюдения — и больше ничего.

— Собственно, мы можем начать со сравнительного анализа поведения жертв. Вы должны связаться с Белгравией, присвоить делу номер и передать нашему следственному отделу список фигурантов.

«Фигуранты» — это люди, которые попали в поле зрения следствия в процессе расследования и чьи данные введены в общую полицейскую базу данных «ХОЛМС». Показания свидетелей, улики, обнаруженные криминалистами, протоколы допросов, даже записи камер наружного наблюдения — все это сырье, которое перерабатывает компьютеризованная мельница следствия. Изначально эта система выросла из байфордского расследования дела йоркширского потрошителя. Этого потрошителя, он же Питер Сатклифф, вызывали на допросы несколько раз — и только потом его совершенно случайно арестовал дорожный патруль при обычной проверке документов. Для полиции не смертельно выглядеть в глазах общества продажной, агрессивной, даже деспотичной. Но вот выглядеть глупой полиция не должна. Это подрывает народную веру в силу Закона и пагубно влияет на общественный правопорядок. За отсутствием подходящих козлов отпущения полиция вынуждена была оптимизировать структуру, которая доселе гордо позиционировалась как состоящая из бездарных новичков. В рамках этой оптимизации и была создана база данных «ХОЛМС».

Чтобы внесенные данные оставались информативными и полезными, загружать их надо в правильном формате, выделяя и помечая при этом все важные детали. И разумеется, в деле Сент-Джона Джайлза я ни к чему такому еще не приступал. Меня так и подмывало напомнить в свое оправдание, что отдел, в котором я числюсь, состоит всего из двух человек, причем второй только-только начал познавать радости кабельного телевидения. Но сержанту Стефанопулос это, несомненно, было и так известно.

— Конечно, босс, — ответил я. — Вам известно имя жертвы?