Читай меня вслух. Том 1 - Юркина Евгения Страница 15

За дверью снова воцарилась тишина, и Катя ретировалась на безопасное расстояние, сделав вид, что от скуки разглядывает стенды. Листовки здесь давным-давно никто не менял – можно было встретить распечатанное на черно-белом принтере поздравление с Восьмым Марта, оставшееся с прошлого года и в целях экономии дожидающееся следующего, и старую газету, что болталась на ржавой канцелярской кнопке.

Ирка вышла из кабинета и проскользнула мимо Кати тенью, унесшей с собой тайный разговор. Ее поведение только подтвердило домыслы новоиспеченной сыщицы, поскольку будь ситуация рядовой, Ирка бы непременно отпустила в адрес Кати пару колких замечаний напоследок. Она всегда так делала, исподтишка отвечая тем, кто ее задел или обидел. Но на этот раз Ирка, не привлекая к себе внимания, по-крысиному удрала прочь.

Катя смотрела ей вслед. Атласная блуза вспыхивала в темноте коридора, как пламя. Она виляла и подскакивала с той же траекторией, что сама Ирка, которой никак не удавалась ходьба на каблуках. Оторваться от этого зрелища было трудно, но Катя заставила себя отвернуться и постучать в дверь. Начальница что-то крякнула в ответ и тут же затихла. Катя заглянула в кабинет, решившись напомнить о цели своего визита.

В нос ударил едкий запах табака. Сигаретный дым еще витал в комнате, хотя окно было приоткрыто. Сквозняк взъерошил бумаги на столе главреда, но она была слишком занята изучением монитора, чтобы отреагировать на это. Небрежным взмахом руки начальница указала на стопку бумаг, даже не взглянув на Катю. Этот немой жест означал, что Катя сама должна догадаться: кипу бумаги нужно забрать и в кратчайшее время унести из кабинета вместе с надоедливой собой.

Не говоря ни слова, Катя прошла к столу, сгребла листы и, буркнув неуместное «спасибо», покинула кабинет. Оказавшись в коридоре, Катя облегченно выдохнула и поспешила к своему рабочему месту. Хотелось спрятаться, чтобы ничто не смогло ее обидеть – как сделал этот молчаливый жест, не соизволивший ради такой никчемности, как она, превратиться в слова.

Вернувшись, Катя обнаружила свой кабинет в том же виде, каким оставила полчаса назад, уходя по вызову главного редактора за бумагами: стена дождя за окном, нахмуренная Дарья, изучающая монитор, и гудящий от перегрева компьютер. Казалось, комната и ее обитатели застыли во времени, а возвращение Кати развеяло чары и спасло всех от оцепенения.

Дарья оторвала взгляд от монитора, чтобы высказать свое удивление долгим отсутствием коллеги. На столе выросла бумажная гора, которую Катя водрузила перед собой. Односложно ответив Дарье, она посетовала на кучу работы, намекая, что не настроена на беседу.

Стопка бумаг, что Катя притащила с собой, состояла из редакторских заданий, нескольких версий ее статей с замечаниями и пыльных папок со старыми выпусками газеты – их, согласно заметке на стикере, следовало отнести в библиотеку. Удивительно, что кому-то нужна была эта древняя и унылая макулатура. Неужели людям и впрямь интересна пресса пятилетней давности, где можно найти только старые прогнозы погоды и гороскопы? Разве что организациям, которые проверяют точность прогнозов метеорологов и астрологов.

Катя протерла папки от пыли, просмотрела их содержимое, разложила газеты в хронологическом порядке и отодвинула на край стола, чтобы не мешали. С оставшимися бумагами она справилась намного быстрее: статьи с исправлениями спрятала в ящик, редакторские задания – в папку для документов. Прежде чем выбросить в мусорное ведро черновики, она бегло изучила их и обнаружила на обратной стороне листа случайно приклеившийся стикер. Заметка на нем была написана небрежным размашистым почерком начальницы и содержала в себе только:

«Громов В.Р. до 1.11. Цв. разворот».

Фамилия показалась знакомой, а текст – обычной журналистской заметкой.

Потребовалось пару минут, чтобы найти необходимую информацию в Интернете. Фамилия действительно была ей знакома и принадлежала местному депутату, который частенько мелькал в областных новостях. В прессе имена политиков становились назойливыми мухами, которые маячили перед глазами на газетных страницах да надоедливо жужжали из радио и на местных телеканалах. Неудивительно, что даже Кате, далекой от политики, эта фамилия показалась знакомой.

Вслед за профессиональным любопытством включилась логика, которая быстро сопоставила факты и сложила мозаику воедино: суета Ирки, странные фразы подслушанного разговора и эта заметка, случайно попавшая к ней со стола начальницы, – все объединилось в одной журналистской изнанке, которой так боялась Катя.

Она всегда понимала ценность слов и силу информации: двусмысленные фразы, ложь, выдаваемая за правду, – в руках журналиста все это становилось настоящим оружием, которое могло сокрушать. Проходя через редакцию, словно через заводской конвейер, слухи становились фактами, клевета – правдой, а тайны – достоянием общественности. В этих обшарпанных стенах, на этих старых гудящих компьютерах рождалась псевдоистина, которой общество слепо верило. Здесь можно было обманывать людей и обманываться самому. И сейчас, держа в руках случайно попавшую к ней заметку, Катя понимала, что этот конвейер псевдоистины уже запущен. Звук гудящего компьютера подобен реву работающего механизма, а где-то в недрах редакции клавиши с ритмом отбойного молотка выстукивают альтернативную «правду», которая, проехав по конвейерной ленте, попадет в доверчивый мир, став новой действительностью.

Дрожащими руками она скомкала бумажку, точно хотела уничтожить эту улику. Ее отвлек чей-то голос, раздавшийся глухо и расплывчато. Катя вынырнула из своих мыслей. Потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и сфокусировать взгляд на Дарье, которая повторила:

– У тебя все хорошо?

Катя попыталась ответить, но язык не слушался, поэтому она промямлила что-то невнятное и кивнула.

– Ты какая-то бледная, – продолжала Дарья. Ее голос, обычно громкий и твердый, вдруг стал нежным и заботливым.

– Голова закружилась, – наконец произнесла Катя. – Мне уже лучше, спасибо.

Дарья подозрительно посмотрела на нее, распознав ложь, но докучать не стала. А Катя спряталась за монитором, делая вид, что увлечена работой. Ее взгляд уходил вглубь экрана, но не имел цели, подхваченный потоком сознания, в котором суетились переживания и сомнения. В «Городском вестнике» готовилась заказная статья – эта новость не давала покоя. Совершенно случайно Кате в руки попала бумажка, изобличающая редакцию. Угораздило же ее влипнуть! Кем был этот Громов – жертвой или заказчиком? Катя решила подумать позже.

Стрелка часов уже переползла за цифру пять и вызволила Катю из плена офисного кресла. Нужно было успеть в библиотеку с редакционным заданием.

Холодный воздух обжег легкие и привел в чувство. Катя зашагала по тротуару. Лужи, подобно хищным зверям, огрызались и пытались достать до нее брызгами из-под колес проезжающих машин. А она ловко уворачивалась от них и бросала на автомобили гневные взгляды.

Здание сливалось с осенним монохромом и выглядело замшелым метеоритом, рухнувшим на город с неба. Маленькие окошки, подсвеченные слабым сиянием библиотечных ламп, походили на кратеры, а массивные ступени были усыпаны прелыми листьями. Обосновавшись в глубине парка, который в такую погоду пустовал, здание библиотеки излучало суровое безмолвие и, кажется, наслаждалось своим отшельничеством. «Действительно, – думала Катя, – разве можно не любить одиночество, которое проводишь в окружении книг?»

Она поднялась по ступеням, слыша, как листья чавкают под ногами. Потянула на себя тяжелую дверь и, приложив немало усилий, все-таки вошла внутрь. Катя называла дверь библиотеки Экскалибуром для интеллектуалов, которым предстояло преодолеть сопротивление тугой пружины на пути к заветным книгам. Однако помимо тяжелой двери книголюбов ждало еще одно препятствие – старушка-библиотекарь.

Она была такой дряхлой и медлительной, что, казалось, уже поросла мхом, спрятанным под серой шалью. Маленькие, глубоко посаженные глазки за круглыми очками придавали ей сходство с совой. Поэтому она и получила от Кати тайное прозвище. Суровым взглядом Сова точно давала понять, что знает о книгах, сданных тобою не в срок, и заранее презирает за это. Даже если ты никогда не брал в библиотеке книг, то все равно чувствовал себя виноватым под испепеляющим взглядом хрупкой старушки.