Даррен О'Шонесси - Город смерти Страница 16

— Ну, как тебе? — спросил Форд и привернул регулятор: светильники слегка потускнели.

— Сойдет, — произнес я, пытаясь скрыть разочарование.

— Если хочешь, можешь еще что-нибудь подзаказать, — пояснил он. — Новую кровать, если эта тебе не катит. Побольше картин. Статуи. Лишний телик. Другой ковер. У них есть каталог — там, в комоде найдешь — на все вкусы.

— М-м-м… — Вот это уже другое дело! — В любом случае лучше того места, где теперь прохлаждается дядя Тео, — пошутил я.

— Похоже, не очень-то тебя расстроила его смерть, — заметил Тассо.

Я философски пожал плечами:

— Я знал его всего несколько месяцев. Он мне нравился, но наш бизнес — грязный бизнес, мы знали, чем рискуем. Так уж заведено.

Форд понимающе кивнул.

— Правильный у тебя взгляд на жизнь, — сказал он. — Людей убивать приходилось?

Я помотал головой.

— Интересно будет посмотреть, как ты себя поведешь, когда час придет. Одно дело — закрывать глаза на чужую смерть и другое — когда сам причиняешь смерть другим. На этом и проверяется, создан ты для бандитской жизни или не создан, кто ты — лотошник два-на-грош или серьезный человек.

— Кардинал думает, что я гожусь.

— Угу.

— А он редко ошибается.

— Нет, — возразил Форд, — ошибается он часто, как все люди. Только кто ему посмеет об этом сказать? Вот и вся разница. — Он подавил смешок. — Да ты не волнуйся: когда он кадры подбирает, то промашек не дает. Конечно, и фуфловые ребята наверх пролезают, но редко. Если он в тебе что-то нашел, значит, так оно и есть. Хорошо в людях разбирается.

— А по-вашему, какие виды он на меня имеет? — спросил я с любопытством.

— Не знаю, сынок. Говорю как на духу. Пусть я — Кардиналова сильная правая рука, но это еще не значит, что он мне тайны доверяет. По большей части он — закрытая книга. Научись свыкаться с этим и не обижаться — либо сваливай, пока не поздно. Попробуешь раскачать эту лодку — пойдешь на обед акулам.

Обдумав его слова, я ухмыльнулся и указал на потолок:

— Но все равно вряд ли я попаду слишком высоко. Если бы он задумал сделать из меня шишку, он бы мне дал номер люкс на верхнем этаже.

Форд неохотно улыбнулся.

— Да, сынок, амбициями тебя Бог не обидел, — заметил он. — Обычный человек скакал бы от радости, если бы его подпустили к дверям отеля. А ты получил отдельный номер на восьмом и страдаешь, что не выше. — Он покачал головой. В его голосе выражалась смесь удивления и досады. — На верхотуре «Окна» селят королей, президентов и всяких там религиозных шишек. Ты не из их компании, так что веди себя как нормальный: встань на колени и поблагодари бога, которому молишься, и хорошенько его попроси не выдергивать из-под тебя ковер, а то, сынок, с восьми этажей высоко падать. — Он погрозил пальцем, щелкнул меня по носу и, подмигнув, удалился.

Впервые за эту длинную невероятную ночь я остался один.

Двигаясь медленно, как во сне, я бродил по комнате, снова и снова прокручивая в голове свой разговор с Кардиналом. Со склада — в лимузин, из лимузина — в «Парти-Централь». Порой мне казалось, что все это наваждение, что я погиб там, в порту, а все это — последний затянувшийся момент моей жизни, мой финальный сон. Так не бывает. В любую минуту я проснусь и…

Я осознал, что не справлял нужду почти что — я взглянул на часы — девять часов. Спешно посетив соответствующее помещение, я вымыл руки, почистил зубы и собрался лечь спать. Когда я уже забирался под одеяло, до меня дошло, что за все месяцы жизни в городе я еще не видел восхода солнца. Я подтащил к окну стул, раздвинул шторы, уселся и приготовился любоваться лучшим зрелищем в природе. Голова у меня по-прежнему шла кругом, пальцы била дрожь от запоздалого шока. Я на минутку откинул голову назад, чтобы отдохнула шея, и внезапно, не успев совладать с собой, заснул.

paucar wami

В восемь меня разбудила горничная и сообщила, что ровно через сорок пять минут мисс Соня Арне будет ждать меня к завтраку в «Шанкаре». В случае опоздания я останусь голодным до обеда.

Сполоснув лицо водой, я промыл глаза, смыл с ресниц гнойную коросту — недосып сказывался; зачесал волосы назад, рассудил, что бриться не буду — сделаю вид, что щетина нынче в моде, попрыскал дезодорантом под мышками и между ног, облачился во вчерашние шмотки и был таков.

Я мог бы поехать как большой человек, на лимузине, но счел неблагоразумным лишний выпендреж в первый день работы и просто остановил такси. Затылок водителя показался мне знакомым; чем больше я к нему приглядывался, тем меньше сомневался, что за рулем сидит тот же самый таксист, который вез меня полгода назад, когда я впервые оказался среди этих надменных сооружений из кирпича и металла.

— А что, здесь, у «Окна в небо», вы много пассажиров сажаете? — спросил я, чтобы услышать его голос.

— Какое там, — угрюмо проворчал он. — Которые здесь живут, у них почти у всех лимузины да «роллс-ройсы». Нос дерут — ух! — а на мою грязную жестянку и глянуть побрезгуют. — У него была странная привычка делать ударение на словах как бы наугад, выплевывая их изо рта, точно надоедливых мух. Отсюда я заключил, что таксист тот самый. Мы остановились у светофора.

— Ну а у вокзалов? Много там на… — начал я, но он прервал-меня на полуслове.

— Вот что, — взревел он, — помолчите-ка, ладно? Я вашу породу хорошо знаю и никакого дела иметь с такими, как вы, не желаю, идет? Я вас посадил и отвезу, куда приказали, и все дела, идет?

— Зачем так агрессивно? — обиделся я. — Я же по-хорошему хотел поговорить. Я и не думал!..

— А мне без разницы, чего вы там думали, — отрезал он, испепеляя взглядом мое отражение в зеркале. — Я вашу породу знаю. «Окошко», «Шанкар» и его Высокопреосвященство Кардинал сидят у вас на плечах, как сам Боже Правый. Только меня этим не возьмешь, ясно? — Он нажал на клаксон, припугнув безвинного прохожего, и уже собрался опустить стекло, чтобы напуститься на того с руганью, но тут загорелся зеленый и нам пришлось трогаться с места — иначе поток идущих за нами машин мигом вытеснил бы нас на тротуар.

— Кардинал, — рычал он. — Большая шишка. Деньгами швыряется, как конфетти. И все их ловят, улыбаются, тянут губки целовать его шелудивый зад. Аж блевать хочется. К его деньгам я за все золото мира не притронусь… да хоть приставь мне ствол ко лбу, не притронусь, нет. Отравленные это деньги. Чумные.

— Вас послушать, так он вам какую-то большую гадость сделал, — заметил я. — Он что: разорил вас, ограбил, болонку вашу изнасиловал?

— Мне? Да он ко мне в жизни и на километр не приближался. Будет он напрягаться, как же! Я простой шоферюга. Ему на меня тьфу!

— А чего же вы так кипятитесь?

— За город обидно. Как он его, а… Я еще застал времена, когда здесь было хорошо жить. Блин, конечно, и тогда дела обстояли не как в сказке. Не как в Изумрудном городе каком-нибудь. Проблемы — они везде проблемы. Но мразь знала свое место и не рыпалась. А теперь благодаря ему она всем заправляет. Полицией, мэрией, профсоюзами. Всем-всем-всем. Куда ни глянь, одна погань. Все куплены, все замазаны. А кто постарался? Этот козел.

Вокруг таксиста самый воздух трепетал от возмущения и ненависти. Его обличительные слова пробудили во мне стыд, но проглатывать их я не собирался. Раз уж мне предстоит работать на Кардинала, ругать его — все равно что ругать меня. Я счел своим долгом дать ответ.

— А что же вы не уезжаете, если вам здесь так противно? — спросил я.

— Чтоб я уехал? — Будь у него во рту сигара, он выплюнул бы ее в припадке бешенства. — Кто, я? Чего это я уеду? Это и мой город тоже. Налоги плачу. На жизнь зарабатываю. Натаниэль Мид под чужую дудку не пляшет. Его не запугаешь и не купишь.

— Натаниэль Мид, — повторил я. — Это вы?

— Да.

— Я запомню.

— Запоминайте-запоминайте.

Я постарался удержать имя в памяти на всякий случай — как вчера сказал Кардинал, никогда не знаешь, какой ошметок информации тебе на что-то пригодится. Среди многомиллионного населения города очень мало людей, которые не побегут с доносом к Кардиналу при малейших признаках бунта против его власти. В это свежее солнечное утро я и в мыслях ничего подобного не имел, но приятно было знать, что в случае чего я могу положиться как минимум на одного человека, удрать, если понадобится, на его такси.

Мид высадил меня у «Шанкара»; я ожидал, что от антихристова слуги он чаевых не примет, но он взял деньги молча: верно, считал, что убеждения убеждениями, а бизнес — бизнесом.

Как только я представился администратору, он рассыпался передо мной мелким бесом: выскочил из-за стойки и, отмахнувшись от своих ассистентов, чьей обязанностью вообще-то было сопровождать клиентов, повел меня в главный зал, к столику номер девятнадцать, где ждала Соня. Со мной он обходился как с почтенным завсегдатаем.