Ведьмина ночь (СИ) - Лесина Екатерина Страница 17

Свята хихикнула.

— Ждала, небось, что Ковен пойдет на встречу. А тут ты! Её точно перекорежит!

Главное, чтоб заодно не перекорежило и меня.

Я молча пережевала бутерброд. Вкусно. Настолько, что аж подозрительно.

— Чур я с тобой пойду… ты же в госпиталь, да?

— Не знаю. Мне бы… понять, что я тут вообще делать должна. То есть, принять пункт приема, — я загнула палец, а Свята снова хихикнула. Ну да, кривовато звучит. Даже если оно так и называется, «Пункт приема граждан». — В целом увидеть этот самый… график опять же.

— Увидеть?

— Составить. Скорректировать. Еще инструкции должностные. В отдел кадров документы…

— Папа наверняка отправил, — отмахнулась Свята. — А если нет, я сама тетке Люци занесу.

Тетке, стало быть.

— Люцифера Анисимовна уже приняла бумаги, — раздался спокойный голос мэра. — И действительно просила вас заглянуть, как время будет. Сегодня или завтра. Доброго утра.

— Доброго, — я пригладила волосы. Утром я причесывалась, но наверняка волосы снова дыбом встали. — Я тут… слегка… стоило разбудить.

— Зачем? — удивился мэр.

— Пап, кофе будешь? — подорвалась Свята. — А где она жить станет? В доме бабы Наи?

— Там.

— Я провожу, да? Ты ключи дашь? А потом куда? В госпиталь? А еще ведь к князю надо! К деду все, кто с даром, заглянуть должны, это правило такое… и я могу! Все одно делать нечего!

Мэр вздохнул.

И кивнул.

Главное, выражение лица у него сделалось таким, слегка виноватым.

— Попрошу Горку вещи перенести. Или, может, Мор будет… хотя он жуть до чего ленивый, вечно пытается от работы сбежать. То дело для него недостаточно мужское, то режим, то вовсе предки его днями спали… хотя он и ночью дрыхнет без продыху. Но может, еще не приехал.

— Приехал.

— Вот! И познакомлю! Слушай, а ты не записывалась?

— Куда? — поинтересовалась я осторожно.

— В невесты!

— Нет, спасибо… я воздержусь. Я…

— Жених есть?

— Нет. Был…

И зачем сказала? Само вырвалось.

— А…

— Сплыл, — я сказала это раньше, чем Свята задала вопрос. Вот интересно, это место меня такой излишне болтливою сделало, или кофе с бутербродом. Или… сама по себе. — Просто… как-то наигралась я уже в невесту.

— Ладно, — Свята поставила перед отцом огромную кружку с водой и вторую, крохотную, с кофе. — Я тебя сама запишу…

— Свята!

— Что? Это ж весело! И никто не заставляет в самом деле замуж идти! А ты в женихи можешь…

— Если хочешь кого-то куда-то сопровождать, — мэр грозно сдвинул брови, но вышло так себе. Человек в бирюзовом вельветовом костюме с лампасами просто-напросто физически не может быть грозным. — То поспеши. Люцифера Анисимовна в город отбыть собиралась. Будете потом вылавливать.

— Ой… — Свята поставила тарелку с бутербродами. — Я… я мигом!

И исчезла.

Я тоже поднялась.

— Мне, наверное, переодеться стоит.

С утра я натянула мятые джинсы, в которых вчера приехала, и свежую футболку. Оно-то удобно, но, чуется, совсем не по форме. А форма где-то там, в недрах чемодана, благо, в комнату его притащили. И наверняка мятая.

— Да ни к чему. Дождется. Просто дочка у меня… говорливая. Вы вон допивайте кофий. Ключи я отдам. Город и вправду пусть Свята покажет, заодно и… подружитесь.

Ага.

Я и…

Сколько ей, к слову? На вид лет пятнадцать, но наверняка старше. И… и не мое это дело. Совершенно.

— Она очень живая… — говорю максимально нейтральным тоном.

Марк Иванович кивает.

— В мать…

И столько тоски, что я замираю. Нет уж, если он и вправду так жену любит, то не грозит Святке ни мачеха, ни братья с сестрами сводные.

— Что мне вообще делать-то? — интересуюсь, когда молчание чуть затягивается. — И где население принимать?

— А что вообще участковые ведьмы делают?

— Ну… — я почесала переносицу. — Многое… вот квартиры заговаривала, от насекомых, мышей и крыс. Снимала мелкую порчу, большей частью сырую… ну там, если кто слово в спину кинет, пожелание какое. Крикливицы на младенцах, которые от сглаза бывают. Случайного, само собой…

Потому как неслучайные — это уже деяние, уголовно наказуемое.

— Амулеты делала по установленному перечню, но…

Брали их плохо.

Почему-то считалось, что если ведьма участковая, то и в работе халтурит. Вот народ и предпочитал идти в частные лавочки, порой прилично переплачивая.

Ну да и ладно.

— Кладбища опять же, если есть на участке, посещать должна, по графику, регистрировать уровень напряженности силы. Отслеживать косвенные признаки запретной волшбы. Да и в целом, если вдруг сомнительные случаи, скажем, смерть подозрительная или внезапная тяжелая болезнь, то привлекают для предварительной оценки.

Странно.

У них вон целый город. Ладно, не такой большой, как Москва, но вполне приличный. И людей… сколько? Двадцать тысяч? Сорок? И чтобы ни одной ведьмы.

— Раньше у нас Наина Гориславовна за порядком следила, — мэр задумчиво размешивал сахар в чашке. — Да и в целом люд у нас тут… особый. Понимающий. И порча ли, что иное… такого давненько не случалось. Нам-то оно и без надобности было. Но да, вакансия висела открытая…

— Давно?

— А вот как Наины Гориславовны не стало…

— Она ведь не здесь умерла? Вы извините, может показаться, что дело не мое… но силу я приняла. И книгу. И…

Я коснулась колечка.

— Даже так? — мэр и не удивился. Кажется. Только взгляд вдруг цепким стал, мелькнуло в нем нечто хищное, напрочь не увязывающееся ни с пухлым этим человечком, ни с мягким его костюмом. — Это хорошо… это очень-очень хорошо… может, наконец-то, и сладится… что ж, полагаю, вы имеете право знать.

И пальцем по столу постучал.

Тогда-то я и обратила вдруг внимание, что ноготь на этом пальце темный, будто янтарный. И острый, даже как-то вперед выдается. Я присматриваясь, моргнула. И все исчезло.

— Сашку я знаю давно… росли вместе.

Это ж сколько лет ему? Афанасьев, конечно, крепким гляделся, но все одно стариком. А мэр…

— Мой род… скажем так, взрослеет медленней, стареет тоже… так уж вышло, что матушка его с Наиной Гориславовной поругалась и крепко. Что-то там с любовью вышло или наоборот, не вышло. Тут уж, прости, но сказать только они и могли. Главное, что уехала она когда-то, а потом вот вернулась. Без мужа, но с сыном. Матушка моя на первых порах-то к нам их взяла. Не из жалости, нет. Сестрами они были. Названными. Кровью связанными.

Еще один старый обряд.

Не запретный, скорее уж… смысла в нем немного. Так нам говорили.

— Потом-то уж Лиса в отдельный дом перебралась, хотя и не гнал никто, но свой дом — это свой… да прожила недолго. Три года всего.

— Что случилось?

— Ведьма, которая ведьмой рождается, силу свою отсекая, себя и губит, — он глядел в столешницу. — К ней Наина приходила… сперва-то через моего батюшку. И князя… и матушку мою тоже. Они обе были с норовом, да и может, поначалу Лиса и не верила, что все всерьез, что вот так… а потом уж замирились. Ради Сашки.

Тихо вошла на кухню Свята, сменившая одну майку с котом на другую, а пижамные штаны — на коротенькие драные шорты. Рыжие волосы она скрутила в узел, из которого торчала пара длинных заколок в китайском стиле.

— Знаю, Наина ей зелья варила. И книгу носила. Водила даже в рощу, да не вышло… слово было сказано. Понятия не имею, что это значит, это сама Лиса обмолвилась, мол, слово было сказано, и все уж тут. Последний год она пластом лежала, почитай. И Наина в дом её переселилась. Ходила… до последнего тянула. А как схоронили, то Сашку к нам привела.

— Почему?

— Потому что ведьма она. А он тоже с силой, да не той… что-то у них там с этой силой не выходило. Сказала, что сгубит, если при себе держать станет. Что с нее хватит потерь.

Стало ли мне жаль ту, незнакомую, женщину?

Не знаю.

Я… ведьма, пусть и слабая. А жалость мы скоро из себя изживаем.

— Так и росли мы вдвоем. Пока Сашка не сбежал.