Юнга - Оченков Иван Валерьевич Страница 18

– Сбежали! – укоризненно воскликнул он, заметив потрепанный вид девушки. – Поди, еще и прелюбодействовали, окаянные!

– Что вы, батюшка! – хором возмутились обвиняемые.

– Не лгите отцу своему духовному, грех это! Вот я Пантелею Митрофановичу доложу про ваши художества!

– Убили Воронина, – мрачно ответил возмущенному священнику Март.

– Как?! – ахнул не ожидавший подобного поворота событий отец Василий, после чего еще раз обвел глазами учеников, будто видел их впервые, и продолжил уже совсем другим тоном: – Ну-ка, чада мои, расскажите-ка мне все с самого начала.

Делать было нечего, и молодые люди поведали все своему духовнику. То есть говорил в основном Мартемьян, Виктор иногда поддакивал, а на долю рабы Божией Ефимии доставалось ахать и жадно слушать подробности произошедшего. Формулировал Вахрамеев предельно кратко:

– Приехали в Чемульпо. Нашли ломбард, куда пан директор, – не удержался он от понятной только ему подколки, – мой крест сбагрил. Зашли туда, показали квитанцию. Убедились, что вещь на месте. Только хозяин нас послал вместе с векселем. Делать нечего. Сели на улице заесть неприятность.

– А тут эти бандиты на машине с Пантелеймоном Митрофанычем подкатили и внутрь прямиком зашли, даже мотор не глушили! А потом Март ножик у торговки взял и за ними следом. А мне сказал: «Сиди, не дергайся». Я и встать со стула не смог, словно приморозило! – Витька перевел взгляд на друга, передавая эстафету повествования.

Мартемьян пожал плечами:

– Началась пальба. Эти двое всех положили. А потом я их.

– Как же ты сумел? – ахнул священник, испытующе глядя на глазастого тонкого шестнадцатилетнего подростка.

– Они стали лавку грабить. Отвлеклись. Ну и головы им задурил малость. А так ничего, ловкие черти.

– Не чертыхайся, – привычно одернул отец Василий.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился Март.

– Вот значит как, – вздохнул священник, выслушав импровизированную исповедь. – Лихо вам пришлось. Однако чем это ты им «головы дурил»?

– Силой, святой отец, – без тени эмоций спокойно ответил новоявленный одаренный.

– Поня-я-тно, – задумчиво протянул отец Василий. – Вот оно значит как… Одаренный в нашем приюте вырос, а мы ни сном ни духом… охти ж мне…

– Но теперь-то с нами все будет хорошо?.. – с надеждой в голосе спросила Фимка.

– С тобой-то, конечно, – отозвался батюшка. – А вот…

– Отец Василий, – перебил Март пространные рассуждения иеромонаха, – мы что, так и будем стоять посреди дороги, как три тополя на Плющихе?

К чести священника надо сказать, что соображал тот всегда быстро.

– А что ты предлагаешь?

– Садимся в пикап и валим в сторону приюта, пока ветер без сучков. По пути еще успеем поговорить. А сейчас надо отсюда убираться поскорее. Я в поселке появляться не стану, сойду раньше. А Фимку вы, батюшка, лучше отправьте от греха куда подальше на время. Если приедут сыщики, а без них, помяните мое слово, не обойдется, то ее не найдут, значит, она и проболтаться не сможет.

Девочка только фыркнула возмущенно, ничего не возразив. Свои сидоры они закинули в кузов пикапа. В последний момент Витька, хлопнув себя по лбу, подскочил к «форду» и сдернул с заднего сиденья плотный плед, которым могли укрываться в пути пассажиры ландо. Свернул и запихал к себе в мешок, который сразу раздулся до солидных размеров.

– Пригодится! Чего оставлять? – пояснил он свои действия, первым забираясь в кабину.

Они быстро загрузились в автомобиль, на широком диване хватило места не только для священника, но и для всей троицы худосочных подростков. Март уселся с краю, у двери, чтобы при всяком варианте иметь возможность действовать. Заворчав мотором, машина медленно тронулась с места.

– Витю тоже укрыть надобно? – задал очередной вопрос священник.

– Я Марта не брошу! – решительно заявил Ким. – И вообще, он теперь одаренный. Ему все дороги открыты.

– Это верно, – хмыкнул отец Василий. – И его на всех этих путях добрые люди с револьверами ждать будут. Ты хоть понимаешь, как опасно даже просто рядом с ним находиться, отрок неразумный?

– Он же их убил? – удивилось чистое помыслами дитя русско-корейской любви.

– Верно. А вот те, кто их послал, остались, – спокойно, как о чем-то обыденном, заметил Вахрамеев.

– Все равно, – уперто возразил Виктор. – Я с тобой пойду!

– И разговоров быть не может, ты, чадо, вместе со мной поедешь в приют! – строго и весомо заявил священник.

– Вы, батюшка, зря на Витю давите, с вами его оставлять никак нельзя. Подыщу безопасное место и там устрою. В приюте он первый кандидат на потрошение. В смысле на допрос с пристрастием…

– Почему?!

– Это очевидно, – терпеливо пояснил он. – Если за мной наемных убийц послали, значит, кому-то я очень мешаю. Большие деньги не платят за безымянных сирот…

– Глубоко и несуетно мыслишь, по-взрослому, – отец Василий бросил на Марта задумчиво-удивленный взгляд. – Прежде я в тебе такой разумности не замечал.

– Сила дает знание, батюшка, – спокойно ответил Вахрамеев.

– Тут ничего не скажу Сам я неодаренный. И что вы там видите и думаете, не ведаю. Припомни-ка, Мартемьян, документов от злодеев никаких не осталось?

– Договор на аренду «форда», – четко ответил Март.

– А с убиенных тобой ничего не взял? – спросил поп. – Ни оружия, ни бумажников?

– Нет, – помотал головой парень, не став на всякий случай упоминать про браунинг. – Только деньги.

– Много ли?

– Не считал, батюшка. Но пачка большая.

– Значит, на первое время хватит, – удовлетворенно кивнул иеромонах. – Поехать-то есть куда?

– Разберусь. Вы уж простите, но и вам лучше ничего не знать.

– Тоже верно. Многие знания – многие печали. У вас самих хоть какие-то документы имеются?

– Метрики и аттестаты нам Воронин выдал.

– С чего это он так расщедрился… А, понимаю. Ты же нынче одаренным стал… Покажи-ка мне бумаги.

Друзья продемонстрировали заверенные подписью директора и печатью бланки.

– Ну, так я и думал, – покачал головой, окинув бумаги беглым взглядом, отец Василий. – Они же не действительные!

– Как это?

– Нужны подписи других учителей, а на метрике – священника, то есть моя, раба Божьего Василия. Ну, это не страшно. Сейчас встанем вон у того лесочка, и я подпишу всё. Будет полный порядок.

– Спасибо, отче.

– Это что… – лишь отмахнулся священник, сворачивая с грунтовки на небольшую петляющую среди деревьев колею. Отъехав еще на пару сотен метров от трассы, поп остановил пикап и заглушил двигатель. Внезапная тишина обрушилась на друзей. В ней сразу стали слышны голоса птиц, шелест листвы под порывами ветра.

– Вот здесь, чада мои, и расстанемся, – решительно заявил батюшка. – Долго ли коротко наша разлука продлится, одному Господу ведомо.

– А почему здесь? – немного испуганно спросила Фимка.

– Надо так, – тишком шепнул ей на ушко Витька, всю дорогу радовавшийся, что сидит с ней рядом.

– Дозволь на крест посмотреть, – попросил вышедший тем временем из-за руля отец Василий. – Да ты не опасайся, не отниму, чай не Воронин…

И все же Мартемьян не стал передавать распятие в чужие руки, просто вынул из-под рубахи и показал.

– Любопытно. А ведомо ли тебе, отрок, что сие не просто крест, а энколпион, что означает – ковчежец? Ну-ка, попробуй его открыть.

Март некоторое время то так, то эдак рассматривал чудесный артефакт, но так и не отыскал тайной задвижки или кнопки. Сосредоточившись, он посмотрел на предмет в своих руках с помощью силы. И сразу возникла яркая точка, одного прикосновения к которой оказалось достаточно, чтобы створки раскрылись.

– Квот эрот демонстрантум[21], как говорили древние латиняне, – кивнул священник.

– Что это? – ахнул Март, как зачарованный глядя на три переливающихся драгоценных камня, вмурованных в пластину из червонного золота.

– Это, чада мои, величайшая ценность нашего времени – звездчатые адаманты. За границей их называют стелларами, а вы, старообрядцы, еще кличете их одолень-камнем или самосветами.