Ведьмина ночь (СИ) - Лесина Екатерина Страница 19

Мне бы её уверенность.

Но…

Две дюжины беломраморных ступеней. Дубовая дверь. Молоточек при ней, который Свята напрочь проигнорировала.

— Деда! — её голос породил эхо. А я вновь застыла, ибо холл был… великолепен.

И мрачен.

И все одно великолепен. Где-то там, в вышине, сквозь узкие бойницы окон проникал свет, чтобы рассыпаться разноцветной пылью да по белому мрамору. И все-то в потоке его казалось зыбким.

Ненастоящим.

— Деда! Ты дома?

— Господин в синей гостиной, — раздался сухой равнодушный голос. — Прошу, госпожа.

— А! Маверик. Знакомься это… наша участковая ведьма. Новая! — похвасталась Свята.

— Д-доброго утра, — выдавила я, глядя на… человека?

Огромного такого.

Никогда настолько больших людей не видела. Я ему не то, что до плеча, до подмышки не достаю. И широкий. Голова лысая и квадратная какая-то, причем местами череп вдавленный, местами наоборот бугрится. Низкий лоб. Широкая переносица. Тяжелые челюсти.

Шеи почти нет и кажется, будто эта вот квадратная голова возлежит на кружевном воротнике.

А еще ливрея.

Кто сейчас ливреи-то носит? Золотые! И жабо! И панталоны в обтяжку! Хотя… да, их, вроде, носят.

— А это Маверик. Маверик тут за дворецкого. На самом деле он очень хороший и добрый!

Верю.

Охотно даже верю, потому что под взглядом мутных сизых глаз просто-таки цепенею. Верно, не привыкла к такой концентрации доброты.

К слову, несмотря на размеры и немалый вес, ну, я так думаю, что немалый, ступает Маверик бесшумно.

— А кузены тут?

Кивок.

— Спят?

— Господин Горислав прилег отдохнуть. Ночью был занят.

— А хвостатый?

— Совершает утренний моцион.

Сказал и снова глянул так, что добротой его прям до костей пробрало. Но тут мы, наконец, дошли.

— Деда! — возопила Свята так, что я вздрогнула и отступила на шаг, едва не впечатавшись в Маверика.

— Извините, — шепнула ему.

— Госпожа весьма… эмоциональна, — Маверик указал на дверь. — Прошу вас. Кофе? Чай?

— Я не думаю…

— Мне латте с лавандой! Ей тоже, — Свята опять дернула меня за руку. — Деда, смотри, кого я привела!

И вдернула меня в комнату.

Что сказать.

Князь был… князем. И упырем.

Или сначала упырем, а потом князем? Спокойно, Яна. Главное, вслух не ляпни. Думай…о чем-нибудь серьезном в конце-то концов! У тебя же мозги имеются. И даже иногда работают.

— Доброго дня, — я дернулась было, чтобы изобразить поклон, как нас учили-то на факультативе по этикету, потом запоздало сообразила, что в джинсах реверансы не делают и просто согнула спину, надеясь, что этого хватит.

Хотя…

Я сказала, что мозги иногда работают? Зря… точнее работают они, похоже, исключительно по праздникам. А ныне день был будним.

Князь сидел на стуле с высокой спинкой, причем, стул был строгих очертаний и напрочь лишенным позолоты, но поди ж ты, все одно на трон походил.

А князь…

На князя.

Сотня лет? Ему больше пятидесяти с виду не дашь. Высокий. Тонкокостный. И с возрастом иные черты стали заметнее. Эта вот характерная белизна кожи да синюшность сосудов на шее. Будто роспись по фарфору. Тонкая кость.

Хрупкая.

С виду. На самом деле у них кости куда прочнее человеческих. И мышцы более плотные. В мышей летучих оборачиваться упыри не умеют, зато почти все в той или иной степени обладают ментальным даром. А менталисту управлять летучими мышами…

— Это дед мой… четвероюродный. Кажется. Не уверена, — Свята подошла к старику и обняла его. — Он хороший.

Князь привстал и поклонился.

— Доброго дня, — произнес он. — Рад видеть новых людей…

— Яна. Ласточкина, — желания называть то, второе имя, не было. — Меня направили… участковой ведьмой.

— Её дядя Саша привез. Вчера. А потом уехал.

А глаза у него красные. И снова нормально. Частичное обесцвечивание сетчатки в совокупности со вторичной пигментацией. Что-то там откладывается, то ли оксид железа, то ли не оксид, то ли не железа. Не помню.

Малые народности факультативом шли!

— И даже не поздоровался, — пожаловалась Свята.

— Присаживайтесь, — князь указал мне на кресло, что стояло у камина. А было и второе, в нем я только сейчас заметила женщину.

Очень красивую женщину. Такую, какой может быть только ведьма. Причем сильная.

И смотрела она на меня…

В общем, дружбы не получится.

Я подошла к своему месту и осторожно опустилась на край. Вот… и дальше что?

— Думаю, ваш вопрос мы решим, — князь обратился к ведьме. Это, надо думать, та самая Цисковская. — В этом и вправду есть смысл. Но мне нужно подумать.

— Безусловно…

Взмах ресниц.

И флер очарования растекается по комнате. Причем такого вот… грубого, что ли? Тяжелого, душного, как старинные духи. Я поерзала.

И промолчала.

— Не смею вас задерживать, — произнес князь с явною насмешкой. И стало быть, почуял? Говорят, что чем больше сила, тем ниже чувствительность, не знаю, правда или нет, но вот эти ведьмины штучки я всегда легко улавливала. И теперь шкура зудела. Я с трудом сдерживалась, чтобы не поскрести руку. — У вас, должно быть, еще много дел.

Цисковская молча поднялась.

С виду ей слегка за тридцать. А на самом деле может быть и пятьдесят, и шестьдесят… и больше. Ведьмы стареют медленней, да и живут дольше. И… и если сильные.

Я теперь сильная?

Потенциально.

— Свята, деточка, будь добра, загляни к моему дорогому правнуку. Он будет очень рад тебя видеть.

Возражать Свята не посмела. И мы остались с князем вдвоем. Он смотрел на меня. Я на него. Наверное, это было не просто невежливо, но даже нагло с моей стороны, однако губы старика дрогнули.

— Ведьма, стало быть… участковая.

— Да, ваше… сиятельство.

Или светлость?

Демоны… я забыла. Я… я ведь никогда прежде не общалась с аристократами, ну, кроме Гришки. А его светлостью я называла в шутку. Правда, Гришка злился на такие шутки…

— И чего тебе понадобилось в моих владениях, ведьма?

А его сила тяжелая, темная, что плита могильная. И пусть пока не придавила, но чую, что может. Накроет с головою, и останусь я… нет, не в кресле, в земле этой, которая и вправду его.

— Не знаю, — честно ответила я. — Я… на самом деле меня сюда сослали. Бывший мой…

Вряд ли сиятельному князю интересно.

Но…

Я вдруг заговорила. Причем, вполне себе отдавая отчет, что говорю, пусть не совсем по собственной воле, но так должно.

И рассказываю обо всем.

О приюте.

Жизни своей нехитрой. Гришке. Любви нашей, из которой ничего не получилось, да и не могло, как теперь понимаю. Об участке.

Работе.

О возвращении Гришкином. Предложении, которое больше на ультиматум походило. Афанасьеве. Книге. Силе…

Я говорила, пока в горле не пересохло. И потом тоже. И замолчала только, когда мне дозволили. Ментальные способности? О да, князь был сильным менталистом.

— Выпей, — велел он. И я почти не удивилась, обнаружив в руках фарфоровую чашку с шапкой пены. — Кофе Маверик варит чудесный.

И главное, не соврал.

Я сделала глоток и зажмурилась. Легкая сладость и тонкий аромат лаванды, который скорее угадывался, чем ощущался. Нежная карамель и ореховое послевкусие.

— Не сердись, — князь чуть сдвинулся в кресле. — Моя земля. Мои люди. Я за них отвечаю.

— Я… понимаю.

Как ни странно, я и вправду понимала.

С его точки зрения что? Явилась какая-то странная девица, пусть даже внучка её в дом притащила, но так дети кого только не тащут, что котят, что щенят, что ведьм приблудных. А взрослым решать, можно ли с этой ведьмою ужиться.

И чего от нее ждать.

— Хорошо. Что делать думаешь?

— И вправду не знаю, — я пила кофе, сдерживая дрожь в руках и наслаждаясь каждым глотком. — Наверное, что и положено. Приемный пункт организую. Буду людей ждать. Амулеты там делать, заговоры читать. Кладбище… есть же здесь?