Екатерина Курушина - Кровь картазона Страница 2

В фирме, стараясь не сильно афишировать и омрачать коллектив ненужными подробностями, Стаса с почестями проводили на надомную работу. Оставалось только доживать отпущенные судьбой деньки, раз в неделю посещая больницу, позволяя врачам проводить нехитрые анализы и делать пометку в журнале о том, что он ещё коптит серое небо.

За всеми перипетиями наступила весна. Последняя весна в его жизни. На улице установилась промозглая погода с непрекращающимся накрапывающим нудным дождём.

И Стас сорвался. Встретил бывшего одноклассника Витальку, чела из той давней, полузабытой жизни, наплевал на все запреты врачей и сорвался. Он не помнил, о чём они говорили, какое количество выпивки уничтожили, что и с чем мешали. Он старался забыть всё. Но наступило пробуждение, вызванное — надо же — слабым, пробившимся неизвестно откуда лучиком солнца.

За спиной громко зашумел чайник. Виталька, разгребая накопившийся на столе за ночь мусор, напевал какую-то незатейливую мелодию. Его уши забавно розовели при свете электрической лампочки.

— Виталька, ты счастлив?

— А? Ну да. Как-то так. Да ну тебя с твоей философией с утра пораньше, — отмахнулся приятель.

А может, надо было, как он? Никуда не рваться? Плыть по течению жизни, загребая лапками? Работал бы он сейчас младшим научным сотрудником в заштатном НИИ, занимался бы изучением не пользующейся в наше время спросом истории государства Российского. Этакой мелкой сошкой, и никакой ответственности, и никакого спросу. Отрабатывал бы от звонка до звонка, прихлёбывал бы по вечерам пиво перед телевизором и мчался бы по замкнутому кругу, точно зная, что ждёт его дальше. Никаких надежд, но и никаких разочарований.

Раздавшийся над головой звон разбившегося стекла отвлёк Стаса от грустных мыслей.

— Второй этаж, — определил Виталька, выбегая.

Немного помедлив, Стас кинулся вслед другу. Открыв обитую дерматином дверь кабинета, Виталька тихо охнул.

— Чёртова погода!

Старая деревянная рама, распахнувшаяся от сильного ветра, тихо трепыхалась, подобно крылу раненой птицы. Весь кабинет, казалось, был усеян осколками оконного стекла вперемешку с вылетевшими из папок пожелтевшими листами.

— Чёрт! Спасай бумаги, — кинулся вперёд Виталька.

Подняв лежавший у ног листок, Стас тихо присвистнул:

— Вы что, библиотеку Ивана Грозного откопали?

— Да куда уж нам, — пробормотал Виталька, — всего лишь архив Кирилло-Белозерского монастыря, включающий переписку отца Ивана Грозного, Василия III с игуменом монастыря. Да будет тебе известно, — попытался сесть на своего конька приятель, попутно собирая бумаги, — что перед этим царём, в связи с необходимостью передачи столь непросто полученной власти, остро встал вопрос о рождении наследника. Первый брак Василия III оказался бесплодным. Второй брак, с Еленой Глинской, тоже поначалу не принёс должных результатов. Медицина в те времена особо не баловала. Оставалась лишь надежда на церковь. Василий III обратился за заступничеством к преподобному Кириллу Белозерскому, жертвовал большие суммы на различные церковные нужды. И даже в 1528 году лично посетил Кирилло-Белозерский монастырь с молитвой о даровании наследника.

— И как? С толком? — Стасу совсем не хотелось совершать экскурсы в историю после знатно проведённого вечера. Голова нещадно болела. Думать ни о чём, тем более о перипетиях рода Рюриков, особо не хотелось.

— А как же! — воскликнул Виталик. — Не сразу, правда, но в 1530 году у царя родился долгожданный сын — Иван Грозный, сыгравший немаловажную роль в развитии Российского государства.

— Да ну тебя, — Стас страдальчески поморщился, передавая другу кипу бумаг, испещрённых древними ятями. И для того, чтобы не встречаться глазами с обиженно надувшимся приятелем, быстро нырнул под допотопный кабинетный стол, усиленно изображая поиски наиболее далеко залетевших документов.

— Что здесь происходит?! Виталий, объяснитесь сейчас же! — фальцетом пронеслось по комнате, отдаваясь калёными иголками в не отошедшем от вчерашней ночи мозгу. Стас поднял голову, попутно больно ударяясь о массивный стол. Этого ещё не хватало!

Его приятель уже делал попытки встать навытяжку перед низкорослой крашеной женщиной бальзаковского возраста. Та возмущённо вращала глазами, обозревая разруху в кабинете, разбросанные повсюду листы бумаги и ползающих по полу мужиков со следами недавнего перепоя на лицах.

— Сквозняк, Инесса Владимировна. Погода на улице сами знаете какая — то ветер, то дождь. Не поймёшь, — отрапортовал Виталик.

— Да что вы мне голову морочите! Да как вы смеете со своим собутыльником соваться, куда вас и не просят! Уберите руки от исторических документов! Мы ещё разберёмся, какой тут был сквозняк! — не переставала верещать женщина.

Опасаясь за сохранность оставшегося мозга, Стас постарался как можно быстрее выбраться из-под стола с постыдной целью сбежать из кабинета куда подальше. Получилось неловко. Он с грохотом своротил стоящий рядом стул и неумело попытался перекрыть свою неуклюжесть намерением достать лежащий под ним листок.

— Да что же здесь творится?! Вон отсюда! — перешла на ультразвук Инесса Владимировна.

Виталик потянул неуклюже поднявшегося из-под стола Стаса к двери.

— Делаем ноги, ору не оберёшься, — буркнул он тихо.

Уже выскочив на крыльцо и наскоро распрощавшись с приятелем, Стас заметил, что всё ещё держит в руках вытащенный из-под стула лист.

«Ну к чёрту этот дурдом, при случае отдам», — подумал он, направляясь к автобусной остановке.

…Через несколько дней, исполняя неприятную повинность, Стас сидел в очереди перед кабинетом врача. Над головой трещала лампа дневного света. Ожидание тяготило. Люди, сидевшие в очереди, были напряжены и особенно молчаливы. Какие уж разговоры перед дверью врача-онколога.

Стас болезненно поморщился, ясно осознавая, что это напряжение будет преследовать его на протяжении всего оставшегося срока. Стараясь отвлечься от грустных мыслей, он ощупал куртку в поисках мобильного телефона. В боковом кармане отчётливо хрустнуло. Стас недоуменно уставился на извлечённый листок бумаги, сплошь исписанный кириллицей. Да это же листок из архива, как его там… Кирилло-Белозерского монастыря! А он совсем забыл о своей находке, предпочтя вести растительный образ жизни, не особо отвлекаясь на посторонние раздражители.

Стас бегло просмотрел найденный документ, пытаясь уловить смысл через все наполнявшие его азы, буки и яти. Глаза зацепились за смутно знакомое слово — «картазон». В голове сразу же возник образ эрлийца, вещающего о возможных альтернативах в лечении.

— Забавно, — хмыкнул Стас, — и что же это за зверь такой — картазон, о котором, оказывается, все знают и только я один ничего не слышал?

Лучший способ отвлечься от имеющихся проблем, не поддающихся решению в настоящий момент, — переключиться на что-то противоположно иное. Возможно, менее насущное и глобальное. Стас не мог изменить судьбу, однако мог ответить на вопрос, так заинтересовавший его накануне. Проведя некоторое время на просторах Интернета, он установил, что, согласно Извести ям Мегасфена, переработанным в последующем Клавдием Элианом в «Пёстрых рассказах», датированных чуть ли не вторым веком нашей эры, картазоном являлось существо, «обладающее спиральным чёрным рогом, размером со взрослую лошадь, рыжего окраса, имеющее гриву лошади и бывшее очень быстрым… Славился он особой крепостью рога, против которой ничто не могло устоять». Иными словами, картазон представлял собой некую разновидность единорога в индийском варианте. Указанный единорог мало соответствовал сложившемуся о нём лубочному представлению. Он вовсе не имел обыкновение бродить по лесу в лучах лунного света, питаясь утренней росой и даря просветление всем средневековым волшебникам. Это страшное и непобедимое мифическое существо «невозможно было поймать живьём».

Стас устало откинулся в кресле. В настоящее время только у чудов в их хваленом Бестиарии можно найти сохранившихся до наших дней единорогов. И рыцари как зеницу ока берегут своих «тотемных» животных. Простому смертному до них не добраться. Разве что по большим праздникам, и то лишь одним глазком. Уже одна постановка его крови в ряд целебных зелий, перечисленных эрлийцем, указывала на то, что шансы Стаса равны нулю. Что и следовало предположить. Можно спать спокойно.

А ведь как всё складно выходит. Согласно найденному документу, игумен Кирилло-Белозерского монастыря в качестве средства для решения всех проблем предлагал царю Василию III полученный от одного из европейских мудрецов рецепт зелья, способного поставить на ноги умирающего и добавить здоровья болящему. Конечно, в состав данного эликсира входило множество заковыристых ингредиентов, таких как горный лютик, выращенный на левом склоне холма, мозг нетопыря, слёзы трёх девственниц и тому подобное. Но камнем преткновения являлось то, что одним из основных элементов зелья была кровь картазона.