Птицы - Торин Владимир Страница 2

Три десятка шей, полупридушенных узкими белыми воротничками и черными галстуками, повернулись к нему так синхронно и резко, словно каждый из учеников в одночасье получил крепкую пощечину.

Весь класс замер и уставился на Финча. Кто-то позволил себе чуть заметную усмешку: его определенно ждали неприятности – какие именно и за что, одноклассники пока не знали, но уже были в предвкушении. Хуже всего, что и мисс Джей глядела на него, следила за появившимся в его глазах страхом, как злорадный зритель в цирке глядит на спотыкающегося канатоходца.

– Мне повторить свой вопрос, мистер Финч? – пролязгала металлическим голосом миссис Оул. – Чем вы занимаетесь, когда должны слушать то, что я рассказываю?!

Учительница сидела за своим громоздким дубовым столом на стуле с высокой резной спинкой. Позади чернела доска, на которой, словно приговор неучам, были выведены формулы и даже целые предложения из Странных чисел; на столе выстроились колонны учебников, словарей и энциклопедий числительных законов. Всем своим видом миссис Оул сейчас напоминала судью, только без парика – хотя в последнем Финч не был уверен.

«Чем я занимаюсь, когда должен слушать ее?!»

Неужели эта миссис Оул, раз она учитель и вся из себя такая умная, не может догадаться сама, что он сидит и молча ненавидит Арабеллу Джей? Это же очевидно! Что миссис Оул ему сделает? Он ей не по зубам! И пусть весь класс знает, что он ее не боится, как все эти трусы и любимчики! Он ей все сейчас выскажет! Все, что думает! Об этом будут говорить месяц!

– Ничем, мадам, – едва слышно прошепелявил Финч, опустив взгляд в парту и нещадно краснея.

Большим болваном Финч сегодня себя еще не чувствовал. К тому же и мисс Джей, он был уверен, глядела сейчас на него со своим коронным презрением и, должно быть, даже показывала ему язык, пока миссис Оул не видит.

– Вы выполнили ваше домашнее задание на «Е. У.»! – продолжала возмущаться миссис Оул – на ее учительском ритуальном языке «Е. У.» означало «Едва Удовлетворительно». – И теперь еще позволяете себе меня не слушать и спать на уроке?! Вы заслужили наказание, мистер Финч. Сегодня останетесь после занятий. И только попробуйте сейчас поморщиться или вздохнуть – будет хуже. Еще хуже, чем в прошлый раз. Вам все ясно?

– Д-да…

– Не слышу вас, мистер Финч!

– Да, мадам.

…Вот так Финч и оказался на дополнительном часу «Странных чисел», на котором он и увидел в окне появившегося из ниоткуда и таким же непонятным образом исчезнувшего человека с зонтиком. Кто это был? Что он делал там, на аллее? Искал кого-то? От кого-то бежал? Или просто прогуливался? А может… может, его и вовсе не было?

Финч вздохнул. Кажется, ему все просто привиделось – почти-почти приснилось: когда ты едва не засыпаешь в темном классе под монотонное бормотание о числах, и не такое увидишь. Ну еще бы! Так ведь не бывает, чтобы человек вышел из снега и превратился в птиц.

Откуда Финчу в тот момент было знать, что сегодняшний день еще готовился преподнести ему кое-что необычное, немного удивительного и совсем чуть-чуть необъяснимого…

Часы на учительском столе издали характерное «дзынь», предупреждающее о том, что урок закончится через минуту. Финч вздрогнул и принялся поспешно переписывать в тетрадь формулы с доски: было важно успеть законспектировать как можно больше, иначе дедушка не сможет ему дома все разъяснить и помочь с домашним заданием. Мальчик и думать забыл о странном происшествии за окном, которому стал свидетелем.

Когда ударил колокол, а эхо от него расползлось по школьным коридорам и узким лестницам, Финч все еще лихорадочно переписывал расчеты угла падения снега в зависимости от силы и направления ветра и еще что-то столь же сложное и неинтересное. Он пропускал числа и целые строки, надеясь, что они не ключевые, сокращал, как мог, но, к сожалению, стенографирование не было его сильной стороной.

Когда Финч наконец занес в тетрадь последнее Странное число, в классе уже никого не осталось, кроме него и застывшей за своим столом миссис Оул.

Финч поспешно закрыл тетрадь, закрутил чернильницу и заправил ручку с баночкой под специальные ремешки в портфеле; в одно из отделений отправилась и тетрадь.

– Вы забыли высушить записи промокательной бумагой, мистер Финч, – сказала миссис Оул своим неизменным укоряющим тоном. – Этого стоило ожидать.

Финч огорчился: его и так плохо разборчивые записи из-за размазанных чернил сейчас, вероятно, стали и вовсе нечитаемыми. Придется половину угадывать. Может, дедушка знает что-то из темы «Странные числа и снежные фабрики гремпинов»?

Промакивать уже расплывшиеся чернила было поздно, и Финч, подхватив портфель, выбрался из-за парты и вприпрыжку потопал вниз по лесенке прохода между рядами.

– Вы ничего не забыли, мистер Финч?

Миссис Оул всегда будто только и ждала момента, когда он ошибется, чтобы поймать его на промахе и раздуть из этого целую историю или как минимум озвучить парочку оскорблений. А Финч, в свою очередь, был из тех, кто не упустит случая предоставить ей такую возможность.

Вот и сейчас он обернулся и с досадой отметил, что лампа, встроенная в его парту, до сих пор горит.

С тщательно скрытым тяжелым вздохом Финч вернулся на свое место и, нащупав под партой вентиль на трубе, крутанул его – огонек с легким хлопком погас.

Разобравшись с лампой, Финч осторожно двинулся по потемневшему проходу между рядами парт, во все глаза глядя под ноги: было бы ужасно сейчас споткнуться и кубарем покатиться прямо к столу учительницы.

Без происшествий спустившись и пробормотав: «До свидания, мадам», Финч направился к двери. Он уже почти покинул класс, когда миссис Оул его окликнула:

– Мистер Финч!

Финч замер и обернулся. Учительница глядела на него тяжелым, как колокол, взглядом.

«Ну вот, – с тоской подумал Финч. – Сейчас начнется…»

И началось:

– Вы только поглядите на себя.

– Целиком не получится, – храбро ответил мальчик. – Нужно большое зеркало.

Миссис Оул приподняла бровь и сцепила толстые когтистые пальцы.

– Если бы вы не были отсталым, – сказала учительница, – я бы наказала вас за дерзость. Но, видимо, вы действительно понимаете все лишь буквально, поэтому я разъясню! Вы должны выглядеть как ученик школы Фьорити!

– Но я и так выгляжу, мадам!

Это была правда: как и все мальчики в школе, Финч носил узкий темно-серый пиджачок, клетчатые черные бриджи, шерстяные гольфы, рубашку с удушливым воротником, черный галстук и ботинки на кнопках. Он не понимал упреков учительницы.

Тем не менее у нее их был заготовлен целый список:

– Вы должны быть причесаны! Всегда! С пробором налево, как принято для мальчиков школы Фьорити! Ваши манжеты и ваш воротничок все в коричневых пятнах от пароутюга! На гольфе дыра! Башмаки не начищены! На ваших пальцах, губах и щеке чернила. Вы постоянно грызете ручку – это отвратительная привычка! Отсталые дети, к вашему сведению, тоже должны выглядеть как достойные ученики школы Фьорити, если они хотят оставаться учениками школы Фьорити! Ну, или в вашем случае, если этого хочет ваш дед, мистер Фергин. Вам все ясно?

– Да.

– И вы не должны отвечать взрослым «да» или «нет». Это невежливо. Вы должны отвечать как эхо: «Ясно, мадам».

– А если мне будет не ясно?

– Вы свободны, мистер Финч.

Под пристальным взглядом миссис Оул Финч понуро развернулся и толкнул дверь. Он чувствовал себя просто отвратительно. Финч ненавидел эту злобную старую женщину. Ему казалось, что она специально к нему придирается, будто мстит за что-то. Это было несправедливо! И нечестно! «Вы должны быть причесаны!» Еще с расческой возиться! И какой смысл причесываться, если все равно потом все лохматится?

Покинув класс, Финч быстро прошел по пустому коридору, спустился по главной школьной лестнице и, зайдя в гардероб, протянул автоматону-гардеробщику номерок. Старый механоид заскрипел и заскрежетал, словно раздумывая, отдавать ли мальчику его одежду, после чего все же смилостивился и двинулся к вешалкам. Вскоре Финч уже натягивал пальто, шапку и перчатки. Обернув шею шарфом и попрощавшись с автоматоном, он направился к выходу из школы. Спохватился. Вернулся в гардероб за забытым портфелем, а затем наконец покинул свое самое нелюбимое место на свете.