Лада Лузина - Ледяная царевна Страница 21

И лишь тогда все поймут…

«Санта – антихрист!» – сказала старая немка.

И теперь он идет к нам…

«Демон говорил, что Дьявол земля, наша мать Макошь…» – напомнила Маша.

Да, Демон всегда говорил правду, но слишком часто недоговаривал что-то…

Катя не знала, что означает Дьявол – личность или сгусток тьмы, но точно знала одно – он нечто противоположное Богу. Он – та самая Тьма, которая поймала в мешок и ее душу, и этот Город. Она чувствовала, как затягиваются веревки на черном мешке – им не выбраться…

Паника вновь овладела ее телом. Ей показалось, что она снова слышит шаги – кто-то ходит во Тьме по скрипучему снегу, там, куда не достает слабый свет праздничных фонариков беседки, колодца и маленькой мельницы. Кто-то сотканный из смертельно белого снега, с белым как саван лицом, с окровавленным ртом… с острыми рогами.

Солнце – Христос, Дьявол – тьма.

Сегодня вторая ночь Тьмы. Второй час Кратуна. Крампус и Кратун – одно и то же!

И никто не поможет… Маша – в Прошлом веке. Даша – в аду.

Она осталась одна!

Катя залпом отхлебнула из Дашиной початой бутылки. Прислушалась. Тьма молчала – угрожающе и напряженно. Не в силах больше стоять во дворе, Катерина зашла в освещенный магазин приколов в поисках людей и живого тепла – луча света, способного разрезать, проткнуть непроглядную тьму.

Невзирая на поздний час, помимо продавщицы в короне Снегурочки у прилавка топтались два молодых парня с собакой – они со смехом перебирали забавные товары. У дверей ожидала отправки в дорогу целая дюжина Дедов Морозов в одинаковых красных шубках с узорами. Но эти деды были вполне безобидными – безработными артистами.

Один из Морозов направился к ней, и даже через густую бороду она видела, как он улыбается. Не исключено, что его привлекла вовсе не красавица Катя, а открытая бутылка в ее руках, способная согреть предстоящую рабочую ночь.

– Хочешь? – приветливо протянула она ему «Хортицю».

– А то! – Дед радостно принял положенный праздничный глоток и довольно утер синтетические усы. – Уважила старика, красавица, теперь рассказывай, что за беда? – заговорил он деланным голосом повелителя утренников для младшего школьного возраста. – Я посохом ударю, любую беду разведу!

– Любого разведешь, это точно… – засмеялась она. Водка, электрический свет и синтетический Дед все же ослабили напряжение.

– А ты попробуй!

– Ладно. Мир спасти надо… Смогешь?

– После еще ста грамм – хоть вселенную! – пообещал он. – Ох, хорошо пошло, – похвалил он второй глоток. – Ну, что там со вселенной-то?

– Санту знаешь?

– Встречал пару раз… Чем тебя этот гном обидел?

Чувствуя, что окосеет сейчас, как колдовской заяц, Катя все же последовала примеру Деда, приняла еще «сто», приложила ладонь ко рту и тихо произнесла «по секрету»:

– Он – Дьявол… Ты в курсах, что он уже заправляет вместо Христа? Там, на Западе… А теперь к нам подбирается.

– К нам не подберешься… мы заранее позаботились.

– Ты о чем?

– Сама смотри. У них когда Рождество Христово, тогда и Санта… и типа естественная конкуренция. А у нас что? 19 – Николая, 21 – солнцестояние, на 31 число – Дед Мороз, на 6 – Христос… Еще и старый Новый год – чтобы уж точно никто не подрался. Всем свое место есть.

– А здорово мы по датам всех развели, – оценила Катерина.

– Я ж обещал, что любую беду разведу, – подмигнул Дед Мороз.

А Дображанская заметила, что два парня с овчаркой как раз рассматривают два необычных прикольных ботинка – с подошвами, оставляющими отпечатки босых ног.

– Держи, внучка, на память от деда… Вот тебе настоящий Санта. – Дед Мороз протянул ей коричневую коробочку. – И помни… Какая б с тобой ни случилась беда, дедуля внучаче поможет всегда!

Катя засмеялась – так смешно, так мягко он сказал «внучаче»… Или так мягко пошла водка? Но настроение у нее внезапно улучшилось – все беды перестали казаться непоправимыми. Раз уж они развели самого Сатану!..

Дед Мороз махнул остальным дедкам посохом с серебристой звездой.

– Ау! Собирайтесь, слышите, за нами уже автобус приехал…

Глава седьмая,

в которой мы посещаем Ледяной дворец

«Я просто хотела сбежать, – призналась сама себе Маша. – Потому пошла в Прошлое. Потому что лишь здесь мне не страшно… Я не готова сражаться сейчас – я просто боюсь!

Завтра третий день Тьмы, Анна Темная, время, когда в народе всем беременным бабам запрещалось даже выходить без нужды из дома… из страха потерять дитя в утробе. И пусть Киевиц невозможно убить, но детей Киевиц, включая и нерожденных?

А еще в день святой Анны – матери Богородицы и бабушки Иисуса Христа, в последний день борьбы ночи и света – решалось, каким будет дитя, темным или светлым… И вдруг все, что происходит сейчас, вовсе не из-за Даши? И кто-то использует Дашу, чтоб я заглянула в колодец и, как в той сказке о Смерти, потеряла душу своего сына…»

«…ему снится, что маленький мальчик падает в колодец», – этот пугающий Машу сон Бегемоту предстояло разгадать в первую очередь.

«Именем Отца моего велю: дай то, что мне должно знать…» – мысленно попросила младшая из Киевиц у Города, перемещаясь из настоящего времени в Прошлое.

И, шагнув в двери облюбованного котом гастрономического заведения, подумала, что знаменитый дореволюционный магазин на Крещатике, столь уверенный в себе, что почитал газетную рекламу ниже собственного достоинства, считая своей главной рекламой одну-единственную торговую вывеску «Бр. Елисеевы», – привлекал с порога одним только запахом.

Сейчас, в 80‑х XIX века, в магазине Братьев Елисеевых не было еще нарочито помпезных колонн, изысканных расписных стен, снегопада хрустальных люстр, ниспадающих с раззолоченных поднебесных потолков, – феерической роскоши эпохи Модерна. Но аромат редких «колониальных товаров», возвышавшиеся на отполированных деревянных прилавках пирамиды из мохнатых кокосов и заморских бананов, полки с разноцветными жестянками пряностей и ост-индского сахара, риса, кофе и чая создавали неповторимую атмосферу трепещущей, пикантной, теплой и сладкой экзотики, волшебного чудо-острова посреди суровой, холодной киевской зимы.

Маша провела равнодушным взглядом по череде разномастных бутылок из собственных складов Елисеевых в Бардо на Майорке, кокетливо ущипнула взглядом румяный персик в огромной хрустальной ладье, наполненной такими же румянобокими собратьями, и остановила свой взгляд на коллекции балыков и колбас.

– Ливерной колбасы, – обратилась она к приказчику в белом фартуке, аккуратному, как почтовая карточка.

– Не изволим иметь, – бодро ответил он и продолжил еще более оптимистично, всячески желая осчастливить ее каждым своим предложением: – Не желаете ли сардин и анчоусов? Икры отменной, из собственных цехов? Или прованского масла – последний завоз из Парижа… соблаговолите понюхать, буквально благоухает природными ароматами Франции!

Его улыбка была ярко-розовой, застывшей и сладкой – как петушок-леденец на палочке. Машин скромный платок не помешал ему разглядеть в ней опытным глазом вполне обеспеченную покупательницу – сама не желая того, за пять месяцев Киевичества бывшая мышка-ботаничка приобрела уверенную осанку и повелительный тон.

– Сейчас ведь 1889 год? – Студентка невольно взяла с прилавка забытый кем-то номер газеты «Киевское слово».

Приказчик не удивился тупому вопросу.

– Уж двадцать два дня как! – ответствовал он – …Быть может, бутылочку «Шато-икем» по случаю окончания праздников? – Под праздниками сей купидон от торговли, несомненно, понимал последние дни уже приближающихся к своему завершению велесовых Контрактов. Впрочем, последняя фраза адресовалась не ей.

Маша повернула голову и увидела рядом, на узорном полу, сразу двух Киевских Демонов – одного чуть поближе, второго – поодаль, в зеркальном отражении нарядной стеклянной двери.

Как всегда во время прогулок по Прошлому, Киевский Демон был расфранчен как истинный фат: шелковый цилиндр, синие шведские перчатки для прогулок по городу и длинная волчья шуба до пят, на миг показавшаяся ей, притаившейся за его плечами, огромной грозовой тучей.

«А что если… – сжался пружиной вопросец внутри, – Демон и есть тот самый… что мы знаем о нем? Каким языческим богом его почитали наши предки?..»

Привычным жестом Дух Города галантно приподнял цилиндр, приветствуя свою Киевицу.

– Ясная Пани Мария Владимировна… крепко рад нашей встрече! Она бы состоялась чуть раньше, но, как вам известно, в дни Тьмы никто кроме вас не смеет касаться судьбы Киева…

На «Ясной Пани» приказчик еле заметно кивнул, словно бы говоря сам себе: так я и думал, покупательница-то с подковыркой!