Кровь ангелов (ЛП) - Сингх Налини Страница 33

Она должна добраться до него и ради себя самой увидеть, как он себя чувствует.

– В аду нет надежды, – пробормотала Елена, понимая, что, будь она на месте Дмитрия, то поступила бы точно так же, изолируя возможную угрозу.

Руки сводило, икры ныли, девушка оставила попытки избавиться от пут и попробовала расслабиться на стуле. Не в состоянии уснуть, Елена могла все же попытаться немного отдохнуть, чтобы быть готовой к решительному столкновению, которое начнется, когда проснется Рафаэль. Но тут она снова напряглась, вспомнив о зияющей дыре в стене своей квартиры.

– Дмитрий!

Вампир появился минутой позже и по взгляду было видно, что он ни коим образом не доволен.

– Вы звали, миледи? – если бы слова обладали лезвиями, они могли бы утопить в крови.

Кровь.

Неужели она сама напрашивается на смерть?

– Я прервала твой... ужин. Прости.

Дмитрий улыбнулся, не обнажая клыков, но Елена знала, что они там были.

– Ты предлагаешь себя взамен?

– Я хочу узнать о своей квартире, стена, – вы заделали ее?

– А должны были? – мужчина пожал плечами и повернулся, – Это всего лишь человеческое жилище.

– Ах ты, кусок...

Он резко повернулся, его лицо было иным, смертоносным, неземным:

– Я голоден, Елена. Не заставляй меня нарушить слово, данное Рафаэлю.

– Ты не посмеешь.

– Еще чуть-чуть, и я это сделаю. Я буду наказан, а ты к тому времени будешь мертва, – вампир ушел.

Елена осталась наедине со стремительным сердцебиением и пульсирующей болью. Ее дом, ее приют, ее гнездо прямо в эту секунду разрушалось ветром, пылью, и дождем, если разверзнутся небеса. Ей захотелось свернуться калачиком и кричать, закрыв глаза.

Не вещи в квартире волновали ее, но все это место. Дом.

У Елены очень долго не было дома. После того, как ее выгнал отец, девушка была вынуждена проживать в Академии Гильдии. Там не было ничего плохого, но все же это не было домом.

Закончив обучение, они с Сарой некоторое время делили съемное жилище. Это было домом, желанным, но все еще не ее собственным. И только эта квартира была ее личной во всех смыслах.

Одинокая слеза покатилась по лицу.

– Я сожалею, – сказала она вслух. Говоря это себе, она как бы говорила это своему разрушенному дому. Но правдой было то, что слова были обращены и архангелу. – Я совсем не хотела навредить тебе.

Прохладный морской бриз появился в ее сознании. "Тогда почему у тебя был пистолет?"

Глава 20

Елена затихла, словно маленькая мышка перед очень большой, очень плохой кошкой с острыми зубами.

– Рафаэль? – прошептала она, хотя знала этот свежий, чистый запах дождя, как свой собственный. И совсем непрошенная мысль, – как, находясь у нее в голове, он мог иметь запах?

"Елена, засыпай. Твой мыслительный процесс заставляет меня бодрствовать".

Она сделала глубокий вдох.

– Как ты... ты ранен?

"Ты связана?"

– Да. – Елена ждала ответа на свой вопрос.

"Хорошо. Не хочу, чтобы ты исчезла прежде, чем нам выдастся шанс поговорить о твоем пристрастии к вооружению".

А затем Елена ощутила, как архангел исчез из ее головы. Она снова прошептала имя мужчины, но понимала, что он больше ее не слышит. Вина вскоре превратилась в гнев.

Ублюдок. Он мог ее освободить, но оставил связанной. Запястья воспалились от пут, спина болела от проклятого стула и... И у него есть право злиться. Рафаэль до смерти напугал ее, этой ночью на краю квартиры, но, по правде говоря, не причинил ей вреда. Елена же, с другой стороны, стреляла в него. Если мужчина и был в ярости, то у него на это имелась причина. Но это не значит, что Елене должно нравиться все происходящее.

И все еще оставался вопрос о его принуждении к сексу.

Этой ночью она рассказала ему правду, какой бы постыдной та не была. Если бы он подождал, то очень вероятно, что при первой же возможности Елена сама бы к нему приползла.

Щеки девушки вспыхнули. Она вытатуирует "идиотка" у себя на лбу, как только выберется отсюда.

С самого начала Елена говорила себе быть осторожной, не забывать, что для Рафаэля она лишь одноразовый источник развлечения – не более. Вот только ее гормоны, по-видимому, плевать на это хотели. Архангел заставлял ее сгорать изнутри.

А хуже всего то, что Елена не могла обвинить во всем этом только похоть. Рафаэль был слишком занимательным мужчиной для чего-то настолько простого. Но сегодня ночью... этой ночью он не был самим собой.

"Или, возможно, – шептала другая часть Елены, – это был реальный он"... Что, если незнакомец, в которого она стреляла, все-таки был настоящим Рафаэлем... архангелом Нью-Йорка, существом, способным мучить другое создание до тех пор, пока то не начнет лишь кричать превратившись в разломанный кусок монструозного искусства?

Глаза Рафаэля были закрыты, но он не спал на самом деле. Архангел находился в полубессознательной коме, состоянии, которому у людей и вампиров не было эквивалента.

Ангелы называли это состояние «Аншара». Его могли достичь только те, кто прожил больше половины тысячелетия. Оно позволяло одновременно бодрствовать и пребывать в глубоком сне.

Сейчас сознательная часть архангела была поглощена залечиванием раны, которую Елена нанесла своим маленьким пистолетом, остальная же часть него спала. Полезное состояние. Но не то, в которое впадают с великим удовольствием.

Аншара приходила только когда ангела серьезно ранили. Такое случалось редко за последние восемьсот лет существования Рафаэля. Но когда он был молод и неопытен, то причинял себе вред, или же ему причиняли, – несколько раз.

Возникли образы самого себя, танцующего в небесах, и вот его крылья спутаны, и он резко падает на землю в полном осознании того, что окрасит кровью ковер на полу.

Очень старые воспоминания. Мальчика, которым он был.

Сломанные руки, сломанные ноги, капающая из разбитого рта кровь.

И она. Стоящая над ним с успокаивающим шепотом:

– Ш-ш-ш, дорогой. Ш-ш-ш.

По венам внезапно пронесся страх, на сердце стало тяжело от осознания, что он беспомощен и не может ее остановить – свою мать, свой самый большой кошмар.

Черноволосая и голубоглазая, она была женским образом, от которого архангела бросало в дрожь. Но уже тогда она была стара, очень-очень стара, не внешне, а разумом, душой. И в отличие от Ли Цзюань, она не развивалась... а деградировала.

Сейчас он мог видеть, как его крыло восстанавливается волокно за волокном, но этого было недостаточно, чтобы загнать воспоминания в самый дальний уголок памяти.

Во время аншары разум вытаскивал давно запертые воспоминания, покрывая душу слоем темноты, которую ни один смертный не был в состоянии понять.

Это были воспоминания длиной в сотни человеческих жизней. Рафаэль был старым, таким старым... Но нет, не древним. Не все воспоминания принадлежали ему.

Некоторые принадлежали его расе – секретное хранилище всего их знания, скрытого в разумах их детей.

На поверхность всплыли воспоминания Калианн.

Сидя на корточках, архангел смотрел на свое истекающее кровью, изломанное тело, наблюдал за тем, как его, – ее рука отводит волосы с его лица.

– Сейчас больно, но это пройдет.

Лежащий на земле мальчик не мог говорить. Он захлебывался своей кровью.

– Рафаэль, ты не умрешь. Ты не можешь умереть. Ты – бессмертный. – Она наклонилась и прижалась холодным поцелуем к окровавленной щеке мальчика. – Ты – сын двух архангелов.

Чудом уцелевшие глаза мальчика наполнились осознанием предательства. Его отец мертв. Бессмертные могли умирать.

От Калианн веяло печалью.

– Ему пришлось умереть, любовь моя. Если бы он не умер, на земле воцарился бы ад.

Глаза мальчика потемнели, стали обвиняющими. Калианна вздохнула, а потом улыбнулась.

– И я должна была... Вот почему ты пришел убить меня, разве не так? – Тихий, довольный смех. – Ты не можешь меня убить, мой милый Рафаэль. Только один из Десяти может уничтожить архангела. А они меня никогда не найдут.