Налини Сингх - Кровь ангелов Страница 34

Мужчина моргнул, его лицо не выражало ничего.

– Я думал, этот твой маленький трюк был лишь моей фантазией.

– Полагаю, что нет, – восторг заставил ее ухмыльнуться так широко, что лицо угрожало треснуть. Проклятье, если она действительно может делать это...

Но в этот момент логика вновь заявила о себе. Проделывая этот прием, она получает только одно, – чертову головную боль, так что нужно перестать глупить и держать это про запас до тех пор, пока это действительно отчаянно не понадобится:

– Логика – отстой.

Губы Рафаэля изогнулись, но на этот раз улыбка была довольно жесткой, напоминая, что мужчина, которого она только что целовала, был еще и Архангелом Нью-Йорка, тем, кто держал ее над смертельной пропастью и шептал на ухо о смерти.

– Ешь, – сказал он. – Я вернусь и присоединюсь к тебе.

И снова дежа вю накатилось на нее, когда он просто шагнул назад с крыши. На этот раз девушка осталась на месте, хотя ее желудок ухнул вниз.

Но вот мужчина показался вновь, взмахивая крыльями и набирая высоту. Поток воздуха от взмахов его крыльев хлестнул по лицу. Было заманчиво понаблюдать за ним, но Елена отвернулась, – девушка хорошо понимала, что ходит по очень тонкой грани.

Рафаэль хотел ее, но это было что-то вне его обязанностей Архангела Нью-Йорка; и был один факт, который ей не мешало бы хорошо запомнить – даже если она и выживет после встречи с Урамом, то, скорее всего, останется отмеченной смертью.

Просто теперь Елена знала слишком много. И она даже близко не была к тому, чтобы присягнуть Рафаэлю. Проклятье. Шагая к столу с завтраком, девушка заколебалась. Сесть спиной к лифту или к раскинувшемуся небу?

В конце концов, она выбрала лифт. Вероятно, охотница смогла бы справиться со всем, что вышло бы из лифта, но она чертовски хорошо знала, что в случае с архангелом уцелеть ей вряд ли удастся.

Первым делом она взяла нож, лежащий рядом с тарелкой, и всунула его в свой сапог. Прибор мог разрезать разве что лишь бекон, но в случае необходимости им можно было нанести хоть какой-нибудь урон.

Затем девушка приступила к завтраку. Пища была для нее топливом, а она нуждалась в полной подзарядке, если собиралась поохотиться. Адреналин забурлил в ней, сплетаясь с льдинками страха, но это лишь подстегнуло азарт.

Она была "прирожденной охотницей", для этого она была сотворена.

Звук позади нее подстегнул все ее охотничьи инстинкты:

– Подкрадываешься, Дмитрий? – девушка учуяла его в тот же момент, как только он вышел из лифта

– Где Рафаэль?

Удивившись резкости тона, Елена наблюдала, как вампир обошел вокруг и встал около стола. Не было ни намека на изысканную сексуальность и все то, что обычно покрывало приторной сладостью правду о его истинной сущности.

Девушка смотрела в его прекрасное лицо и вдруг поняла, что он видел и падение королей, и рассвет цивилизаций. Наверно, когда-то давным-давно Дмитрий держал меч, и, конечно же, у него было гораздо больше общего с какой-нибудь жестокой эпохой крови и смерти, чем с цивилизацией, на которую намекал его идеально сидящий серый костюм.

– Он на встрече, – ответила Елена, указывая наверх.

Дмитрий не проследил за ее жестом, как это сделало бы большинство людей, а продолжил смотреть на нее в упор с напряженностью, которая многих бы напугала, и которая, возможно, должна была напугать ее.

– Что? – спросила девушка.

– Что ты видишь, Охотница Гильдии? – его голос был бездонным, нашептывающим о том, чего лучше не знать, – об ужасах, заключенных в глубинах ночи.

– Тебя и меч в твоей руке, – честно призналась она.

Лицо Дмитрия осталось спокойным, не выдающим его эмоций.

– Я все еще танцую с мечом. Можешь посмотреть.

Она на мгновенье остановилась, зависнув над маленьким круассаном в хлебной корзине.

– Рафаэль отменил свою политику невмешательства? – она лишь предполагала, что нет. Это было глупо.

– Нет. – Порыв ветра взлохматил волосы вампира, но они тут же вновь улеглись в идеальные линии. – Но раз уж скоро ты умрешь, я хотел бы попробовать тебя, пока не стало слишком поздно.

– Спасибо за признание. – Елена оскалилась и впилась зубами в круассан. Одно думать так самой, и совсем другое – слышать подобное из чужих уст. – Но предлагаю тебе придерживаться своих блондинок. Кровь Охотника слишком резка для твоего нёба.

– Блондинки слишком легко падают в мои объятья.

– Ты используешь на женщинах свои странные вампирские силы?

Он засмеялся, и звук этот был лишь эхом настоящего смеха, не показывавшего и толики страсти, которую Елена начала ассоциировать с этим мужчиной.

Одно это говорило о тысячах "вчера", и вечности его "завтра".

– Если соблазнение – это сила, тогда да. У меня были столетия, чтобы совершенствовать то, на выполнение чего человеческому мужчине отведено лишь несколько жалких лет.

Елена вспомнила экстаз на лице блондинки и чувственный голод в выражении Дмитрия. Но он не смотрел на блондинку.

– Ты любил когда-нибудь?

Казалось, сам воздух остановился, пока вампир смотрел на нее, не мигая.

– Теперь я вижу, почему ты заинтриговала Рафаэля. У тебя слишком мало чувства самосохранения. – В мгновение ока его глаза из человеческих стали обсидиановыми. Ни белков, ни радужки, ничего, кроме чистого, беспросветного черного.

Елена едва удержалась, чтобы не потянуться за ножом, спрятанным в ботинке. Скорее всего, он обезглавил бы ее еще до того, как она успела коснуться металла.

– Ловкий трюк. А жонглировать умеешь?

Пауза, наполненная смертью, а потом Дмитрий рассмеялся.

– Ох, Елена. Уверен, мне будет жаль увидеть тебя мертвой.

Она расслабилась, уловив изменение в его настроении еще до того, как глаза вампира вернулись в норму.

– Приятно знать. Может, ты назовешь одного из своих детей в мою честь.

– Мы не можем иметь детей, и ты это знаешь. – Его тон был будничным. – Только новообращенные могут.

– Моя работа заключается в том, чтобы отслеживать толпы молодых вампиров, со старичками я не часто контактирую. В любом случае, у нас обычно недостаточно времени, чтобы завести непринужденную беседу, – сказала она ему, допивая апельсиновый сок. – А сколько лет тем, кого ты считаешь новообращенными?

– Две сотни лет или около того. – Он пожал плечами, очень человечным жестом. – Я не слышал о зачатии или оплодотворении после этого срока.

Две сотни лет.

Две ее жизни. А Дмитрий говорил об этом, словно ни о чем существенном. Итак, насколько он стар? И насколько древний тот, которого он зовет своим мастером?

– Это тебя расстраивает? Знание, что у тебя никогда не будет детей?

По лицу вампира скользнула тень.

– Я не говорил, что никогда не был отцом.

Возвращение Рафаэля спасло девушку, и она не успела задать какой-нибудь бестактный вопрос. Каким-то образом Елена почувствовала, что нужно посмотреть вверх, насладиться сказочными крыльями, освещенными сзади сверкающими лучами солнца.

– Итак, он покорил тебя.

Она заставила себя отвернуться и взглянуть на Дмитрия.

– Ревнуешь?

– Нет. Мне не нужны объедки Рафаэля.

Елена сощурилась, но вампир еще не закончил.

– Теперь ты не можешь осуждать тех, кто предпочитает любовников вампиров, – словно змей, аромат Дмитрия увивался вокруг нее, незаметно вовлекая в соблазн, – на твоей коже красуются цвета Рафаэля.

Она забыла об этой проклятой пыли. Подняв руку, она потерла лицо. Ее пальцы опять стали сверкать белым золотом.

Искушение поднести пальцы к губам и облизать их было настолько сильным, что Елене пришлось опустить руки и вцепиться в бедра. Пыль оставила следы на фоне черного материала, сверкающие дорожки обвинения. Дмитрий был прав – она глубоко и по-настоящему влипла.

Но это еще не значит, что она собиралась предложить себя этому вампиру, не взирая на его сексуальный и грешный вкус.

– Прекрати, или я вырву твои клыки, пока будешь спать, – выдохнула она. – Я серьезно, Дмитрий.

Запах обвился вокруг ее тела, проникая в вены.

– Так чувствительна, Елена, так изысканно чувственна. Ты, должно быть, в очень юном возрасте оценила наши достоинства. – В тоне его голоса появился гнев, словно сама мысль возмущала его. – Кто? – Он заставил исчезнуть остатки аромата.

Кап.

Кап.

Кап.

«Иди сюда, маленькая охотница. Попробуй».

Желудок Елены взбунтовался. Она позабыла его запах, похоронила воспоминания о постыдной волне жара между ног, столь непонятной для психики ребенка.

– Он мертв, – прошептала Елена, глядя на Рафаэля, который приземлился на краю и направлялся к ней.

– Ты убила его?

– Ты бы навредил мне, если бы я это сделала?

– Нет. Может я и монстр, – ответил он на удивление нежным тоном, – но я не тот монстр, который охотится на детей.