Визионер: Бег за тенью (СИ) - Гравис Женя Страница 38

— Меня это тоже тревожит. Боюсь, ваш супруг связался с не очень честными людьми, и происшествие с короной может отразиться на его репутации. А значит, не ровен час, и на вашей.

Тонкие брови нервно дёрнулись. Насторожилась.

— И что я могу сделать?

— Помочь месье Жюлю. Вы знаете, с кем он общается. Может быть, заметили каких-то подозрительных людей в последнее время?

Натали задумалась. Поменяла положение ног, продемонстрировав не менее идеальный изгиб левого бедра.

Размышляет. Внутренне приценивается. Знакомства мужа ей явно не нравятся. Воспользуется шансом избавиться от неугодных ей персонажей?

— Сейчас у него нет помощника. Но пару месяцев назад он начал общаться с каким-то студентом. Иногда днём, иногда вечерами куда-то уезжают или приезжают. Не знаю, что у них за дела. Слышала лишь, что они обсуждают картины. Этот студент, видимо, художник.

— Как он выглядит?

— Худой, растрёпанный такой, нервный. Неприятный человек. Жюль называл его Анисим.

— Он был в вашем доме в ту ночь, о которой я спрашивал?

Пауза. Торгуется. Сдать или не сдать? Что меньше навредит?

— Да. Он что-то привёз в большом ящике.

* * *

Студент Самокрасов занимал комнату на мансардном этаже общежития для художников в Богословском переулке, так называемой «Ляпинке». Неплохо устроился — живёт один, остальные-то по трое-четверо в одной комнатушке ютятся.

— Что вам нужно?

Анисим открыл дверь и опешил. Да, представительная делегация пожаловала с утра — сыщик Самарин, Горбунов и два крупных урядника.

— У нас ордер на обыск, — Дмитрий помахал бумагой.

— По какому праву? За что? — студент не скрывал раздражения.

Митя, не обращая на него внимания, прошагал внутрь комнаты. Какой творческий беспорядок, а говоря по-простому — бардак. Узкая кровать со смятым бельём. На столе рисунки вперемешку с остатками вчерашней трапезы. Холсты и подрамники свалены кучей. У мансардного окошка — мольберт, наскоро завешанный тряпкой. Запах краски. Самарин мельком взглянул на руки Анисима — тоже в краске. Потом подошёл к мольберту и, невзирая на протестующие вопли, резким движением сдёрнул ткань. Повернулся к студенту:

— Не изволите объясниться, Самокрасов?

— В чём объясниться? Я не понимаю.

— Почему вы рисуете следующую жертву?

— Какую жертву? О чём вы?

— Не прикидывайтесь идиотом, всё вы понимаете, — сыщик достал наручники. — Анисим Самокрасов, вы задержаны по подозрению в убийстве четырёх человек.

* * *

«Помариновать бы его в арестантской подольше. Может, и язык бы развязался», — размышлял Митя, разглядывая хмурого студента, сидящего напротив. Тот, будучи во время задержания буен и горяч, теперь сделался угрюм и неразговорчив. Неприветливое лицо Анисима украшал синяк на левом глазу. Неразумно сопротивляться аресту. Сам виноват.

«Начать издалека или сразу зайти с козырей?» — думал Самарин. Пожалуй, второе. Надо вывести его из себя.

— Обыск в вашей квартире, Самокрасов, показал много интересного. Особенно мне понравилась одна находка. Она многое объясняет. Вы поэтому решили убивать женщин?

Сыщик достал из кармана и поставил на стол найденный в жилище студента пузырёк: «Стимулол д-ра Глэза. Средство для лечения полового безсилия».

Худые щёки Анисима пошли красными пятнами.

— Молчите? — продолжал Дмитрий. — Тогда я расскажу за вас. Талантливый юноша из бедной семьи поступает в художественное училище, но оказывается недостаточно талантлив. Мы нашли при обыске кучу ваших полотен. Ни одно из них не продано, так ведь? А ещё отыскали множество набросков копий известных картин. Не поясните, зачем? Я уже не говорю про портрет следующей жертвы убийства, но об этом мы ещё подробно побеседуем. В общем, творчество ваше оказалось никому не интересно, и вы начали с горя играть на скачках. Мы обнаружили целую коробку билетов от тотализатора. Игрок из вас тоже вышел негодный. Ни одного выигрыша. Потрясающее невезение. Я даже сочувствую, правда. Казалось бы, может, стоит забыть о творчестве и строить тихое семейное счастье? Но и здесь вышла неудача. Мне рассказали о вашем отношении к девушкам в училище. По-моему, всё очевидно. Вы не состоялись ни как художник, ни как мужчина, и поэтому решили мстить. Признайтесь, Самокрасов, снимите груз с души.

— Мне не в чем признаваться. У вас больная фантазия, — глухо проворчал студент.

— Мои так называемые фантазии подкреплены уликами, тут вам не отвертеться. Вы лично занимались календарём и теперь воплощаете по нему свой чудовищный план. Ваша ненависть к женскому полу очевидна, и на то есть медицинское доказательство, — Митя указал на пузырёк на столе. — Ни одна жертва не подверглась половому насилию, и ваш недуг лишь подтверждает вину. Вы работаете сторожем в театре Корша и имеете беспрепятственный доступ к костюмерной. Я её посетил, там чёрт ногу сломит, и пропажи нескольких костюмов никто просто не заметит. Вы были в доме Франка в ночь убийства. Вас видели с грузом. Привезли туда труп? Или реквизит? Корону у кутюрье раньше взяли? Или он сам отдал? Он с вами в сговоре? Отпираться поздно, Анисим. У вас есть мотив, возможность и средства для совершения преступлений. Чистосердечное признание — ваш единственный шанс.

— Ненавижу. Ненавижу вас всех, — студент поднял на Митю яростные тёмные глаза.

— О, это я сразу заметил. У вас, как это сказать, хроническое недовольство всеми и всем. Вы живёте за счёт раздражения и гнева, это ваша движущая сила. Что ж, возможно, пожизненная каторга научит вас хоть немного ценить то, что у вас было когда-то. Поверьте, там и не таких ломают.

— Все вы одинаковы, фараоны. Спихнуть на невиновного и закрыть дело побыстрее. Нет уж, не выйдет. Ничего я вам не скажу. У меня есть право на телефонный звонок. Вы обязаны его предоставить.

— Я и не препятствую, Самокрасов. Звоните. Но это вас уже никак не спасёт. Утром продолжим.

Глава 20. В которой у одного задержанного появляются сразу два защитника

— Ну что, Самокрасов, не надумали посодействовать следствию?

За время, проведённое в арестантской, студент похудел ещё больше, но разговорчивее не стал. Митя накануне попросил подобрать ему сокамерников «поинтереснее», но «чтоб без рукоприкладства». Так что ночь Анисим провёл в приятной компании не особо чистоплотного забулдыги и незадачливого гиганта-плотника, который попался на краже. Плотник, хоть и великанского роста, нрава был смирного, зато всю ночь громко пел заунывные песни, сокрушаясь о своей горькой доле. Выпивоха подпевал сиплым фальцетом. Уснёшь тут. Вон, глаза у задержанного совсем красные.

Митя был почти уверен, что студент — и есть искомый душегуб. Всё сходится. Надо лишь немного поднажать. Пусть расскажет подробности, и дело закрыто. А этот упрямый художник продолжает играть в молчанку.

— Ладно, давайте по порядку. В момент ареста вы рисовали портрет. Вы не хуже меня знаете, что именно эта репродукция открывает месяц май на календаре. Хотели вдохновиться перед тем, как совершить очередное убийство?

— Можете не отвечать, — уверенный голос раздался из приоткрывшейся двери, и Митя тотчас увидел его обладателя. Плотный мужчина лет пятидесяти: скуластое, угловатое лицо с широко расставленными глазами, длинные тёмные волосы, тронутая сединой борода, шерстяной коричневый костюм с золотой цепочкой часов, свисающей из нагрудного кармана.

— Вы, простите, кто? — спросил Дмитрий.

— Я поверенный господина Самокрасова, Левко Василий Иванович. И дальнейшая беседа с моим клиентом будет вестись в моём присутствии.

Адвокат невозмутимо прошёл в кабинет и уселся возле Анисима. Митя на пару мгновений растерялся. Какой поворот событий. Фамилия Левко была широко известна не только в полицейских кругах. Самарин слышал её часто, но лично встретился впервые. Один из самых лучших, дорогих и изворотливых адвокатов Москвы. Бесплатно он не работает. Не в его правилах.