Даррен О'Шонесси - Город смерти Страница 39

Я несколько раз надавил на кнопку звонка. Нет ответа. Забарабанил в дверь кулаком. Гаркнул «Адриан!» в щель почтового ящика. Попытался заглянуть в окно — но оно было плотно зашторено. Всерьез задумался, не выбить ли стекло ногой, но тут невесть откуда раздался голос:

— Эй! Вы! Что у вас тут за дело?

Я ошалело огляделся. Никого не видно. Задрав голову, обозрел окна квартиры этажом выше — Адриан жил на первом этаже пятиэтажного доходного дома, — но они были закрыты. Затем я заметил слева от себя ступени, ведущие в полуподвал. Сделав несколько шагов вбок, заглянул в его сумрачные недра.

На меня злобно вытаращился толстяк — типичный домоуправитель из плохого района. Небритые щеки, немытые волосы, мешковатые брюки на подтяжках, мятая рубашка. Вылитый Берт Янг в роли злодея. Он сплюнул на пол — в озерцо слюны, явно не просыхающее уже много лет — и холодно кивнул вместо приветствия.

— Что у вас за дело? — повторил он.

— Вы домоуправ? — вежливо спросил я.

— He-а, Микки, мать его, Маус, — расхохотался он. — Что, комната нужна?

— Я ищу Адриана Арне. Вашего жильца. Он вот эту квартиру снимает.

— Эту? Да ну?! Эта свободна. Не знаю уж сколько месяцев.

Я снова покосился на номер на двери: квартира та самая. Задумался. Тут меня осенило: это же дети баловались и таблички перевесили! Я улыбнулся.

— Кто-то с дверями хулиганил, — сказал я домовладельцу. — Номера поменяли.

— Хрена с два, — пробубнил тот. — Я в оба глаза слежу. Я им все кости переломаю, если чего, и они это знают. Как вы там сказали, кого ищете?

— Адриана Арне.

Он замотал головой и опять сплюнул.

— Никакого Адриана Арне тут нет. Наверху живет Айдан Айрне. Может, это он вам нужен?

Смерив домоуправа недоверчивым взглядом, я вновь посмотрел на дверь квартиры. Под почтовым ящиком была царапина, возникшая на моих глазах — Адриан как-то ночью потерял открывалку, а выпить ему очень хотелось… Нет, квартира та.

Я сделал еще несколько шагов к ступеням. Домоуправ приставил «козырьком» ладонь ко лбу и слегка попятился, косо поглядывая на меня.

— У меня тут ничего ценного нет, — выпалил он. — Ни денег, ни дури.

— Да я не грабитель, — успокоил я его, демонстрируя, что руки у меня пусты. — Послушайте, вы не могли бы пустить меня в эту квартиру посмотреть?

— Зачем? — спросил он. — Там никого нет. Вы из мэрии, что ли? Меня проверяете?

Я сунул руку в карман пиджака и выудил полусотенную купюру. Помахал ею в воздухе.

— Не фальшивая? — спросил он и, подскочив ко мне, ухватил купюру своими заскорузлыми толстыми пальцами. Поднес к носу, внюхался в ее складки. Так австралийские аборигены нюхают муравейники.

— Честные деньги, — сказал я. — Ну так как — пустите?

Он высморкался, сплюнул в свое озерцо и поднялся наверх, бормоча что-то о пропущенном по телевизору матче и чокнутых торчках, что навязываются на его голову. Вытащил здоровенную связку ключей, потратил несколько секунд на поиск нужного, сердито открыл дверь, включил свет и жестом пригласил меня войти.

Комната была пуста. Никакой мебели. Ни телевизора, ни видео, ни ковров. С репродукции на стене больше не ухмылялась усатая Мона Лиза. Кровать и зубные щетки исчезли. Коллекция пивных бутылок испарилась. Казалось, здесь уже лет сто никто не жил.

Меня захлестнуло негодование. Я обернулся к домоуправу:

— Это еще что за хрень? Кто это сделал? Где Адриан?

Тот, пожав плечами, расплылся в хамской усмешке.

— Я ж говорил, никто здесь не живет уж с год, — самодовольно заявил он. — Но денег я вам назад не отдам, и не… — Прежде чем он договорил свою фразу, я начал лупить его по морде. — Ты чё! — завизжал он. — Ты чё это! А ну отвяжись, а то…

Он прикусил язык, когда я схватил его за шкирку и с силой шваркнул об стену. Потом, не жалея сил, защемил между пальцами его жирный сосок. Он запищал, как мышонок. Я защемил другой, а потом целеустремленно потянулся рукой к его потному члену.

— А ну отвечай, жирная свинья, — прошипел я. — Что с ним случилось?

— Не знаю, — выговорил он, ошарашенный моей неожиданной атакой; губы у него дрожали. Да я и сам был ошарашен своими действиями. Моя рука сама собой размахнулась и отвесила ему еще одну плюху. — Не зна-а-аю! — жалобно взвыл он. Когда я расстегнул ширинку на штанах домоуправа, он зарыдал. — Мать твою… — завопил он, когда я залез в трусы, вытащил наружу член и, вставив его между зубчиками расстегнутой молнии, потянул язычок кверху. Капкан сомкнулся — надежно и очень болезненно.

— Адриан Арне, — ровным голосом повторил я, еще немного поддернув язычок. — Твой жилец. Человек, который здесь живет. Где он?

— Псих! — зарыдал он. — Козел позорный! Я тебе ни слова не… — Я опять энергично дернул за язычок, и его лицо налилось кровью.

— Больно, да? — сказал я. — Еще несколько раз дерну, и ты никогда уже не будешь ссать по-человечески. Тебе в желудок вошьют трубку, чтобы мочу спускать. Вместо мочевого пузыря и почек получишь краники и баки. Ну как — ты меня заставишь продвинуться еще на ярд или поговорим по-хорошему?

— Ради Бога! — взмолился он. — Не знаю я никакого Адриана Арне. Клянусь! Жизнью своей клянусь, друг. Жизнью матери клянусь. Жизнью…

— Жизнь твоя какашки сушеной не стоит, а свою маму ты, наверное, имел, когда она в гробу лежала, — отрезал я. — Ты мне зубы не заговаривай, толстая скотина. Я здесь был меньше недели назад, а до того — еще раз сто. Я сейчас повторю свой вопрос. Если верного ответа не услышу — надейся, что телефон работает и «скорая» не опоздает.

— Нет! Клянусь! Блин, не надо! Я вам все скажу, все, чего ни спросите! Что вам хочется услышать, говорите, только не надо… Адриан Арне? Знаю, еще как знаю, признаюсь, только не надо, пожалуйста…

Я выпустил его член и не стал мешать, когда он принялся засовывать его назад в трусы, пытаясь дрожащими руками вернуть к жизни свою драгоценную снасть. Он возбуждал во мне любопытство. В его голосе звучали какие-то этакие нотки. Страх, конечно, надежда запудрить мне мозги… но с ними уживалась еще и… ИСКРЕННОСТЬ. Складывалось впечатление, что он и вправду не знает Адриана.

— А скажи-ка мне, жирный, — проговорил я вполголоса, — ты его действительно знаешь? Смотри не ври. Соврешь — еще хуже будет.

Он замялся, чуть было не повторил: «Я его знаю», но предпочел помотать головой, испуганно прикрывая руками ширинку.

— Нет, я его не знаю. Только ради Бога, не надо меня больше… Ради Бога. На колени встану.

— Кто снимал эту квартиру в последнее время? — спросил я.

— Никто. Тут одна семья жила, Моры, кажется, их фамилия, вот они жили последние, а может, не они, или Саймы, или… Блин, точно не скажу: давно дело было. Уже почти год как пустует. Нет, конечно, этой комнатой интересовались, но владелец дома мне говорит: не сдавай, вот я и не сдаю. Блин, я человек подневольный. Тут не я решаю. — Теперь, когда непосредственная опасность миновала и он понял, что я понял, что он не врет, он вновь начал наглеть.

— Блин, да пойдемте по книге посмотрим, — продолжат он. — Там все написано. Сами увидите. Пошли. Она у меня внизу. Я докажу.

Мы опять спустились в полуподвал. В его жилище воняло пивом и мочой, блевотиной и гнилью. Негде было ступить от пустых банок «Будвайзера» и затрепанных порнографических журналов; на стенах красовались похабные картинки; с места, где я стоял, можно было заглянуть и в кухню, но я предпочел не смотреть, памятуя о судьбе Лотовой жены; работал телевизор — престарелая трескучая модель с зыбью на экране.

Домоуправ выудил из-под кома грязных простыней книгу учета жильцов, сел на диван, раскрыл.

— Вот, — гордо объявил он. — Видите? Миляеры. Это были последние. Теперь-то я их припомнил. Дочка у них была — за такую и в тюрягу не жалко. Двенадцать годочков, а буфера во… — Он показал руками величину буферов на своей груди. — Пива хотите? — поинтересовался он. — Тут у меня полный холодильник. Как говорится, пива много не бывает. Сейчас вам баночку открою.

Пока он возился на кухне в поисках пива, я внимательно рассматривал книгу. Она казалась подлинной. Заполнена от руки, ни тебе вырванных страниц, ни подозрительных клякс. И никаких следов Адриана Арне. Домоуправ не врал. С формальной точки зрения в нужной мне квартире никто не жил уже много месяцев. Тут вошел домоуправ, этот потный дебил, на ходу открывая банки. Я смерил его взглядом. Скорее всего он ничего не знает, но я решил на всякий случай его прощупать.

— Ты что, меня за дурака держишь? — взревел я. — Здесь подчищено. Подлог. Слепой — и тот заметит.

— Чего-о? Быть не может, блин. А ну дайте! — Он вырвал у меня книгу и пристально уставился в нее. — Не-ет, все как было. Это мой почерк, я ж его знаю. А вот пятно от варенья — я помню, сам его посадил. Вы чего это под меня копаете, блин? Чего надо?