Птицы (СИ) - Торин Владимир Страница 4

Старушка была так разочарована, как будто ей кто-то сообщил о том, что пятичасовые чаепития навсегда отменяются. Она-то, небось, надеялась, что жулик собирался подложить кому-нибудь в чай бомбу или как минимум украсть станционный колокол. Она огорченно махнула рукой и отправилась по своим делам.

— Пусти! — все верещал жулик под треск воротника собственного пальто. — Я ничего не делал!

— Соврешь об этом господину начальнику станции.

Констебль подтащил арестованного к полицейской будке, сплошь обклеенной плакатами с изображениями разыскиваемых лиц, затолкал его внутрь и последовал за ним. Со звуком захлопнувшейся двери станция снова зажила своей привычной жизнью. О происшествии все будто мгновенно забыли.

Финч не знал, что и думать. С одной стороны, он был рад, что толкнувший его мерзкий человек получил по заслугам. Но с другой — он боялся даже представить себе, что с ним сделают констебли. Может, мистер в котелке и выглядел подозрительно, у него были металлический зуб и зловредная усмешка, но это ведь еще не значит, что он заслужил оказаться в цепких лапах безжалостной полиции. Вспомнить только, какие жуткие истории ходили о людях в темно-синей форме! Все дети боятся констеблей — и не зря. Хотя дедушка говорит, что они не страшные, а просто строгие…

Его мысли прервал удар колокола. Из медных вещателей над скамьями раздалось: «Внимание, пассажиры! Трамвай подходит к станции!»

И в самом деле — еще издалека послышались стук колес и грохот работающих механизмов. Вскоре, сопровождая свое появление трескучим звонком и клубами пара, сквозь проем на станцию заполз трамвай — темно-красный вагон с локомотивной рубкой, тремя дверьми-гармошками и рядом иллюминаторов по бокам.

Пыхтя дымом из трубы и скрежеща тормозами, вагон замедлился и вскоре замер у платформы. Двери открылись, из них на станцию сошло несколько человек, среди которых и кондуктор в фуражке и с компостером на ремне. Кондуктор зажег папиретку, запыхтел ею и споро начал пробивать билеты подошедших пассажиров.

Финч поднялся со скамейки и встал в очередь. Когда дело дошло до него, он протянул кондуктору свой школьный билет. Трамвайщик засунул его в пасть компостера и нажал на рычажок. Билет вернулся в руки мальчика еще более надгрызенным. Скоро на нем и вовсе не останется живого места.

— Это предпоследняя поездка, — сказал кондуктор. — Вам следует обновить школьный билет, юный мистер.

— Да, сэр. — Финч кивнул и вошел в вагон.

Здесь было теплее, чем на станции — работали теплофоры. Салон вагона был обит темным деревом, над проходом висели лампы, у иллюминаторов располагались сдвоенные сиденья. В вагоне было дымно: некоторые пассажиры курили, пряча лица за газетами. С передовиц скалился какой-то важный джентльмен. Большие буквы заголовка саркастично восклицали: «СЕРЬЕЗНО?!» и «КТО БЫ МОГ ПОДУМАТЬ?!»

Сняв со спины портфель, Финч занял свободное место. Ждать оставалось еще около пяти минут: это была узловая станция — на таких трамваи ожидают пассажиров.

Финч прислонился лбом к стеклу иллюминатора и выглянул наружу. Станция продолжала жить своей жизнью, не замечая, что его там больше нет, что он будто бы растаял и исчез, как снежинка на теплой стеклянной крыше.

Угрюмо ползущий взгляд мальчика вдруг остановился на двери полицейской будки. Рядом с ней стоял тот самый, только что пойманный, жулик! Как ни в чем не бывало он озирался, словно кого-то искал, и потирал руки одна о другую, согревая их.

«Неужели его отпустили? Так быстро? А как же констебль?! Как же все те ужасы полиции, о которых рассказывают?!»

Жулик уставился на трамвай, его взгляд пробежался по иллюминаторам, осматривая их, и вдруг замер, встретившись со взглядом Финча. Уже знакомая зловредная усмешка появилась на губах этого типа, блеснул металлический зуб.

Финч отпрянул от иллюминатора и взмолился про себя, чтобы трамвай поскорее тронулся.

Как назло, трамваю еще было стоять и стоять, а жулик размашистым вальяжным шагом двинулся по платформе. Остановившись у передних дверей, он протянул билет кондуктору. После чего, получив прокомпостированный билетик обратно, приподнял в ложном почтении котелок, одарил трамвайного служащего своей фирменной усмешкой и нырнул в вагон.

К огорчению и испугу Финча, он уселся не куда-нибудь, а на соседнее сиденье — несмотря на то, что в вагоне было множество пустых мест.

«Да что он прицепился?!» — с тревогой подумал Финч и уставился в иллюминатор, боясь повернуться к соседу. Мальчик буквально чувствовал эту отвратительную усмешку рядом с собой, и она, он был уверен, ничего хорошего ему не сулила.

Пахло от незнакомца тоже весьма скверно: смесью дешевого табака и «Висельного джина», самого непритязательного пойла, которое можно достать в городе и от которого горло сводит, как от удавки. Так говорила миссис Поуп, консьержка дома, в котором жил Финч. От нее пахло примерно так же, как от этого неприятного типа.

Запах усилился, и Финч понял, что незнакомец наклонился к нему. Мальчику стало страшно. Лишь мучительным усилием воли он заставил себя не повернуться.

— Слышишь, коротышка, — злобно прошептал тип с соседнего кресла, — я знаю, что это ты меня заложил флику.

Финч обернулся к нему и бросил перепуганный взгляд по сторонам в поисках хоть кого-то, кто смог бы ему помочь. Но пассажиры были слишком заняты своими делами, и вряд ли от них стоило ожидать помощи. Уж точно не от выглядевшей слегка сумасшедшей старухи с какой-то сложной оптической системой на лице, похожей на очки с выдвижными трубами и множеством линз.

Испуг Финча развеселил типа на соседнем сиденье.

— Да шучу я, коротышка, — усмехнулся он и добродушно, как ему казалось, а на деле достаточно болезненно ткнул мальчика локтем в бок. — Не трясись так, а то зубы стучат, прямо как голодные дети в приюте ложками по столу, ожидая обеда.

Финч понял, что бить его, скорее всего, не будут, и снова отвернулся. Он глядел на дверцу полицейской будки: вот-вот она откроется, и появится констебль. Он большой и сильный. Он схватит этого… этого жулика.

Но жулик, казалось, не боялся чьего бы то ни было появления. Он извлек из внутреннего кармана пальто фляжку, отпил из нее, поморщился и решил продолжить «беседу»:

— Домой со школы? — спросил незнакомец, придвинувшись еще ближе к Финчу. — Волочишь портфель, набитый знаниями? Ха-ха…

Мальчик подумал, что если будет игнорировать этого типа, то тому скоро наскучит, и он отвяжется. Но незнакомец пока что решил не отвязываться и пустился в пространные рассуждения:

— Школа… кхм… я ее бросил, — сказал он доверительно, будто не замечая, что Финч не хочет поддерживать разговор. Другой на его месте точно бы оскорбился, но такие люди, мальчик был уверен, просто не умеют испытывать неловкость. — Унылое местечко эта школа — ничему по-настоящему важному там не научат. К примеру, таким жизненно-необходимым вещам, как подсунуть болвану-кондуктору недействительный билет, или как запутать дурака-констебля, или как подкладывать расфуфыренным высокомерным джентльменам свиней, а их важным дамам — дохлых крыс.

С платформы раздался голос из вещателей: «Пассажиры! Пассажиры! Трамвай отходит!»

— Ух ты! — тут же прокомментировал сосед Финча. — Эта развалюха, наконец, трогается! Совсем не заставила себя ждать!

В вагон вернулся кондуктор. Он уселся в свое кресло возле рубки машиниста, закинул ногу на ногу и раскрыл газету. Двери-гармошки с шипением закрылись, механизмы в рубке перешли с сонного хода на рабочий, трамвай качнулся и пополз. Станция с ее светом и теплом, будто страница книги, перелистнулась на холодный город, кривые деревья и снег.

— Эй, почтенный! — через полвагона обратился к кондуктору сосед Финча. — Мост Шелли, когда там у нас?

— Через две станции, — ответил кондуктор, даже не подняв взгляд от газеты.

«Неужели? — с потаенной радостью подумал Финч. — Неужели этот тип сходит с трамвая на три станции раньше меня? Это значит, что он не увяжется за мной до самого дома. Но как вытерпеть его целых две станции?»