Алексей Котов - Чудо ты мое, зеленоглазое Страница 42

«Опять Витька колобродит, — подумал старик. — Как бы он мою самогонную заначку не отыскал…»

Петрович встал и направился на веранду. Витька сидел за столом, низко склонившись над открытой тетрадкой. Скрипнула дверь. Витька поднял голову и посмотрел на Петровича глазами полными ужаса. Челюсть племянника мелко подрагивала.

— Я нашел, дядь Коль… — тихо сказал он.

— Что нашел? — так же тихо спросил старик. Петрович вдруг почувствовал, что у него похолодело под сердцем. Он еще никогда не видел племянника таким испуганным.

— Я нашел разгадку числа 666, — сказал Витька. — Это формула самоуничтожения… Число предателя.

Витьку начало трясти. На его белом как мел лице появилась гримаса боли. Не отрывая взгляда от лица племянника, Петрович нашарил руками табуретку, пододвинул ее и сел.

— Витьк, что с тобой? — растерянно спросил старик. — Тебе плохо?

— Я нашел, дядь Коль, я нашел… — механически повторил Витька — Это формула самоуничтожения…

— Витьк, да ты что несешь-то?! — не зная, что предпринять, старик оглянулся на дверь. — Может, тебе воды дать?

— Дай… — безразлично согласился Витька.

— Холодно тебе, наверное. Куртку вынести?

— Вынеси…

— Да что с тобой?! — повысил голос Петрович. Он схватил племянника за плечи и, что было силы, тряхнул его. — Ты что?! Приди в себя!

— Куртку вынеси… — пробормотал Витька. — Холодно мне…

«Может быть, он разыгрывает меня? — мысли старика метались от одной страшной догадки к другой. — Хотя не должен… Весь белый, как мертвец».

Петрович бросился в дом и растолкал Лену.

— Витьке плохо! — крикнул он.

Лена оторвала голову от подушки.

— Тошнит, что ли?

— Нет! Другое что-то… Не пойму я!

Лена быстро встала.

Витьку бил страшный озноб. Он сидел, обхватив голову руками и тихо стонал.

— Вить… — позвала мужа Лена. — Вить, что с тобой?

— Мне плохо, — не поднимая головы, глухо ответил Витька.

— Как плохо? С чем?..

— Мне страшно…

— Что-что?!

Лена села рядом с мужем и обняла его за подрагивающие плечи.

— Ну что ты!.. — женщина попыталась улыбнуться. — Ну что ты!.. Сейчас все пройдет. Это просто нервы. Пошли в комнату.

— Да… — вяло согласился Витька.

Он попытался встать, но тут же задрожал еще сильнее и бессильно опустился на стул.

Увидев глаза Витьки полные тоски, боли и ужаса Лена едва не закричала от страха сама. Там, в глазах мужа, отражалась черная бездна.

«Умирает… — мелькнуло в голове у Лены. — Он сейчас умрет!»

— Витечка, родной мой! — Лена обняла мужа. — Ты успокойся… Только успокойся, пожалуйста! Сейчас все пройдет, это не может не пройти, понимаешь?!.. Смотри на меня. Ну, смотри же! Видишь? Я здесь, с тобой, а значит все будет хорошо. Ничего нет! Нет никакого страха, и ты только постарайся понять, что все будет хорошо! — Лена оглянулась и посмотрела на Петровича. — Дядь Коль, воду, валерьянку и таблетки… Те самые таблетки, которые тебе врач прописал… Сюда, быстро!

Старик метнулся в комнаты.

Лена безостановочно целовала мужа в лоб и щеки теплыми губами и ласково гладила по спине. Потом она осторожно приподняла ему голову и заглянула в глаза.

— Тебе лучше? Ну, Витя?..

Витька спрятал лицо в плечо жены.

— Боже мой!.. — простонал он. — Если бы кто только знал, как мне плохо!..

Петрович дрожащими руками высыпал на ладонь Лены три маленькие таблетки.

— Больше нельзя, — пояснил он. — Опасно.

Лена слегка отстранилась от мужа и поднесла ладошку к его губам.

— Витя, давай, ну?.. — попросила она. — А теперь запей… Вот так.

Витька жадно выпил полную кружку воды.

— Холодно здесь на веранде. Пошли в комнату, — Лена помогла мужу встать. — А дома тепло… Ты согреешься. Все будет хорошо. Вот увидишь… — Лена говорила быстро, тем преувеличенно-ласковым тоном, с помощью которого успокаивают больных детей. — Вот так… Обопрись на меня… И нечего не бойся… Все будет хорошо.

Витька шел с трудом, прикрывая ладонью лицо. Лена уложила мужа и легла рядом. Она обняла его за шею и придвинулась поближе. Уже совсем скоро Витьке стало лучше.

А Лена говорила и говорила. Она рассказывала о своем детстве: о том, как воровала в колхозном саду яблоки, о том, как однажды зимой чуть не замерзла по дороге из школы, и о том, как к ней, тогда еще семнадцатилетней девчонке, решил посвататься председательский сын. Постепенно в голосе женщины стали появляться веселые нотки.

— Вить, ну ты посуди сам, какой спрос с семнадцатилетней девчонки? — говорила Лена. — Смешно! А я тогда чуть было не согласилась. Правда, смешно? А знаешь почему? Из интереса. Все думала, а как же, мол, это все будет дальше? Дом, дети… И все мое! Ведь не игрушечное же все это, а уже самое настоящее…

Витька вздохнул и вытер с лица испарину.

— Что ж не вышла замуж? — чуть улыбнувшись, спросил он.

— Да зачем же мне такой муж был нужен?! Честное слово, как не живой он какой-то, — слова из него не вытащишь. Тоже мне, мужик! Только и знал, что руками хватать.

— Что хватать-то?

Лена рассмеялась.

— Ох, и змей ты, Витька! Кстати, и правильно я сделала, что за того сынка председателя не пошла. Сейчас он пьет сильно.

— Ну, ничего… Вот со мной разведешься и займешься его перевоспитанием.

Лена всплеснула руками.

— Да разве с таким как ты разведешься?! Горе ты мое!

Лена говорила еще долго, до тех пор, пока Витька не уснул. Когда дыхание мужа стало ровным и спокойным, женщина встала и вышла на кухню. Она долго перелистывала поэтическую тетрадку мужа и даже прочла одно стихотворение:

1.Кто — я?..Я — все… И ничего.Я разделен на «все» и «ничего» спервоначала,Я тот, кто уплывалИ тот, кто на причалеВстречал себя же самого.

2.Что я могу?..У слова «доброта» нет дна,Ведь мама не уйдет, ребенка накормив словамиИ сколько б я не отдал — будет мало…Да, Слово — Истина, не истина — слова.

3.Кто — я?..Я — зеркало себя…Я — рай разорванный до преисподней ада…Я — «да» и «нет»,Я — «надо» и «не надо»И я люблю ни капли не любя!..

4.Что я могу?..Мои слова пусты…Мои два ада переполнены словами,Не я их произнес — они возникли сами,«Я» — промолчало,Говорило «ты»…

5.Кто — я?..Я — бог,И я — не Бог…Я создаю, но предаю началаЯ — не беру, но мне и мира мало…Я — неумел, но только я и смог!..

6.Что я могу?..И все… И ничего.Я разделен на «все» и «ничего» спервоначала…Я тот, кто уплывалИ тот, кто на причалеВстречал себя же самого…

«Вот и попробуй понять Витьку, — слабо улыбнулась женщина. — Да тут же ни что ни слово — загадка! Эх, ты, философ мой доморощенный…»

Вокруг стояла полная тишина… Лена отложила тетрадку и целых пять минут, словно раздумывая над чем-то еще непривычным, смотрела на иконы.

«Мука одна, а не жизнь у нас, Господи… — подумала она. — Только что-то получаться стало, только деньги пошли — Витька споткнулся… Почему все так?! Почему и за что нас держишь и не отпускаешь, Господи?»

Лена встала, подошла ближе к иконам и опустилась на колени. Женщина молилась впервые в жизни. Она не знала ни одной молитвы и, когда-то крещеная по православному обряду, осеняла себя католическим крестом. Кроме того, Лена стеснялась кланяться и стояла на коленях, гордо распрямив плечи. Ее придуманная тут же, у иконы, молитва была искренна и проста — женщина просила невозможного. Она просила счастья…

Глава 19

Утром Витька разбудил Петровича раньше обычного. Племянник был хмур и бледен. Он явно нервничал.

Петрович ополоснул лицо водой и стал одеваться.

— На котоферму пойдем? — спросил старик. — А Ленка где?

— Домой уехала, — коротко ответил Витька.

— Как это? — удивился старик.

— По делам.

— Сегодня вернется?

— Нет.

Витька отвечал неохотно и пытался избежать объяснений.

Петрович насторожился.

— Витьк, может, случилось что?

— А что может случиться? — поморщился Витька. — Все нормально, дядь Коль.

— Ты как себя чувствуешь?

— Отлично, — Витька закурил и отошел к окну. — Дядь Коль, мне сегодня в центр съездить надо.

— А на котоферму когда мы пойдем?

— Вечером. Ты подежурь пока здесь, — Витька попытался улыбнуться. — А я скоро вернусь. Справишься?

— Почему нет? Завтракать-то будешь?

— Спешу я, дядь Коль.

Почти сразу же после ухода Витьки к старику заглянула дочь Светлана. Поздоровавшись, еще с порога, дочь спросила: