Даррен О'Шонесси - Город смерти Страница 53

С фасада к «Парти-Централь» было не подступиться. Ни единый человек не подобрался бы к нему незаметно. Ама обошла здание кругом. Обнаружила высокую решетку, которая регулярно патрулировалась, но охранялась менее рьяно. Часовых было меньше, а промежутки между ними — шире. А в самой решетке, хотя к ней был подведен ток, имелась изолированная, неэлектрифицированная калитка: через нее охранники входили и выходили.

Ама улучила момент затишья, подобралась к калитке и проверила, заперт ли замок. Замок не поддавался, но между верхним прутом калитки и решеткой был прогал, в который она как раз могла бы протиснуться, втянув живот.

В ту первую ночь она не полезла в здание, но несколько раз возвращалась к нему, чтобы понаблюдать за действиями охраны. Изучив их график и привычки, Ама в одну прекрасную темную ночь бесстрашно подошла к калитке и проскользнула в прогал.

Двор между решеткой и самим зданием использовался как автостоянка, и остаться незамеченной было несложно. Ама подошла к задней стене «Парти-Централь» и побрела вдоль нее, выискивая слабое место в обороне. И ничего не нашла. Многочасовые поиски не принесли результата.

Когда она выбиралась обратно — уже приближался рассвет, — ее засекли. Протискиваясь между калиткой и решеткой, она услышала из мрака голос:

— Мисс Ситува, мы за вами наблюдали.

Сердце у нее упало в пятки. Она рванулась было вперед, но страх сковал ее тело. Из тьмы вынырнула какая-то фигура. К ней протянулась рука. Не имея другого выхода, Ама схватилась за эту руку и позволила, чтобы ей помогли спуститься назад во двор.

Человек, который с ней заговорил, был одет в форму Контингента, но на губах у него играла ласковая улыбка, а оружие оставалось в кобуре.

— Не угодно ли вам пойти со мной, мисс Ситува? — спросил он, не выпуская ее руки, и повел Аму назад к зданию. Уже восходило солнце; ночной сумрак отступал, расползаясь по углам двора. Аме захотелось ускользнуть вместе с сумраком.

Незнакомец подвел ее к стене. В точке, примерно равноудаленной от углов здания, остановился, задрал голову, попятился, указывая рукой вверх. Задрав голову, Ама увидела наверху еще какого-то человека, который распахивал окно. Этот человек, немного помедлив, исчез из виду, а охранник — если его одежда не была маскарадом — заговорил.

— Отныне это окно каждый день будут оставлять открытым на ночь, — сказал он Аме, — после наступления темноты. Пользуйтесь этим, как сочтете нужным. Мы Кардиналу не друзья, но он нам доверяет. Если вас поймают, выручить вас мы не сможем, но мы предприняли кое-какие меры для облегчения вашего спасения. По ночам здесь никого не будет, а если кто и будет, то случайно. Входите и выходите, как вам заблагорассудится. Прочная веревка и надежный крюк позволят вам подняться. Доброй ночи, мисс Ситува.

На том все и кончилось. Незнакомец ушел, вернулся к своим таинственным обязанностям. Сверху послышался щелчок: вскинув голову, Ама увидела, что окно вновь заперто и никого не видно. Тогда она пошла домой.

— Ты его видела с тех пор? — спросил я.

— Нет.

— А описать сможешь?

— Вряд ли. Я обратила внимание только на форму. В ней все охранники одинаковые.

— А тот, наверху? — не унимался я. — Как выглядел он?

— Не знаю… — произнесла Ама. — Его я и вблизи не видела. Но… — Она наморщила лоб. — Возможно, это был солнечный блик на стекле. Но мне показалось, что…

— Что?

— Знаешь, его лицо я видела только несколько секунд, но мне явственно представилось, что он слепой. Не глаза, а сплошные белые бельма. Может быть, просто очки такие?

Я смолчал, но мне было известно наверняка: это были не очки. Задумался, не рассказать ли ей о других людях с затянутыми пленкой глазами, но не решился: ведь я не знал, что за ними стоит и есть ли между ними вообще какая-то связь. Прежде чем молоть языком и выставлять себя идиотом, я должен был поразмыслить.

Ама продолжала рассказ.

Она проявила осторожность. Не стала верить незнакомцу на слово. Несколько ночей подряд возвращалась и наблюдала за задворками «Парти-Централь» со стороны, пытаясь разглядеть ловушки — что они есть, она не сомневалась. Наконец, не имея другого выхода, она взобралась по стене — обыкновенная веревка с крюком на конце, и все дела — и скользнула в окно.

Она ожидала, что завоют сирены, в лицо ударят прожектора, что охранники навалятся на нее и столкнут назад. Этого не случилось. Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Никто не появлялся, сигнализация молчала, ничто не изобличало, что ее обнаружили.

Ама набралась духу и сунулась на лестницу. Шла она медленно, на каждом шагу опасаясь угодить в капкан. Но она преодолевала пролет за пролетом, и ничего. Наконец она миновала пятнадцатый этаж, где в ее распоряжении были все тайные досье «Парти-Централь».

На верхних этажах здания было пустынно. Порой по комнатам брела случайная секретарша — взять какое-нибудь досье или вернуть его на место. Охранники патрулировали этажи, обходя их дозором по нескольку раз за ночь. Но все эти недруги Амы обычно пользовались лифтом. Если держать ухо востро, их шаги можно было заранее услышать и успеть спрятаться. А прятаться на верхних этажах было где. Досье лежали высоченными штабелями, иногда достигавшими потолка; юркнешь в щель между двумя кипами бумаг — и ты уже невидимка.

Каждую ночь она час за часом рылась в этих чудовищных завалах. Досье были сложены без всякого видимого порядка. Старинные газеты связаны в одну кипу со свидетельствами о рождении, статистическими сводками и отчетами о состоянии промышленности, восходящими к XVIII веку; списки членов банд соседствовали с документацией по недвижимости и так далее, и тому подобное.

Ама фотографировала все, что ей казалось важным. Решила, что улики тайных афер Кардинала на что-нибудь да сгодятся. Если он ее разоблачит и попытается принять меры, Ама предаст все огласке и его погубит. Пожара, который разгорится от этих документов, не погасит даже сам Кардинал.

За неделю она набрала достаточно материалов, чтобы низвергнуть короля города или, на худой конец, озолотиться на продаже компромата его конкурентам. Но по поводу себя она не нашла ничего. Ее имя не упоминалось ни в одном досье. О Кафране и его ресторане нашлась масса информации, но о дочери Кафрана или сироте, которую он предположительно купил, — ни слова.

Но наконец в груде пожелтевших журналов она обнаружила досье со своим именем.

— Просто несколько обрывков бумаги, — сказала мне Ама, скрестив на груди руки, глядя в пространство, — в дешевом картонном скоросшивателе. На обложке от руки написано: «АЙУАМАРКА». Внутри был короткий список имен и фамилий. Я запросто могла отшвырнуть эту папку, не заглянув в нее. Но меня заинтриговало название. Открыла, просмотрела списки по диагонали. Только имена и фамилии, без комментариев. Первым стояло имя Леоноры Шанкар. Мое оказалось среди последних. Всего около ста имен, может быть, сто с хвостиком. Аккуратно отпечатаны на машинке. Первые два листа — старые, бурые, с обтрепанными краями.

Почти все имена были вычеркнуты: аккуратная горизонтальная черта рассекала их посередине. Только восемь или девять оставались нетронутыми. Все вычеркнутые имена были мне незнакомы. Я попробовала их поискать — ничего. Ни досье, ни документов, никаких упоминаний. Наверное, это люди, которых убили.

— Почему ты так решила? — спросил я.

— Когда я заглянула в папку впервые, имя Адриана Арне было не вычеркнуто. Когда я посмотрела вчера — после того, как ты о нем заговорил, — оно оказалось зачеркнуто.

— А И Цзы Ляпотэр в списке был?

— Не помню такого.

— Инти Майми?

— Да, конечно. Есть такой. Его имя появляется дважды: в начале, оно там вычеркнуто, и попозже, на другом листе. Второе нетронуто.

— Спорим, что уже нет, — заметил я и уставился в мутную речную воду. На дне отчетливо виднелась ржавая тележка с колесиками, какими пользуются в супермаркетах. Между прутьями ее решетчатых стенок сновали мелкие рыбешки. Интересно, может, и Адриан с И Цзы точно так же лежат на дне?

— Ну а невычеркнутые имена? — спросил я. — Ты их проверила? — Ама кивнула. — И как насчет взаимосвязей?

— Никаких взаимосвязей не нашла, — сообщила она. — Вот разве что: биографии у них вроде наших с тобой, недлинные. Прошлого у них словно бы и не бывало. Масса информации о жизни в недавнее время, но о детстве или семьях — ничего. Даже у стариков, которые здесь уже давно, — например, у мадам Шанкар или у какого-то Паукара Вами — у них биографии более полные, охватывают много лет, но ни слова о том, откуда они взялись или как…

— Паукар Вами есть в списке? — нервно переспросил я.

— Ага. Ты с ним знаком?

— Мне уже начинает казаться, что знаком. Ты о нем что-нибудь нашла?

— Немного. Его досье по большей части зашифрованы. Я разобралась в кое-каких обрывках, и мне расхотелось копаться в его истории. Судя по всему, в старые времена он был главным киллером Кардинала, человеком для серьезных поручений.