Даррен О'Шонесси - Город смерти Страница 67

Я услышал, как скрипнула парадная дверь. У них есть ключи. Я собрался было выйти из спальни. Остановился — меня сразу заметят. И вообще спрятаться негде — их же двое. Я нырнул под простыни и натянул их на голову. Немного скомкал, чтобы топорщились повыше, и застыл, как статуя. Оставалось лишь ждать и надеяться. Тоже мне, камуфляж! Тоже мне, план!

Снизу донеслись голоса. Мои преследователи явно не опасались шуметь. Я сразу узнал по голосу Винсента — он, как всегда, жаловался.

— Блин, — заявил он, — мне, значит, больше делать нечего. Так он сюда и вернется, держи карман! Этот козел уже летит на Аляску какую-нибудь или там в Альпы.

— Это точно. Но Кардинал сказал: «Езжайте проверьте» а раз Кардинал сказал проверить, надо проверить. — Этот голос был мне незнаком.

— Ты кругом прав, — ядовито протянул Винсент. — Иди проверь черный ход. А заодно позырь, нет ли какой бутылки, а не найдешь, согрей нам чаю, типа, или чего подвернется.

Черный ход! Я оставил дверь нараспашку на тот случай, если срочно придется удирать!

— Винсент! — раздался несколько минут спустя встревоженный театральный шепот. — Тут открыто. Он здесь был.

— Блин. — Долгая пауза. Винсент ненавидел думать. Я легко вообразил себе его внутренние борения. Сочувствую всей душой. — Ага. Вот что. — Он принял решение. — Прочешем дом. Ты внизу, я наверху. И осторожно — вдруг этот мудак еще здесь? Заметишь чего — стреляй сразу. С этим парнем шутки плохи.

— Как ты думаешь, может, позвонить?

— Насчет подмоги? Намекаешь: мы с тобой вдвоем одного шибздика не завалим?

— Надо бы им свистнуть.

— О чем? Что дверь открыта? Блин, может, это бомжи или малолетки. Сначала все обыщем. Найдем его — замочим и отзвоним. Ну, поехали.

Винсент неспешно поднялся по лестнице, по дороге включая везде свет. Идиот. Топает, как слон в посудной лавке. Для меня всегда было загадкой, почему Тассо держит Винсента при себе. Я предполагал, что Винсент не так прост, как кажется, что у него есть скрытые достоинства, что за маской недоумка таится что-то вроде мозга. Но, похоже, я ошибался. Этот парень туп, как пробка. К счастью для меня — если я уйду живым, то, наверно, именно благодаря его тупости.

Вначале он проверил туалет, потом мою спальню, потом комнату для гостей и кладовку. И, наконец, зашел в последнее помещение. Включил свет, огляделся. Я затаил дыхание, прикинувшись трупом.

— Блин, — пробурчал Винсент и направился к кровати. Заметил! Мои нервы не выдержали. Я собрался было вскочить, но обнаружил, что мое тело сковано страхом. Словно паралич схватил. Сейчас он подойдет и пристрелит меня в упор, а я даже…

Он присел на край постели.

— Свинство, — пробурчал он, закуривая. — Сейчас по бабам пойти… Ну, Форд, мать твою, смотри, будет праздник и на нашей улице…

Такого редкостного везения я не заслуживал. Отправившись сюда, я сплоховал — недооценил Кардинала — и по справедливости должен был бы расплатиться за свою ошибку. Но Судьба порой способна на поблажки.

Не обращая внимания на боль, я крепко стиснул в руке осколок и быстро привстал. Я даже не тратил время на то, чтобы откинуть с лица простыни — через тонкую ткань я и так видел Винсента. Ох, и обалдел же он, наверное, когда безобидные простыни вдруг ожили! Надеюсь, он так и умер, думая, будто на него напал призрак.

Зажав Винсенту рот рукой, я запрокинул ему голову и воткнул мой импровизированный кинжал в глотку. Стекло обломилось. Я нанес оставшимся куском стекла второй удар. Несколько раз повернул оружие в ране. Винсент задергался, размахивая руками, бессильно колотя ногами по кровати, но сопротивляться было поздно. Горячая кровь хлынула, точно библейский потоп из разверзшихся небес, пачкая его грудь, кровать, простыни и меня. Не прошло и нескольких секунд, как он на веки вечные перестал шевелиться.

Я его убил.

Мои ноги приросли к полу.

Я убил человека. Вот моя первая жертва. Сколько месяцев я об этом думал! По ночам, когда меня донимала бессонница и город казался адом, я пытался предположить, что почувствую после первого совершенного мной убийства, как поведу себя в тот день, если он наступит. Теперь я познал, каково это.

Скинув простыни, я поднес руку к лицу. Ощупал свои губы — и обнаружил, что улыбаюсь. Наслаждение — вот что я чувствовал. Убивать сладко. Самое подходящее для меня занятие. Вот кто я такой, вот ради чего я родился. В этот миг я понял: какая только загадка ни кроется в моем прошлом, прежде всего я — убийца. Кардинал мог бы мной гордиться.

Я скатился с кровати на пол, взял из обмякшей руки Винсента его револьвер и направился к двери, по дороге подобрав с пола еще один осколок вазы. Револьвером я собирался воспользоваться лишь в самом крайнем случае — от него слишком много шума.

Я покинул комнату. Терпкий запах смерти вился за мной шлейфом. Я планировал выждать в засаде у лестницы и тихомирно прирезать дружка Винсента, когда он появится на втором этаже. А затем решить, как лучше управиться с тем, кто ждет в машине.

Но этот план пошел ко всем чертям, потому что, выйдя в освещенный холл, я немедленно стал отличной мишенью для второго бойца, который поднимался снизу. Он открыл стрельбу, что-то несвязно крича. Впрочем, он нервничал, а стрелять снизу вверх, когда ты неустойчиво стоишь на ступеньках лестницы, в любом случае сложно.

Не покидая холла, я позволил пулям с веселым свистом пролететь мимо, прицелился и выстрелил. У моего несчастного противника было меньше шансов, чем у утки в ванне. Моя первая пуля проделала в его сердце пятое отверстие вдобавок к четырем естественным. Вторая лишила его глаз, шумно приветствовала его череп и опрокинула тело на спину.

Я сбежал по ступенькам, перепрыгнув через труп у подножия лестницы, зная, что счет пошел на секунды. Выскочил из передней двери на улицу. Водитель уже покинул машину и укрылся за капотом. Увидев меня, он немедленно открыл огонь. Я, нырнув в кусты перед домом, тоже начел стрелять. И взял верх. Моя первая пуля продырявила машину в нескольких дюймах от головы врага. Вторая наверняка оцарапала ему ухо. Третья должна была его прикончить…

Но третьей не оказалось. Нажав на спуск, я обнаружил, что барабан пуст. Вторая попытка — то же самое. Этот козел Кэрелл пошел на дело, не потрудившись перезарядить оружие!

Водитель, ухмыльнувшись, выпрямился. Неторопливо обошел машину — понял, гад, что я обречен. Я припал к земле и стал озираться, взвешивая варианты. Улизнуть назад в дом? Место открытое, и он запросто успеет всадить пару зарядов в мою незащищенную спину. Подпустить его поближе и схватиться с ним врукопашную? Обе перспективы не обнадеживали.

Пока я раздумывал, ночную тишину разорвал голос еще одного револьвера. Три выстрела с короткими интервалами. Водитель, дернувшись, рухнул наземь.

Я поднялся из кустов, едва веря своему везению. Значит, Маргарет пришла мне на помощь, больше некому. Я покосился в сторону такси — но нет, она по-прежнему сидела, сгорбившись, за рулем, — виднелась только ее макушка. И все стекла в машине были задраены. Не она. Но кто?..

Тут раздался рев двигателя, и ко мне подкатил мотоцикл. Улыбающийся Паукар Вами, отдавая честь, приложил руку к голове. Шлема на нем не было.

— Встреча в нашем обычном стиле, — заметил он. — Тебе не надоело еще?

Сначала я посмотрел на мотоцикл, потом на мотоциклиста и, наконец, на убитого.

— Ты меня спас, — изумленно выдохнул я.

— Попросили.

— Попросили? Кто?

— Твои слепые дружки, — сообщил он.

— Эти, в белых балахонах?

— Ага.

— А почему?

Вами пожал плечами:

— Не пояснили. Просто дали мне адрес и сказали, что я тебе могу понадобиться.

— Ну а ты-то почему приехал? Зачем напрягаться ради моего спасения?

Вами улыбнулся:

— Я же говорил: ты мне интересен. Удачи, Капак Райми.

С этими словами он нажал на педаль газа и унесся в ночь.

Я добрел до такси. Голова у меня шла кругом. Маргарет уже запустила мотор. Я залез на заднее сиденье и уставился на бесполезный револьвер в своих руках.

— Кто это был? — спросила она.

— Поехали, — распорядился я. — Отвезите меня за городскую черту, к какой-нибудь железнодорожной станции. К любой. Выбирайте сами.

— Но кто это?

— По большому счету, вам лучше не знать, правда?

Она глянула на мое лицо, отраженное в зеркале. Перевела взгляд на мертвеца на дороге. Резко взяла с места.

— Да, наверное, не стоит, — согласилась она и, пока мы неслись сквозь тьму, ничего больше не говорила.

Наконец-то расстегнув молнию пояса, я изучил билет. На нем было написано «Сонас». Я благоговейно зажал бумажный прямоугольник в пальцах. Сонас. Это название мне ничего не говорило. Я-то думал, что бурный поток воспоминаний захлестнет меня со скоростью света, что все детали и неувязки в мгновение ока выстроятся в четкую картину, что мое прошлое принесут мне целиком на тарелочке с голубой каемкой. Сонас. С тем же успехом это могло быть имя эскимосского поселка на самом темечке нашей планеты.