Милена Завойчинская - Высшая Школа Библиотекарей. Боевая практика книгоходцев Страница 7

К вечеру четвертого дня я начала беспокоиться. Нет, мне все нравилось: я отлично отдохнула, накупалась в море, у нас обоих кожа приобрела красивый шоколадный цвет (великолепная мазь оказалась — ожогов не допускала, а вот загар — очень даже). Но скоро ведь за нами приплывет капитан Жакоб, а мы так и не добыли чешую русалок. И что нам говорить научному руководителю? Завалить практику совершенно не хотелось.

Провели мы совещание и решили, что вечером придется учинить что-нибудь этакое, дабы привлечь к себе внимание морских жительниц. Что именно, я пока не знала, но непременно придумаю. Вот поплаваю еще немного, вздремну на солнышке и обязательно придумаю.

К закату мы всё подготовили. Сложили костер в ямке в той части пляжа, где глубоко становилось почти у самого берега. Я рассудила, что по мелководью до нас русалки не смогут добраться, а нам ведь нужно с ними пообщаться. Соорудили рядом с костром подобие столика и застелили его одним из одеял. Я приготовила свои травки и алхимический котелок, не знаю, зачем, но мало ли, вдруг понадобятся. Затем мы обвели нашу «базу» небольшим защитным кругом и заговорили его от нечисти и нежити.

— Кира, ты уверена, что сработает? — в который уже раз вопросил Карел.

— Не-а, но попробовать-то надо. Ты только не атакуй их, ладно? Они хоть и вредные тетки, по слухам, но все-таки женщины. Попробуем поторговаться и добыть всё по-хорошему.

— Ох, не верю я, что все обойдется, — нервно потер ладони напарник.

Он явно волновался, напуганный россказнями Лариссы и капитана Жакоба. Но деваться нам было некуда. А голь, как известно, на выдумку хитра. О чем я и сообщила другу. Он зыркнул на меня, но мудро промолчал. И правильно, знает ведь мой характер, если мне что втемяшилось в голову, я не успокоюсь.

Солнце коснулось горизонта, и я начала представление. Прокашлялась, сделала небольшую распевочку под опешившим взглядом Карела и запела песню Сирены. Русалки — это, конечно, не сирены, но нам, кабанам, все равно. Главное — результат!

— Порывом ветра над волною белопенной, листвой осенней и апрельским громом первым[1] — самозабвенно выводила я, поглядывая из-под ресниц в сторону воды.

Слова я знала хорошо, так как в отчем доме соседка сверху, немолодая уже женщина, часто громко включала ее. А мне деваться было некуда, нравилось или нет, приходилось слушать вместе с нею, так как тонкие стены панельной многоэтажки звуки не глушили. Возможно, я фальшивила, но тут никто не мог бы мне на это указать.

Глава 4

О знакомстве с русалками и девичьих радостях

Карел заслушался. Сидел, подперев рукой щеку, и к концу даже начал тихонько подпевать, стараясь своим басом не заглушить мой негромкий, в общем-то, голос. А к завершению выступления припев подхватили еще несколько голосов, но уже девичьих:

— Сирена, Сирена, Сирена, я — море, и волны, и пена…

Я сделала вид, будто ничего не слышала, и Карелу подмигнула, чтобы не выдал себя.

— Ну вот, как-то так, — сказала, закончив, и неторопливо поворошила ветки в костре. — Это песня из моего мира.

— Красиво, — поддержал мою игру напарник. — А у нас совсем нет песен про русалок и сирен. Точнее, может, где-то и есть в приморских краях, но я там никогда не бывал. Впервые на море и сразу влюбился в него.

От воды донесся тихий всплеск, но выдавать себя иным образом гостьи не торопились.

— Может, еще споешь? — как ни в чем не бывало задал вопрос Карел.

— А я больше не знаю. Но могу поведать сказку о русалочке, хочешь?

— Спрашиваешь! Разумеется, хочу!

Я снова прокашлялась и сделала вид, словно задумалась, вспоминая сюжет. От воды донеслось нетерпеливое побулькивание. Едва заметно улыбнувшись, я начала довольно громко (чтобы гостьи тоже хорошо слышали) рассказывать всем на Земле известную сказку о юной русалочке, влюбившейся в человеческого принца[2].

— …бросилась с корабля в море и почувствовала, как тело ее расплывается пеной, — продекламировала я, и от воды донеслись всхлипывания и тихие рыдания.

Карела тоже пробрала сентиментальная история. Он часто моргал и крепко сжимал руки в кулаки. Я обвела рассеянным взглядом погрузившийся в темноту пляж, держа театральную паузу.

— А дальше? — не выдержала одна из гостий.

— Неужели это всё? Она погибла, да? Насовсем? — поддержала ее другая, безостановочно всхлипывающая девушка.

— Это так печа-а-а-ально-о, — зарыдала третья.

— Кир, и правда, неужели Русалочка так и осталась навсегда морской пеной? — поддержал их Карел.

— Нет, — помотала я головой. — А дальше было вот что. Над морем поднялось солнце…

Когда закончилось повествование, девушки уже, не скрываясь, рыдали навзрыд, Карел печально смотрел в огонь, а я размышляла, что же еще такого устроить.

— Ведьмочка, — всхлипнув и шумно высморкавшись, позвала меня одна из гостий. — А ты еще сказки знаешь?

— Конечно, знаю! Я же библиотекарь! — фыркнула я. — Но не о русалках. Другие.

— А они про любовь? — заинтересовалась вторая невидимая пока собеседница.

— Можно и про любовь. Рассказать?

— Да! Конечно! Непременно! — хором, перебивая друг друга, закричали хозяйки территории. А потом задали вопрос: — Можно мы к вам подойдем?

— Это как?! — опешила я.

— Мы умеем превращать хвосты в ножки, но только ночью, — кокетливо ответили мне. — Даем слово, что не причиним вам вреда, если вы первыми на нас не нападете. Вы хорошие, в зачарованный грот не лазили и ничего не испортили на нашем острове.

Я вопросительно посмотрела на Карела, вроде как отдавая решение ему.

— Ладно, подходите. — Напарник встал и галантно поклонился в сторону выходящих из воды девичьих фигурок.

Русалок оказалось пятеро. Все как одна фигуристые и красивые, с волосами синих и зеленых оттенков. Собственно, волосы и являлись их одеждой, так как барышни были обнаженными. Карел демонстрировал багряный цвет лица (даже при свете костра было заметно) и отводил взгляд, стараясь не смотреть на них. Но девушек его смущение ничуть не волновало. Зато отсутствие одежды на русалках компенсировало совершенно невероятное количество украшений из жемчуга. Множество браслетов, тяжелые серьги в золотой оправе, ожерелья… Как они не сгибались-то под такой тяжестью? Я бы точно не смогла на себе столько ювелирки таскать!

— Можно мы переступим ваш защитный круг? — вежливо спросила одна из гостий, роскошная синеволосая красотка.

— Можно, — после секундной заминки ответила я. — Со своей стороны также обещаем, что не нападем на вас, если вы первыми не атакуете нас.

Русалки заулыбались, переступили защитную линию и, подойдя вплотную к костру, опустились на песок. Расправили на груди гроздья жемчужных ожерелий, посмеиваясь над Карелом, частично прикрылись волосами и жадно уставились на меня. Я же рассматривала их.

— Ведьмочка, — обратилась ко мне та же гостья (похоже, она у них старшая), — ты обещала еще сказку.

— А, да… — отмерла я. — Только сначала вопрос. А почему вы к нам раньше не вышли?

— Мы наблюдали, — без тени улыбки ответила она. — Сначала думали, что вы влюбленные. Все же такая пара, ведьма и маг — это… интересно. Потом поняли, что вы не собираетесь… ну… ничего не собираетесь делать. Стали ждать, что вы предпримите. Вы почему в грот не полезли?

— А надо было? — удивленно подняла я брови. — Нас предупредили, что он у вас какой-то особенный. Мы же гости на вашем острове. Неприлично лазить по потайным помещениям дома, даже если хозяева не показывают своего присутствия. Это все равно что чужие письма читать.

— Вот именно, — поддакнул слегка отошедший от смущения напарник. — Мало ли, вдруг у вас там сокровищница. А мы не воры. Мы студенты Высшей Школы Библиотекарей! Практиканты!

Что самое странное: ни у меня, ни у Карела и правда мысли не возникло лезть в грот. Вот даже не знаю почему. Мы делали все что угодно, но больше и близко не приближались к входу в заповедное место русалок, кроме того раза, когда осматривали остров в первый день.

— Ой, какие хорошенькие практиканты! — загалдели четыре девушки.

Их старшая долго задумчиво смотрела сначала на меня, потом на Карела, после чего произнесла:

— Вы не врете. Удивительно… Как вас зовут?

— Я — Кира. Он — Карел. А вас?

— Мое имя — Лидия.

Остальных девушек звали Стелла, Марина, Селина и Лаура.

— Ну что, сказку? — предложила я, когда все представились. — История об одной милой девушке. Мать ее умерла, и спустя время отец женился на другой женщине, у которой было две взрослых дочери. Свою падчерицу злая мачеха заставляла много работать по дому…

Затем была «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», потом «Снегурочка». Когда я произнесла слова о том, что Снегурочка растаяла, русалки уже рыдали в голос. Ну очень впечатлительные особы!