Мария Чурсина - Дети закрытого города Страница 7

— Потому что я вас попросила.

Он оглянулся по сторонам, чтобы все смогли увидеть недовольное лицо, и потащился к кону через незанятую парту. Загремели падающие стулья.

— Никогда не улыбайтесь нам, — сказала девочка из-за ладони. «Руслана» — прочитала Вета на обложке её тетради. — Никогда. Вас что, в институте не учили?

Глава 4. Слова и соль

Когда прозвенел звонок, Вета просто сидела на месте. Она истратила весь свой запас слов и уговоров, сердитых возгласов и упрёков. Она молчала, только барабанила ручкой по листку ежедневника, а класс жил насыщенной и яркой жизнью.

Кто-то перебрасывался учебником, Вера опять отбирала у Марка свою кофту, Валера терзал листок хойи, оторванный Артом. Тот сражался с другом на стульях. Вздох вечернего ветра бродил по классу над всем этим.

Затрезвонило в коридоре, и они бросились наружу, шумя и перекрикивая друг друга. На полу остались валяться клочки бумаги и чья-то забытая тетрадь. Вета наклонилась, чтобы поднять её. Безымянная. Бросила на стол.

Спина и плечи болели так, словно целый час она перетаскивала мешки с песком. В горле стало сухо и противно. Она слышала, что школьники имеют привычку проверять новых учителей, но то, что происходило на её уроке, уже превысило всякие рамки розыгрыша.

Ненависть. Вот что пряталось за шутовскими кривляньями Арта, за надменным взглядом Веры. Ненависть скользнула в истеричном веселии всех остальных. Вета никак не могла избавиться от этого чувства — гнетущего, чёрного.

Она ушла в лаборантскую, чтобы глотнуть чуть тёплой воды из чайника, но сухое горло по-прежнему болело.

— Они просто обижены за то, что ушла обожаемая Жаннетта, — сказала Вета, глядя на себя в зеркало. Блёклая помада стёрлась, обнажая беззащитные обветренные губы. — Они успокоятся, и всё станет хорошо.

Грохнул звонок, и в кабинете опять зашумели, задвигали стулья. У неё этим вечером в расписании стояла вся восьмая параллель. Глядя на себя в зеркало, Вета думала, выходить или нет. За окном кричали птицы. Если бы она могла спрыгнуть с подоконника прямо в клумбу на кленовой аллее и просто уйти.

Но она расправила плечи и вышла, нацепив на лицо безразличную улыбку.

— Здравствуйте, я ваш новый учитель биологии.

В ответ громко захохотали.

«Лучше бы не выходила», — мелькнуло в голове.

— А вы нам ничего не сделаете! — закричал на противной высокой ноте белобрысый паренёк. — Двойки всему классу нельзя ставить. И вы даже не знаете, как нас зовут.

Через две минуты, когда муляж сердца пролетел у неё над головой и с размаху врезался в доску, Вета поняла, что её восьмой «А» обошёлся с ней очень нежно.

В перерыв она закрыла кабинет и ушла в другое крыло, в кабинет завуча, просто надеясь, что та до сих пор сидит над расписанием. В школе стояла тишина, не совершенная, нет, но в сравнении с тем, что творилось в коридорах утром, здесь разостлала свои пески настоящая пустыня.

Лилия стояла, уперевшись ладонями в стол, и разглядывала карандашные строчки одни поверх других. Числа в столбик и фамилии в десятки столбиков. Когда скрипнула дверь, она улыбнулась.

— Ну как?

Вета опустилась на стул и сжала зубы изо всех сил, потому что надетая перед уроком улыбка быстро сползала, а под веками собиралась противная влага.

— Что? — кашлянула завуч уже привычно, по-деловому.

— Всё ужасно. — Пришлось прижать к губам пальцы, чтобы и правда не разрыдаться. У неё ещё один урок, хороша же будет учительница с красными глазами.

Учительница со срывающимся голосом тоже так себе зрелище.

— Так, без паники, — Лилия бросила карандаш. — Со всеми бывает. Ну? Они же вас проверяют. Главное — не показывайте, что испугались, иначе вообще на шею сядут. А знаете, я сейчас посижу у вас на уроке, да?

Вета всхлипнула.

— Ну же! — Лилия захлопнула дверь, чтобы не набежали любопытствующие. — Ничего страшного, говорю. У всех так. Или вы как думали, всё легко и просто будет? Нет-нет. Ничего, привыкнут к вам и успокоятся. Только не улыбайтесь им. Никогда. Договорились?

Вета судорожно кивнула.

— Вот и хорошо. А теперь успокаивайтесь и идёмте. Хотя ладно, — она глянула на то, как Вета ловит слёзы на собственных щеках. — Я пойду первая, поговорю с ними, а вы подходите потом. Умойтесь только.

Тщательно высушив лицо, она пришла после звонка. И, стоя за дверью кабинета, услышала, как Лилия вдалбливает притихшему классу что-то о том, как много работы у нового учителя — нужно же сдавать разные тематические планы и прочие бумажки. Вот Вета и опоздала, она…

— Елизавета Николаевна, — представила Лилия зашедшую Вету. — Я послушаю, как вы будете себя вести на её уроках.

Перед Ветой вдруг оказались примерные мальчики и девочки в синих жилетках, у всех учебники обернуты, как положено, и аккуратно пристроены на угол парты. У всех — живой интерес в глазах.

Вот только у Веты — дрожь в голосе и трясущиеся руки. Хорошо, руки можно убрать за спину, можно изображать на доске только что изобретённые таблицы и схемы, а с голосом что делать? Лилия, усевшаяся на последней парте, осуждающе качала головой.

Или это казалось.

Вета закончила урок на пять минут раньше, чем нужно и, заставив учеников делать заданные на дом таблицы, села. Дрожали ещё и колени. Лилия на задней парте чертила что-то. Восьмиклассники писали, изредка перешёптываясь, кидаясь записочками и передавая друг другу учебники, ручки, ластики. В общем, вели себя, как обычные дети, а не как маленькие демоны.

Вете на секунду показалось: предыдущие два урока ей приснились. Она их сама выдумала, чтобы не расслабляться. Но, глядя на растащенную по всему полу меловую пыль, она вспоминала. Нет, было, всё было взаправду. И рисовали на доске неприличные картинки, пользуясь тем, что в общем шуме Вета не слышала даже сама себя.

Она заметила вдруг: кабинет был заполнен до отказа, так что Лилии едва нашлось местечко рядом с полной девочкой на последней парте. Странное неравноправие, два класса из параллели просто скоро по швам треснут, а ещё один — едва-едва занимает первые два ряда парт.

— Всё хорошо, — сказала Лилия, зажав подмышкой стопку бумаг. Она подошла к Вете после звонка, пока та даже не сделала попытки подняться со стула — силы кончились. — Вы неплохо ведёте урок. Только всё-таки пожёстче с ними. Не улыбайтесь.

— Да я вроде и не улыбалась, — безразлично пожала плечами та.

— У вас непроизвольно получается. Не улыбайтесь. Это я могу себе позволить, а не вы. Жёстче. И всё наладится.

Она вышла, стуча каблуками, а Вета осталась сидеть, уронив плечи, сцепив пальцы на коленях. За открытым окном гудело море детских голосов, и ей отвратительна была даже мысль, что придётся пройти мимо них, и каждый будет оборачиваться и говорить: до свидания.

И глядеть вслед. Зачем? Какого демона они всё это устроили?

Обычная проверка? Ну да, как же. Привыкнут? Надейся, надежда умирает последней. Что делать?

Вета бездумно полистала ежедневник. Интересно, из-за чего ушла обожаемая Жаннетта? Неплохо бы поговорить с ней. Пусть бы посоветовала, как приструнить Арта, например.

Но уходить всё-таки пришлось. Вета тщательно красила губы перед зеркалом, поправляла гладко зачёсанные назад волосы. Она надеялась, что все её восьмиклассники рассосутся с кленовой аллеи. Мало ли, что почти по-летнему тепло, пора домой, уроки делать. Она зря размечталась.

Её класс шумной кучкой утроился у невысокой изгороди клумб. Вера и Руслана сидели на железном пруте, чуть поджав под себя ноги, остальные — кто стоял рядом, кто поодаль, но когда Вета вышла на крыльцо школы, все взгляды устремились на неё.

— До свидания, Елизавета Николаевна! — попрощался дружный хор голосов.

— До свидания.

Она изобразила улыбку, уже забыв о наставлениях Лилии, и прошла мимо, чувствуя, как взгляды обжигают не хуже кислоты. И возле ажурных кованых ворот аллеи её ждал ещё один сюрприз. Имя сюрприза вспомнилось не сразу.

— Антон?

Восьмой «А» внимательно наблюдал.

— Вот. — Он широко улыбнулся и покачал тортом в вытянутой руке. — Решил поздравить с первым рабочим днём. Не сердишься? Как всё прошло?

— Пойдёмте, — ответила ему Вета одними губами, и улыбка сползла с лица Антона.

— Сердишься всё-таки?

— Мне всё равно, куда мы пойдём. Мне абсолютно безразлично, как вы здесь оказались. Идёмте, говорю вам.

— До свидания, Елизавета Николаевна, — навстречу попался ещё один восьмиклассник, не из ашек. Вета сдержанно кивнула ему.

— Да в чём дело? — Антон остановил её, когда школа осталась далеко сзади, а вокруг шуршал вечерней жизнью совершенно незнакомый ей квартал города.

Вета посмотрела в лицо своему внезапному собеседнику. Человек требовал объяснений. Морщинки собрались на лбу, у переносицы. Возле уголков губ. Человек расстроен — он пришёл поздравить, а его за руку тащат в неизвестном направлении.