Даррен О'Шонесси - Город смерти Страница 7

Другие границы — линии, прочерченные бандами — было труднее заметить, потому что они все время менялись. Вообще-то черные районы были царством черных банд — бессчетных, поскольку в большинстве своем эти банды отличались малочисленностью и недолговечностью. Год от года черные пытались организоваться, сплотиться вокруг избранных лидеров, но другие банды города любыми средствами старались свести на нет деструктивный потенциал своего общего врага — не уставали постоянно стравливать черных между собой, уничтожая централизованные группировки в зародыше.

Остальные районы, как и следовало ожидать, напоминали лоскутное одеяло. Сильные семьи и семьи послабее; несколько крупных организаций — этаких санитаров леса — и десятки уличных банд, которые, не успев окрепнуть, пожирали себя сами. Сотни наркобаронов и тысячи пушеров. Гангстерские синдикаты, опирающиеся на бордели. Кучка разбогатевших на торговле оружием. Воры высокого полета — специалисты по золоту и бриллиантам — и многочисленная шушера, кормившаяся рэкетом и мелкими кражами.

Нельзя было сказать, что власть принадлежала какой-то одной нации. Итальянцы, ирландцы, кубинцы и поляки имели своих представителей, свои бригады, сектора и деньги. Но в отличие от других городов верхушка не имела национальной окраски. Просто у каждого народа была своя делянка. Но правитель в этом городе был только один; несокрушимая сила, с которой никто не смел тягаться, воплотилась в одном-единственном человеке — в Кардинале. Центр города он контролировал непосредственно. Остальные районы — когда только желал. В стране партий, профсоюзов и молчаливых партнеров он был грандиозным в своей уникальности олицетворением независимости, живым доказательством того, что человек все-таки способен достичь вершин в одиночку, без помощи окружающих, назло их противодействию, наперекор всему, что взгромоздят на его пути массы.

Тео работал в юго-западном секторе. Здесь он вырос, эти улицы патрулировала его первая отроческая банда — они называли себя «Пачиносы!». Район был довольно тихий: уровень преступности по сравнению с другими местами был намного ниже, что соответственно отражалось и на доходах гангстеров. Но местные жители не были беспорочны: молодежь подсаживалась на дорогостоящие средства расширения сознания; полицейские отдавали свою профессиональную честь по сходной цене, а чиновники были услужливы, как собачки. Не худшее место для учебы.

Большую часть времени мы с Тео проводили вместе. Он готовил меня к дню, когда я смогу работать самостоятельно. По его расчетам, еще месяцев шесть — и меня уже можно допускать к рулю. Я стану его управляющим — конечно, под его контролем, но с растущей автономией. Пока дядя за меня в ответе, он постарается сделать для меня все, что в его власти. Так что он держал меня при себе, отпуская лишь поспать. Я буквально стал его «правой рукой».

Сначала мы друг друга стеснялись, особенно Тео. Еще вчера мы ничего друг о друге не знали, а сегодня уже стали партнерами — почти что брак по родительской воле. Трудно проводить много времени с человеком, которого не знаешь, поддерживать близкие отношения, автоматически подразумевающие доверие, преданность и честность.

Но от недели к неделе мы чувствовали себя все свободнее. Мы узнали друг друга — и обнаружили, что по-настоящему друг другу симпатичны. Поладили прекрасно — и через месяц сделались друзьями не поневоле, а на самом деле.

Тео был строгим наставником. Связываться с женщинами он мне запретил. Секс — пожалуйста, проститутки и девчонки без комплексов — пожалуйста, но ничего более серьезного. Он пояснял, что для романтической любви еще рано. Есть время любить и время учиться. Сейчас я должен учиться. По его словам, на этом этапе женщина мне лишь помешает, заставит отвлечься от работы, сместит приоритеты. Я не разделял его мнения, но «ты — начальник, я дурак»: приехав сюда, я сознательно решил принять слово Тео как закон и теперь, прикусив язык, исполнял его волю.

В любом случае я был так загружен, что вряд ли нашел бы время бегать за юбками, даже если бы хотел. Для любви нужны время и энергия, а у меня и с тем, и с другим было туго. К ночи, после трудоемких дневных дел и практических уроков, я еле ноги передвигал.

За время моей работы у Тео наша территория расширилась. Завладев парой старых, запущенных кварталов, мы осуществили планы по их реконструкции и привлечению инвесторов; отмазались деньгами от кое-кого из числа одряхлевших или ослабевших авторитетов, перетянули к себе их людей, приняли на себя ответственность за их долги, стали собирать положенную им дань; освоили новую для нас область торговли — рынок наркотиков — и стали помогать расслабляться городским мечтателям; ввязались даже в торговлю оружием, но высоко не лезли — просто взяли на себя посредничество между продавцами и покупателями и переправили в город несколько грузов. Тео сказал правду: бизнес это был грязный, и чем успешнее, тем грязнее.

В основном моя роль сводилась к наблюдению, но требовалось и действовать. Наша банда старалась обходиться без рукоприкладства, и все же в тех кругах, в которых мы вращались, поневоле приходилось махать кулаками. Драки начинались, как правило, неожиданно, и мне приходилось поддерживать ребят, действуя так, как подсказывала ситуация. Хуже всех были наркоманы. Все идет прекрасно, у вас в руках товар, у них деньги; улыбаясь и перешучиваясь, вы совершаете сделку — но вдруг, озверев, они бросаются на вас с цепью или ножом, и пошло-поехало.

Я не ударял в грязь лицом. За все время моей работы у Тео меня ни разу всерьез не избили. Я следил за собой, правильно питался, по один-два часа в день упражнялся дома. Реакция у меня была быстрая, глаз зоркий. Конечно, несколько раз мне влетало, но в основном удары приходились на живот, а это меня не столь пугало. Мое лицо оставалось все тем же правильным и безупречным, как в день моего приезда: нос прямой, уши не изодраны. Конечно, когда-нибудь я бы все-таки нарвался — рано или поздно это случается с каждым, неуязвимыми мнят себя только дураки, — но покамест уворачивался от бед.

Ни одного человека я не убил. Раздробил несколько костей, разбил несколько голов; пару бедолаг выбросил на полном ходу из машины. Но к настоящей грязной работе Тео меня не допускал — говорил, что не хочет меня пока перегружать. Одно дело — преподать чокнутому торчку урок на будущее, и совсем другое — наставить на какого-нибудь парня пушку и отобрать у него будущее вообще. Иногда без убийства не обойдешься, говорил Тео, но всякий раз надо искать возможность сделать это чужими руками. За всю жизнь он самолично убил только двоих, хотя распорядился ликвидировать куда как большее число народу.

Я влюбился во все это. Костюмы, «стрелки», наркоманы, отморозки, пушки, темные очки, длинные машины, черный юмор. Совсем как в кино, только в миллион раз лучше — потому что взаправду. Я был как ребенок в игрушечной лавке. Все было так, как я хотел, в точности так, как я мечтал, все, как я воображал себе когда-то. И, самое замечательное, у меня было предчувствие, что станет еще лучше. Передо мной тянулась длинная дорога, обещавшая бесчисленные приключения.

Самой крупной рыбой в этом пруду был, разумеется, Кардинал, и каждый наш шаг (несмотря на предостережение Тео в тот, первый день) был направлен на то, чтобы его изловить. Пока мы оставались независимой организацией, наши возможности в городе были ограничены, нашему продвижению положен предел. Чтобы мы выросли, чтобы мы попали в круги, широкие, как орбиты планет. Кардинал должен был нас заметить и признать. Пока это не произойдет, пока нас не пригласят в «Парти-Централь» или на ужин в «Шанкар», нам остается лишь сновать на мелководье в компании других мальков.

И вот в один прекрасный день — точнее, в один прекрасный вторник — высокие сферы подали о себе весточку. Прошло без малого полгода с моего приезда в город. Полгода напряженной работы — все это время мы укрепляли организацию, обдумывали замыслы, досконально планировали будущее. Мы с Тео были хорошей командой и положительно влияли друг на друга. Я вновь разжег в Тео мечту сделаться большим боссом, а он стал посредником между реальностью и моими безумными идеями: разъяснял мне, что в этой жизни возможно, а что — не очень, отделял мои разумные задумки от грандиозных в своей нелепости глупостей. Его опыт плюс моя жажда успеха давали в сумме огромную силу; итак, мы боролись, разрастались, самоутверждались. И вот он — долгожданный результат.

Когда к нам обратился Нил Уэйн, стало ясно: мы на верном пути. Уэйн не принадлежал к людям Кардинала, но был его союзником, самостоятельным, по-своему могущественным авторитетом. Не самая крупная шишка — но тем, кто его рассердит, придется солоно. Кардинал дал ему «добро», а в городе ничто не ценилось так дорого, как соизволение Кардинала. Партнерство с Уэйном на один шажок приближало нас к Самому. Предложение Уэйна означало, что нас прощупывают. Покажем себя хорошо — сотрудничество продолжится: будут крупные дела и заманчивые комбинации. Уэйн — дверь в новый мир общегородской коррупции, большой политики и религии, мир неограниченной власти и великих преступлений.