Александр Прозоров - Москва – Врата Демонов Страница 8

Однако шанс получить удар дубиной или мечом по макушке имелся — и потому волхв старательно проклеивал свою защиту изнутри войлоком, слой за слоем, стремясь добиться со всех сторон равной толщины, иначе сидеть будет криво, натирать или сползать.

За работой быстро истаял остаток дня, и ближе к сумеркам в камышах под плакучей ивой послышался тяжелый плеск.

— Нет у меня никаких гребней, — недовольно отозвался Атрамир, не отрываясь от дела. — Плыви отсель, речное племя.

— Эка ты какой грозный! — Плеск прекратился. — Я ведь ничего и не спрашивала, добрый молодец.

— Не, не молодец я тебе, водяная дева. Холодные вы, как лягушки. — Атрамир передернул плечами. — Мир тебе, плыви спокойно.

— Как это мы холодные?! — Камыши опять плеснули, зашелестели. Возле них на берегу выросла тень. — Ты, мыслю, и не видел нас ни разу! Чужими слухами кормишься!

— Мокрые, холодные, скользкие… Нет, дева, плыви отсюда. Не заморачивай. — Молодой волхв повернулся к возникшей тени спиной.

— А гребешка ты здесь не видел? — вкрадчиво поинтересовался женский голос. — Вроде как на берегу вечор обронила.

— Даже голос зябкий… — передернул плечами Атрамир. — Представляю, сколь сама холодная.

— Вранье все! Не холодные мы! — обиделась озерная незнакомка.

— Да, как же! — через плечо ответил молодой волхв. — Все время в озере ледяном сидите — и не холодные?

— В воде живем, да не мерзнем. Потому как кровь наша горячее. Еще потеплее ваших девок будем!

Атрамир в ответ только недоверчиво хмыкнул, закладывая в нутро шлема еще одну полоску войлока.

Рядом прошелестела трава. Ему на плечи опустились мягкие ладони, сблизились на шее, скользнули под ворот рубахи, разошлись по груди.

— Ну и как, смертный? — шепнула в самое ухо водяная дева. — Скажешь, холодные?

— Долго на берегу стояла, вот и согрелись, — покачал головой волхв. — Верно, еще и растерла. Внутри же, мыслю, ты вся холодная.

— А если… — Девица наклонилась, крепко поцеловала молодого человека в губы, поиграв у него во рту языком. — Теперь поверишь али опять холодной сочтешь?

— Губы, они тоже снаружи, — тихо возразил Атрамир. — И дыханием греются. А какова ты внутри, все едино понятно.

— Ах так… — недовольно вдохнула и выдохнула девушка, взяла его ладонь и положила себе на внутреннюю поверхность бедра. — Что, и здесь холодная?

— Так ведь сразу и не поймешь… — опустил шлем молодой волхв, легкими движениями проверяя теплоту бедер водяной гостьи, скользнул пальцами чуть выше, в более горячее место, остановился, слегка подрагивая ладонью.

Девушка тихонько ойкнула, и Атрамир поспешил привлечь ее к себе, обнимая свободной рукой за плечи, крепко и жадно поцеловал, продолжая нежно тревожить лоно. Незнакомка с силой вонзила пальцы ему в плечи, едва не прорвав ногтями ткань рубахи, чуть откинулась, закусив губу и постанывая. Молодой человек, пользуясь моментом, рванул завязки штанов, снова привлек гостью за плечи, поднялся с чурбака, прижимая девушку к себе и не прекращая ласкать ее.

— Да хватит уже, убедился… — жарко выдохнув, произнесла речная гостья. Но Атрамир проник чуть глубже, и она опять охнула, вцепившись в плечи, поморщилась и простонала: — Нешто еще не убедился?!

— Горяча, да не вся… — Волхв опустил речную деву на траву, мигом сорвал с себя рубаху. — Телом-то какова?

— И какова? — откинула руки над головой гостья.

Атрамир накрыл ее собой, касаясь обнаженной грудью сосков, покачался из стороны в сторону, играя с ними, опустился ниже, соприкасаясь уже и животом, поцеловал плечи, ключицы, шею, сдвинулся вниз, а потом вверх, соприкасаясь с горячим лоном уже не пальцами, а окаменевшей плотью.

— Ты чего это делаешь, охальник бесстыжий? — резко посмотрела ему в глаза незнакомка. — Нешто не напроверялся?

— Нет! — рывком вонзился в нее молодой волхв, и речная дева вскрикнула, выдирая пальцами раскинутых рук траву, выгнулась всем телом ему навстречу, едва не сбросив, и тут же опустилась, обхватила ногами, жарко дохнула в лицо, громко застонала и снова ринулась навстречу его новому толчку, обняла, стала целовать — и ее непривычно страстное горячее безумие стало затекать в разум Атрамира, выжигая собственные желания и заставляя снова и снова стремиться вперед, к единению, к близости, к полному слиянию тел, чувств и желаний. Он больше не мог размышлять над своими поступками, он лишь бессильно купался в горячей сладости, позволяя телу делать то, что оно умело и желало, пока очередной рывок к заветной цели не разлился блаженством по его чреслам, разуму и воле.

Нежданная схватка отняла у обоих столько сил, что еще долго они лежали, сжимая друг друга в объятиях. Речная девушка спохватилась первой, оттолкнула волхва и вскочила:

— Я ведь всего лишь про гребень спросила!

— А я лишь проверил, насколько ты горяча, — развел руками Атрамир.

— Обманщик! И близко больше никогда не проплыву! — Девица разбежалась по берегу, оттолкнулась на самом краю и рыбкой ухнулась в темные волны, почти не подняв брызг.

— Руса-а-лки… — рассмеялся ей вслед молодой волхв. — Всегда на эту подначку попадаются.

Он тоже поднялся, вошел в воду, нырнул-вынырнул, вернулся к берегу. Вышел на сушу, на ходу отираясь ладонями от воды, подобрал одежду, поклонился озеру:

— Спокойной тебе ночи, мир радости и добра.

Солнце еще не село, но Атрамир уже управился со всеми делами, с какими хотел, и даже с теми, что не предполагал… Молодой волхв снова усмехнулся, вспоминая возмущение убегающей русалки, бросил штаны и рубаху через плечо, быстро поднялся по веткам-ступеням в свое спальное гнездо в кронах лип, нырнул в гущу меха — трех сшитых из заячьих шкурок покрывал, завернулся в них и лег на краю слабо качающейся плетеной комнатки, наблюдая за тем, как рыщут от камышей к камышам утки, не в силах выбрать удобного места, как ласточки собирают на высоте поздних комаров и мошку, как крупные черноспинные сазаны отправляются к отмели попастись среди зеленой тины, а солнце, пробираясь меж облаков, медленно опускается к дубраве за озером.

Отсюда, с высоты, растущая рядом с деревней дубрава казалась совсем близкой.

Атрамир закрыл глаза и плавно, словно в летнюю озерную воду, погрузился в глубокий безмятежный сон…

«Война, война, война!!!»

Молодой волхв зевнул, приоткрыл глаза, поймал взглядом скачущую с места на место хохлатую свиристель и повторил:

— Война, — освобождая ее слабенькое сознание от чужой навязчивой мысли.

Птичка, избавленная от ноши, радостно шмыгнула на волю. Атрамир же перевернулся на другой бок, опять зевнул и повторил принесенную весть еще раз:

— Война-а… Война?!

Волхв рывком поднялся, глянул наружу, на озеро. Но оно, покрытое туманом, мирно спало в лунном свете, словно закутанное в белесый пуховик.

— Какая война? Откуда? С кем?

На памяти Атрамира рипейские роды дважды участвовали в судебных битвах. Один раз — по поводу смерти семи заозерных детей во время рыбалки, когда несчастные родители обвинили рипейцев в установке сетей на чужих ловах, и еще раз — из-за спора по поводу принадлежности все тех же ловов, но уже пять лет спустя. Первый раз рипейцы одолели, второй — уступили.

Случилось с разными соседями и еще несколько поединков. Почти все — из-за девушек. Однако на них разные роды собирались лишь как зрители, и даже пировали за общими столами.

Но война? Битва без срока, без места и без определения воинов, гостей и судей? Войны существовали только в легендах из седой полусказочной древности! Как вообще в современном, благородном и высокоразвитом мире может начаться война?

Война…

Молодой волхв плохо знал, как полагается поступать в таком случае хотя его учили. И альвы сказывали, и в деревне пару раз пожилые воины просвещали. Однако всерьез Атрамир подобные приготовления не воспринимал.

«Если вдруг кто-то нападет без правил и начнется настоящая война…»

Кто нападет? Заозерники, борейцы, хруломы? Или народ волотов с гмурами в подмогу? Какая ерунда! Чего ради? Чего они добьются, умерев сами и перебив своих соседей? Если есть споры, всегда проще договориться.

«Если вдруг порождения смерти прорвутся через Врата Демонов и начнется настоящая война…»

Демоны, поработители, злобные кровожадные душегубы… Разве может взрослый человек поверить в подобные страшилки для малолеток?

Однако, раз уж птица на хвосте принесла, валяться дальше волхв не стал, спустился в нижнюю комнату. Стянул повседневные штаны, натянул заговоренные на неуязвимость, с толстой подбивкой, вместо привычной куртки надел плотно подогнанный по всем изгибам тела толстый кожух, стянув его сзади двумя ремнями, поверх которых лежала мягкая «непробивайка» с войлоком. Потом опоясался ремнем, быстро сложил в поясную сумку целительские снадобья: болотный мох для осушения крови, травяной порошочек от гнили, сок зонтичной омелы для глотка милосердия, заговоренные боевые краски с цветочными и иссушающими добавками, семь коротких острых ножей разной формы для раскрытия ран, нити и иглы для их зашивания.