Людмила Астахова - Рассказы Страница 10

— Мне и в самом деле очень понравилось, — оправдывалась Сьена. — Все такое… чистенькое, красивое.

— Очень хорошо, — проворчал явно смущенный мужчина и заторопился оставить девушку наслаждаться его благодеянием.

Все-таки странным человеком был хозяин "Счастливой долины". Не жестоким, но и не добрым. Он даже подарки делать не умел. Чего стоил тот отрез ткани, который он как-то принес Сьене в подарок. Где только взял такую — непонятно.

— Вот! Пошей себе платье, — заявил ранчмен. — Тебе пойдет такой цвет.

Слов нет, в синем Сьена сама себе казалась красавицей. Она еле дождалась, когда Бэрман уйдет и потом почти до утра крутилась перед зеркалом завернувшись в дорогую шерсть василькового веселого цвета. Все бы хорошо, но шить девушка не умела совершенно. Не знала, как иголку держать. Несколько вечеров она прорыдала над злосчастным отрезом, пока не догадалась пойти за советом к Марле.

— Если я не смогу пошить и испорчу ткань, Хозяин будет сильно ругаться?

— Будет, — согласилась толстуха.

— А что же делать? Я не умею шить, — призналась Сьена.

Марла сжалилась, сама сняла с посудомойки мерки, раскроила полотно, и показала, как управляться с иглой и ниткой.

— Никто тебя в шею не гонит, малявка. Сиди себе, шей потихонечку. Глядишь, научишься и заодно Хозяину угодишь.

Оценить старания бывшей воровки Бэрман не торопился. Он и глядеть на то, как идет шитье, не стал, когда она попыталась похвастаться своими успехами. Отодвинул рукоделие в сторону и стал медленно расстегивать пуговички на платье. Под горячими поцелуями, казалось, плавилась кожа. Теперь Бэрман старался сделать так, чтобы его юной любовнице ночные утехи приносили столько же удовольствия, сколько доставалось ему самому. Не останавливался до тех пор, пока Сьену не захлестывала обжигающая волна блаженства.

Когда-то в детстве (еще мать жива была) довелось ей очутиться на берегу океана, и пуще всего остального запомнились девочке приливы и отливы. Когда вслед за приливом, неизбежно наступал отлив: берег стремительно обнажался, блестел бесплодным грязно-желтым песком, а водросли, в воде казавшиеся диковинными цветами, превращались в неопрятные тряпки. Так ж точно, каждая ночь, проведенная с Бэрманем, каждый прилив наслаждения, заканчивались пустотой в кровати и в сердце.

Видит Бог, Сьена очень хотела полюбить молчаливого и нелюдимого хозяина "Счастливой долины". Скажи он хоть одно ласковое слово, приголубь, просто обними или останься в её постели до самого утра, она бы с радостью отдала Бэрману сердце и всю душу без остатка. За одну крошечную улыбку, за искреннюю шутку — всю свою нежность, любовь и заботу. Ах, как же хотелось Сьене проснуться однажды на рассвете в его крепких объятиях, прижаться щекой к широкой груди и услышать: "Я люблю тебя, малышка". Больше, в общем-то, и не нужно ничего. Лишь бы только звал по имени и не закрывал на ночь в комнате.

И какое-то время Сьена ждала и надеялась. Еще немного и чудо случится. Не сегодня, так завтра или послезавтра. Если она станет еще нежнее и покорнее его воле, вот тогда, наконец… Ждала почти до самой осени. Пока не поняла, что надеяться нет никакого смысла.

Пройдет еще какое-то время, она забеременеет, а рано или поздно это произойдет (странно, что до сих пор этого не случилось). Бэрман обязательно женится. Ведь ребенок — его наследник должен быть законнорожденным. И всю оставшуюся жизнь Сьена проведет в "Счастливой долине". И хорошо еще, если её до самой смерти не станут запирать на ночь в комнате.

Всю жизнь прожить с человеком, чудом умудрившимся привязаться, если не душой, то, определенно, телом к подневольной батрачке недостойной доброго слова! А со временем Сьене предстоит стать часть меблировки господского дома, чем-то вроде большого фамильного стола из розового дерева.

И ведь не сбежишь. Пустыня не пустит за границы "Счастливой долины". И руки на себя не наложишь. У Бэрмана чутье волчье. Едва почудится ему, будто наложница задумала что-то недозволенное, сразу троит бдительность. Станет на десять замков запирать, а может и кандалы надеть.

Оставалось только смириться, как учили монашки в приюте. Дескать, первейшая женская добродетель — смирение. А еще терпение и покорность судьбе. Черт бы их подрал эти добродетели!

Сьена терла полотенцем уже сорок вторую по счету тарелку, бездумно глядя в окно. Хозяин будет недоволен, если посуда не заблестит точно серебряная.

В это время через ворота под громкий возглас "Э-эй!" во двор въехал тарантас, запряженный парой вороных. Гнедая кобыла под седлом бежала привязанная сзади. Тарантас и лошади принадлежали достопочтенному судье Роллу из Морендо. Его пушистые белые усы Сьена узнала бы из тысячи похожих. Возможно, судья приехал специально, чтобы поглядеть на несостоявшуюся каторжанку, а возможно у него было еще какое-то важное дело к землевладельцу Бэрману. Этого Сьена не узнала. Как только мужчины удалились в кабинет, расположенный в другом крыле дома, она, повинуясь мгновенному почти бессознательному решению, сняла и швырнула на пол фартук, потом вышла во двор, спокойно отвязала гнедую, забралась в седло и ускакала прочь.

Бэрман искал девушку без остановки всю осень и зиму, но Сьена словно сквозь землю провалилась. Заглянул под каждый камушек и кустик, нанял в Грифонне трех опытных сыщиков. Безрезультатно. Её не нашли ни живой, ни мертвой.

Наступила весна. И однажды утром Рэдклифф нашел хозяина "Счастливой долины" в сарае, где раньше жила бывшая воровка. Бэрман повесился на добротной новенькой веревке. Аккуратно и качественно, как делал все в своей жизни.

Записки он не оставил.

16/01/2007

Монолог Кирдана Корабела в канун отбытия Последнего Корабля, или Почему от эльфийской цивилизации не осталось материальных следов

— Что, значит, перенести дату отправления Последнего Корабля? Почему выбились из графика? Это вы будете лично Манвэ рассказывать! И отчеты писать тоже! И я с удовольствием погляжу, как вы объясните руководству причины отсрочки наступления Эпохи Владычества Людей. Штрафы и неустойки тоже вы будете платить?!

Берите пример с лихолесцев.

Леголас, доложись! Как вы там все вопросы порешали?

Во-о-от! Учитесь у профессионалов, как надо работать. Трандуил, небось, так свои холмы замаскировал, что с двух шагов не догадаешься, что там внутри чертоги царские. И не надо мне рассказывать про Лотлориэн. Не надо! Там делать нечего. Таланы по бревнышку разобрать, это вам не каменный дворец оприходовать.

Слушайте, я все-таки Корабел, а не Каменщик. Мне, что и тут над каждым стоять и следить, чтоб работали, а не на цветочки любовались? Будете в Валиноре бездельничать….хм…, если я не передумаю насчет выходных дней.

Да не жадный я, Гимли, не жадный. Крепостные стены Митлонда, как стояли, так и стоят. А дворцы дело такое. Сегодня есть, а завтра сожгли дотла. Что я людей не знаю? Им только дай "красного петуха" подпустить в чужую хату. Дворец, тем паче построенный какими-то эльфами, рука разрушить не дрогнет. А вот коровники! Коровники при любой власти пригодятся. А на камнях не написано, чьи они: эльфийские или людские. Нет, Гимли, я на гномов не наезжаю. Я и знать не знал, что ты каждый собственноручно вытесанный камень подписываешь. Я понимаю, что дело чести, и только успевай следить, чтоб не своровали. Народ уже давно пошел такой — ноги к чему угодно приделают, глазом не моргнут. Сам весла закрываю на два запора. Чтоб не сперли.

Не переживай, Леголас, они своих дворцов понастроят, дорог намостят, кораблей настрогают… Как раз твоё Лихолесье на это дело и пустят… Извини, это я так пошутил по-боцмански. Хотя, кто знает, кто знает… Но я так понимаю, раз ваша Эпоха пришла, то уж будьте так любезны, переходите на самообслуживание. Нет, я только что это слово придумал. Чтоб потом не кивали на нас, мол, эльфы такие-сякие, высокомерные сво… хм…, ну в общем Перворожденные оставили свои штучки, чтоб мы, люди, чувствовали себя убогими и безрукими. Обидно им будет, а от обиды порушат всё. Вот Гимли понимает. Ему тоже жалко. Оно ж приятнее начинать все с чистого листа, верно? Вот и я так думаю. Я бы даже сказал — политкорректно. Не переживай, Гимли, это не ругательство, это слово я тоже только что выдумал. Ну, извиняй, привычка у меня. Еще со времен Куйвиэнен осталась.

Э-эй! Поосторожнее там с сервизами! Не брюкву кантуешь! Я потом каждую вазочку пересчитаю и приму по описи. И упаси Эру, там хоть одна битая окажется!

Нет, ну пока не гаркнешь…

Как ты меня назвал? Педант? А я уж чего подумал… Так вот, мой дорогой лихолесский принц, чтоб ты знал, меня самолично Оссе за грязь и срач на рабочем месте гонял в три шеи. Не могу я побросать всё, как попало. Хоть инструмент, хоть дом, хоть город. Вот! И ты не можешь. И потом… знаешь, мне совершенно не хочется, чтоб они передрались из-за наших вазочек. Про книги я вообще молчу. Пустят на самокрутки… Ладно, я больше не буду. Арагорн и в самом деле мужик был отличный.