Саша Суздаль - Кот в красной шляпе Страница 10

— Сергей, ты не можешь мне помочь?

Сергей отправился за котом, который, вытянувшись во всю длину, открыл двери каморки, но, в связи с обвальным ожирением, забраться на верхние полки не мог.

— Тебе не помешала бы диета, — сказал Сергей коту, снимая висячий кусок копчёности. Порезав одной рукой неровные куски, Сергей опустился на гнутый стул из лозы, подкрепляясь куском вяленого мяса и странным хлебом, вкус которого отличался от земного.

— Что такое «диета», — спросил кот, держась двумя лапами за большой кусок мяса.

— Нужно меньше кушать, — мягко ответил Сергей, подразумевая слово «жрать», — а то ты скоро ходить не сможешь.

— Я здесь ни при чём, — ответил кот, вгрызаясь в мясо, — как видишь, я сейчас кот, а когда я в своём теле, то кушаю совсем мало.

Когда они насытились, кот побежал в зал и, тяжело прыгнув, забрался на подоконник.

— Стоит, — сообщил кот, не поворачиваясь.

— Кто? — спросил Сергей, походя к окну.

— Тая, та, что в тебя стреляла, — ответил кот.

— Симпатичная девчушка, — присмотрелся Сергей. Кот критически окинул Таю и ревниво изрёк:

— Девушка, как девушка, ничего особенного, — и ехидно додал:

— А стреляет она хорошо!

Они присели на диван, а потом прилегли. Кот попытался пристроиться на груди Сергея, но тот затолкнул его назад, за себя, откуда кот сообщил:

— Здесь тесно.

Сергей не реагировал: уже задремал. «Все мужчины вот так, — подумала Элайни, — пожрал и набок!» Элайни, пригревшись за спиной, невольно заурчала, погрузившись во воспоминания. В этом доме прошла большая часть её детства. Она всегда была счастлива, когда была с дядюшкой Джозефом.

Маму — королеву фрей Селивию, умершую при родах, она знала только по семейному портрету, висящему в гостиной дворца. У её папы, Артура Сайроса, за делами никогда не было времени для неё, а, возможно, он её избегал, потому что, говорили на схожесть её с матерью. Тётя Маргина, мама Байли, была всегда строгой учительницей и никогда не выявляла свою любовь ни к Элайни, ни к своей родной дочери Байли.

Единственным радостным пятном детства был дядюшка Джозеф. Байли иногда ревновала своего папу к Элайни и тогда она чувствовала себя немного виноватой. Все дни рождения она проводила в доме дядюшки Джозефа, так как с Байли они родились в один день и в один час. Дядюшка Джозеф учил их наукам, а тётушка Маргина — магии, чарам и травам.

Так, как для Байли науки с детства были нелюбимы — отдуваться приходилось ей, Элайни. По правде говоря, учиться ей нравилось. И если дядюшка Джозеф ещё пытался терпеливо достучаться до ума Байли, то Маргина сразу поставила крест на учёбе дочери и на уроках общалась исключительно с Элайни.

Когда она проснулась, уже вечерело. Она вытащила тело кота из щели между диваном и Сергеем и поплелась в туалет. Только придя туда, сообразила, что делать это по-кошачьи не умеет. Кое-как сделав свои дела, точнее кошачьи, она снова запрыгнула на подоконник и увидела скучающую Таю, которая, оглядываясь, устало присела на крыльцо.

«Стережёт, зараза!» — подумала она о Тае, а потом пожалела: девушке тоже не сладко целый день стоять на ногах. Она зашла в гостиную, потрогала руками знакомые и такие родные вещи, поднялась на второй этаж — там, где в конце коридора, напротив друг друга, находились комнаты — её и Байли. В своей комнате она присела на пол, и слёзы покатились сами собой.

— Ты здесь жила? — глядя, как по морде кота текут слёзы, сказал появившийся возле двери Сергей,

Элайни вздрогнула и повернула к Сергею заплаканную мордашку. Сергей вопросительно смотрел на неё. Элайни кивнула и, подумав, медленно сказала:

— Вот что, Серёжа! Нам нужно кое-что сделать…

Она, при помощи Сергея, открыла огромный шкаф в своей комнате и стала перебирать лапами, когда-то любимые, платья.

— К вам на приём проситься Главный Марг Страны Маргов Артур Крайзер Мирх Баруля, — сообщил Шерг, появляясь в дверях без предупреждения. Маргину бесила его привычка, но сказать ничего не могла — Шерг со своими обязанностями справлялся идеально.

— Пусть заходит, — махнула Маргина, откладывая бумаги. Появившийся Артур Баруля, чувствующий себя, как всегда, неловко, пролез в широкие двери, казавшиеся против него щелью, остановился и сообщил:

— Я уезжаю к себе домой и хотел бы… — он завис, остановив взгляд на лице Маргины.

— Хорошо, Артур, — ответила Маргина, — а за Хенка не беспокойся, я за ним присмотрю.

Шерг, стоящий у двери, имел идеальный слух и, услышав слова Маргины, зло скрипнул зубами, исказив лицо гримасой. Обратившийся к нему с вопросом марг Югюст Дюмон, поставщик королевского стола, был убит на месте словами Шерга:

— Вы что! Не видите, что я сейчас занят?

Когда Артур Баруля вышел из кабинета, Шерг проводил его взглядом, который проткнул бы Барулю и его сына насквозь, будь он чуть-чуть материален. Тяжело сев в карету, Баруля кивнул своему послу, Увину Партеру, который оставался в Стране Фрей, и укатил по дороге, выходящей на мост через речку Вьюнку и, дальше, в направлении города Литу.

Возле рынка случился затор, и кучер свернул в объезд, по улочке, где находился дом марга Фроста. Артур Баруля видел дом, но его затуманенный взор не заметил молодой долговязой девушки, выходящей в это время из дома, которая, подойдя к фрее Тае, внимательно её рассмотрела и бросила вконец смутившейся девушке:

— А ты, действительно, хорошенькая, — после чего ласково мазнула рукой по её лицу. Ошарашенная Тая, забыла свои служебные обязанности, решая про себя, что это было, а девушка уже скрылась за углом, оставив после себя запах цветущей липы.

В это время Хенк, покинутый отцом, в своей комнате беседовал с Перчиком, оставленным ему в качестве компаньона.

— Нам нужно поскорее найти кота, — сообщил он Перчику, который не совсем понял друга, но сосредоточился, ожидая объяснений.

Сбитый в канале репликации неизвестной аномалией Хранитель планеты Даррес, висел над планетой, на одной стороне которой располагался от полюса до полюса большой материк, по периметру окружённый высокими горами, а всё остальное пространство планеты занимал океан с весьма редкими островами.

Рядом с Хранителем болталось громадными каменными тушами семейство барберосов[6], подгоняющих стадо амомедаров[7], распустивших свои симпоты[8] до самой планеты и удалённо питающихся эмоциями млекопитающих планеты.

Отправив симпоты на планету, Хранитель узнал, что местные теплокровные зовут её Глаурией, а о планете Хранителя не знают ничего, если не считать животного, которое его удивило. Данный экземпляр был покрыт шерстью и имел, кроме конечностей, длинное и бесполезное окончание, которое называлось — хвост. Порывшись в его глифомах, располагаемых по всему телу, Хранитель обнаружил, что животное знает, где он обитает, и называет его дом туманностью Кошачий Глаз в созвездии Дракона.

Свою породу животное определило, как «кот» и Хранитель, сравнивая симпоты, преобразовал свою сущность в «кота», образ которого ему понравился. Правда, цветовые вибрации, через атмосфреру, у Хранителя исказились и его «кот» был не рыжего, а ярко-малинового цвета.

Недолго думая, он отправился вниз, на планету Глаурию, тем более что прерывал командировку не по своей воле. Приземлился он не совсем удачно — прямо в фонтан, находящийся на рыночной площади, изрядно расплескав находящуюся в нем воду и окатив окружающих с ног до головы.

— С ума все сошли, уже котами бросаются, — воскликнула Леметрия, торгующая зеленью молодая девушка, увидев в фонтане кота. Она вытащила его из воды и принялась оттирать снятым с себя белым фартуком, приговаривая:

— Бедненький мой Рыжик, какая же сволочь бросила тебя в воду.

Рыжик, подставляя бока под быстрые руки Леметрии, слизывал её эмоции, которые приятной вибрацией ласкали его симпоты. «А здесь занятно», — решил он, а ещё подумал, что спешить ему нет никакой надобности.

— Сиди здесь возле меня, а когда я закончу торговать, пойдём ко мне и я тебя накормлю, — сказала ему Леметрия и занялась прерванным делом:

— Кому лук, морковка, укроп.

Хранителю имя, которое ему дала Леметрия, понравилось, и он подумал, что стоит его зарегистрировать на себя: ни у кого из Хранителей имён нет, а у него будет. Наблюдая за процессом торговли, Рыжик увидел, как его благодетельница меняет симпоты проходящих млекопитающих своими призывами. Заметив удачные словосочетания, Рыжик, чтобы помочь Леметрии, принялся вкладывать их во все проходящие головы, отчего прилавок опустел с необычайной скоростью.

— Ах, ты мой хороший, — Леметрия принялась слюнявить морду Рыжика, — да ты мне приносишь удачу.