Приятно тебя общать - Ирина Евгеньевна Кикина Страница 10

— Меня больше всего интересует, мсьё Щёкин, зачем нас везут неведомо куда, — говорит он, жуя.

— Это же очевидно, — откликается краснокожая. — Мы — расходный материал, говорю вам. Иначе потребовали бы исключительных представителей Земли. А мы самые обычные. Большого убытка не будет, если нас пустят на запчасти.

— Вот те раз! — не удерживаюсь я. Умники в голове вздыхают, дескать, и как до него раньше не дошло. — Так-таки помирать? А как же наши учёные домой доложатся?

Умник Первый меня утешает: «П’и дубли’овании личности на внешний носитель копия всегда сох’аняет не’аз’ывную связь с о’игиналом, так что даже гибелью своей ты окажешь неоценимую услугу Отчизне». А Умник Второй добавляет: «Хотя ваша герои-ическая кончина наибо-олее вероя-атна, но другие исходы то-оже возмо-ожны».

— И что, по-вашему, с нами сделают? — спрашиваю.

— На опыты пустят, говорю вам, — заявляет Лесли уверенно. — Но это ерунда, мне бы только их увидеть, этих инопланетян. Я тут же их внутреннюю оболочку считаю и проникну на уровень тонких энергий. Там и останусь, тогда мне смерть не страшна.

— С вашего позволения, вы ошибаетесь насчёт опытов, мадемуазель Сьен-Фуэгос. Зачем тогда нужна была вся эта шумиха? Могли бы незаметно украсть троих случайных прохожих, никто бы и не хватился. Мои учёные меня поддерживают.

— На что мы этим инопланетянам, спрашивается, тогда сдались?

— Может, они заметили зонды, которые люди отправляли в космос, пока исследования окончательно не захирели. И теперь хотят принять нас в дружную семью галактических цивилизаций, — предполагает африканец. Небось, умники ему таких длинных слов нашептали.

«Вот позо’ище будет пе’ед этим сообществом, — бубнит в моей голове Первый, — что за двести с лишним лет после запуска зондов у нас никаких подвижек не появилось. Хоть бы Ма’с колонизировали, так нет же: одной ст’ане такое п’ове’нуть — неподъёмно, да и д’угие из зависти не позволят. А вместе п’ог’амму о’ганизовать — т’и ха-ха! Спасибо, хоть не повз’ывали д’уг д’уга, тупоумные в’еменщики». Второй поддакивает: «Увидят пришельцы, какие мы сла-абые, какая Земля у нас привлека-ательная, и быстренько уничто-ожат челове-ечество». Я молчу. Что тут скажешь?

— А может, они хотят подарить нам какую-нибудь полезную технологию, — гнёт своё Абега. — Средство от всех болезней или супердвигатель.

— С чего это им, спрашивается, быть такими добренькими? — возражает американка. — Кому выгодно растить себе конкурентов? Нет, говорю вам как сенсопрактик, они явно собираются нас исследовать, и наверняка самыми бесчеловечными методами. Хорошо, что астральное тело у меня в цельном коконе. Но и блокатор фертильности я на всякий случай поставила. Хотя если пришельцы решат нас размножить, то при их технологиях это будет несложно. Клонируют или ещё как-нибудь воссоздадут из того, что останется после экспериментов.

Я уже понял, кто тут видит свет в конце туннеля, а кто — летящий навстречу поезд. Слушаю, запоминаю, сам не высовываюсь: мы своё мнение иметь не приучены.

— Мадемуазель, вы сгущаете краски. Может быть, они хотят от нас помощи или совета. Столкнулись с ситуацией, которая для них неразрешима, а в нашей истории повторялась сплошь и рядом…

— А ты, брат Йон, у нас прямо знаток истории!

— Пардон, я попросил бы! Историю Японии я знаю прилично.

— Тогда целенаправленно требовали бы историков, социологов, психологов, кого там ещё. В лучшем случае сдадут нас в тамошний зоопарк, говорю вам.

Тут уж я решаю вмешаться:

— Земляне-земляки! Давайте, о чём-нибудь поприятнее, а? Успеешь ещё, Лесли, ужасы посмаковать, если они и впрямь нас ждут. А если всё-таки домой вернёмся, что делать будешь?

Краснокожая хмыкает, недовольно поводит плечами.

— На премию от государства организую центр для сенсоретиков. Там сенсопрактики будут читать лекции, чтобы пробудить в людях скрытые способности к управлению реальностью с помощью тонких энергий.

Стараюсь не подкатывать глаза.

— Понятненько. А ты, Йон?

— Если средства позволят, арендую остров, соберу там потомков великой японской нации и буду с ними строить аутентичное общество в традициях XIX века. Для возрождения нам потребуется лет около пятидесяти. Ядро общины может включать всего человек двадцать, потом к нам примкнут новые последователи. У меня и смета готова, и план примерный есть… столько задумок! А ты, Дэшэн, о чём мечтаешь?

— О-о, я хочу свою линию кроссовок. Космических, не хухры тебе мухры! «Щёкин дэ юньдунсье»! Или даже, если пробью, кооперативчик состряпать бы. И женюсь, а то как же. Наверняка мне, как межпланетному герою, дадут грант на продление рода. Вот заживу-то! Хочешь, сына Йоном назову? — расчувствовался я.

«Вы все мыслите мелко и эгоистично! — вклинивается без спросу Первый. — Тепе’ь, когда наша Земля знает, наконец, что она не одна во Вселенной, надо покончить с межгосуда’ственными конфликтами, соб’ать все ’есу’сы планеты и б’осить на исследования. Холодная война, железный занавес — всё это уже было. Исто’ия движется по спи’али, повто’яясь на новом у’овне. И вот, наконец, нам выпал шанс вы’ваться из по’очного к’уга. Только п’едставьте, — горячится он, — чего могло бы добиться человечество, если бы мате’иальную, интеллектуальную и духовную силу нап’авило не на бессмысленную г’ызню, личную ко’ысть и бесполезную ’оскошь в быту типа этих кресел, а на ’азвитие и сове’шенствование?.. Хотя пе’ед кем я ’аспаляюсь, это же человек, воспитанный на комиксопедии…»

«Эй, поле-егче, колле-ега! — обижается Второй. — Я один из её постоя-анных а-авторов!»

Не знал, вот за это уважуха! Хочешь, на твои публикации подпишусь? Эй, стоп, стоп! Прекратить дебош в моем мозгу!

Так вот и летим. Все наши склоки описывать — что стакан риса рассыпать и на карачках по зёрнышку собирать. Но и мирных минут тоже в достатке. Сидим себе, бывалоча, такие чинные в кают-компании. Лесли на терменвоксе раритетном играет, а мы с Йоном соревнуемся: он мне фактик про Японию свою ненаглядную, а я ему из комиксопедии, в обраточку. Жулит, думаю, шельма: наверняка ему умники подсказывают, — но на этот случай у меня свои умники есть. Да и суть-то не в том, кто больше назовёт, а в том, чтобы посидеть тихо, приятно и, понимаешь, с пользой. Однако ж сколько шнурочку ни виться, а эглет на него насадят.

Прилетели. Ура, что ли?

Выходим, значит, из квартирки. За дверью приёмная богаче, чем у заводского парторга. Всё вылизано, блестит, аж глазам больно. Везде природный камень, дерево, за стойкой натуральная девушка, не голограмма. Кроме шуток, просто земная девушка. Ладненькая такая, в строгом костюмчике, пупок почти прикрыт.

— А где пришельцы? — вырывается у Лесли.

— Вы же у нас, мадемуазель, специалист по астральному и метафизическому. Прощупайте же тут всё, — советует Йон.

Я молчу. Но подвох чую. Что