Николай Васильев - Три жизни одного из нас Страница 11

– Пока не перебивай, Сергей Андреич. Садись. Я тебе раньше дифирамбов не говорил, а теперь скажу…

Ты знаешь, что по долгу службы я отслеживаю деятельность всех специалистов экспедиции, а тем более ведущих. И надо сказать, с особым удовлетворением наблюдаю за твоей. За полтора года работы у нас ты прогрессировал стремительнее кого-либо, с кем я сотрудничал за свои двадцать пять лет работы в гидрогеологии. Хотя ты начинал с нуля, почти ничего не зная о нашей специфике. Все у тебя ладится, спорится, разворачивается, на всех потребителей воды в области твой отдел успел наложить лапу – или почти на всех. Благодаря тебе я перестал беспокоиться по поводу состояния контроля за охраной подземных вод. Поэтому твое увольнение и для экспедиции и для меня крайне нежелательно.

В этом месте своего панегирика Иван Соломонович притормозил, испытующе глянул на невозмутимого Карцева и решился продолжить:

– Скажу тебе больше, Сергей Андреич, но прошу пока эту информацию не разглашать. В скором времени Николай Александрович уйдет на пенсию. Это решено уже на всех уровнях, ждем лишь приказа из министерства. Его должность предложено занять мне. Соответственно, место главного гидрогеолога станет вакантно. Кто займет его, пока неясно, так как кандидатуру тоже должны утверждать в министерстве. От нас лишь потребовали назвать своего претендента, из штата экспедиции. И мы с Николаем Александровичем предложили тебя. Поверь, далеко не сразу. Много факторов не в твою пользу: нет специального образования, небольшой стаж работы вообще и в нашей экспедиции в частности, нет членства в партии, нет связей в министерстве и т. д. Но мы решили, что все это может быть тобой достаточно быстро преодолено. А главное – деловая хватка, понимание проблем и путей их преодоления, ответственность – у тебя есть. Ну, и я буду не на Луне, поддержу. Во всяком случае, рядом с собой я хотел бы видеть именно тебя.

Наступила пауза, прервать которую должен был Карцев, который сидел молча и тихо барабанил по столу пальцами. Наконец он поднял голову и, лишь на мгновенье встретившись взглядом с Шумяцким, отвел глаза в сторону.

– Должен сказать, Иван Соломонович, что в эту поездку в Энске мне тоже предложили заманчивую должность: стать главным геологом в местном филиале Гостехнадзора. С представлением квартиры в короткий срок.

Тут он вновь мельком поймал взгляд Шумяцкого, чтобы удостовериться в соответствующей реакции, и продолжил:

– Я все эти дни не знал, на что решиться: то ли переехать в Энск, то ли остаться здесь. Но жена своим поступком перечеркнула оба варианта: без жизни в кругу семьи меня ни та, ни другая работа не устраивают. Почему, спросите Вы? Потому, что такого рода деятельность – учет, контроль, разборки с хозяйственниками – мне все же не по сердцу. Да, у меня кое-что на этом поприще получилось, так как я считаю, что любую работу, на которую сам напросился, надо делать как можно лучше.

Но два года назад, на Урале, моя геологическая деятельность была все же успешнее и, главное, давала мне неизмеримо большее удовлетворение. Что ни говори, без соответствующего образования в гидрогеологии я – дилетант, а в геологии почти сразу после института стал ощущать себя профессионалом. И еще: тогда во мне проклюнулся азарт кладоискателя, рудознатца и он, пропадая втуне, все это время подсознательно зудел и зудел. Теперь же я чувствую себя одновременно и тяжело и легко: наподобие правоверного заключенного, амнистированного по случаю смерти духовного лидера. Я опустошен, но свободен и хочу воспользоваться своей свободой так, как подсказывают мне сердце и творческий инстинкт. В общем, я решил уехать в Сибирь, к своим одногруппникам и вновь заняться геологией, в чем они, я надеюсь, мне поспособствуют.

Завершив эту речь, Карцев впервые открыто взглянул в лицо патрона. Тот смотрел с явным сожалением и уже чуть отстраненно. Потом заговорил:

– Все время забываю о нашей разнице в летах. Ведь ты еще очень молод. Поэтому советы человека умудренного тебе, привыкшему поступать по сердцу, воспринять сложно. Все же я попытаюсь.

Я уверен, что если ты сейчас здесь останешься, то через полгода или год твоя жизнь вернется в свою колею: то есть к жене и сыну. Хотя ты, как мне известно, и ловелас, но в тебе есть тяга к стабильности. Ну, а страсти-мордасти… Мы все через них прошли и, как видишь, остались живы. В лоне той же семьи… Если же ты уедешь, то, скорее всего, будешь там чахнуть и сохнуть по оставшейся здесь семье. Независимо от того, насколько успешно будет развиваться твоя геологическая карьера. Кстати, тридцать лет, конечно, немного, но при начале карьеры с нуля запаздывание в семь-восемь лет долго будет тобой ощущаться. И если коллектив, куда ты вольешься, окажется достаточно сильным по составу, то я тебе не завидую. В общем, прошу об одном: подумай еще немного, хотя бы до конца дня. Взвесь все "за" и "против". Ведь от этого поворота зависит вся твоя дальнейшая жизнь.

– Хорошо, Иван Соломонович, – смиренно проговорил Карцев. – Я подумаю еще.

Часть вторая. Романтическая жизнь

Глава первая. Внедрение через внедрение.

В начале июня того же года, в полдень, Сергей Андреевич Карцев вышел из рейсового автобуса на окраине старинного казачьего села Криволучья, расположенного в тридцати километрах от М-ска, одного из центров Сибири. Еще три часа назад он был в воздухе, на подлете к аэропорту М-ска, и вот, наведя справки, прибыл в район производственно-жилой базы местной геологосъемочной экспедиции, в которой работали его студенческие товарищи: Володя Карпенко и Витя Степанов.

Чуть изогнувшись под весом дорожной сумки, он медленно шел по улице, застроенной однотипными коттеджами на две семьи, перед которыми были ограждены символические палисадники, но "за" вырисовывались более значимые огороды. Улица была совершенно пуста, лишь на огородах кое-кто копошился.

– Извините! – решился, наконец, на вопросительный оклик Карцев. – Вы не подскажете, где живет Володя Карпенко?!

Смутная женская фигура в сарафане разогнулась от грядки и направилась в его сторону.

– Так его сейчас в поселке нет, он уехал на полевые работы, – пояснила еще на подходе женщина, оказавшаяся молодой, полноватой, но не толстой, с простым, типично русским лицом. Вдруг, вглядевшись в Карцева, она всплеснула руками и почти вскрикнула:

– Сережа, так это ты!!

– Маша? – неуверенно заулыбался Карцев. – Степанова?

– Конечно, я! Ты не тушуйся, меня многие, кто давно не видел, сразу не признают. Это я после вторых родов так располнела…

Действительно, в этой брызжущей здоровьем и довольством женщине трудно было узнать худенькую, беленькую девочку Машу, которую хитрюга Степанов выглядел где-то у себя в родной глуши и привез в конце пятого курса в Москву – играть свадьбу в кругу однокашников. Так у них тогда было принято: напоказ.

– Ты, случайно, не в отпуск к нам приехал? – радушно предположила Маша.

– Нет, Машенька, – мотнул головой старый знакомец. – Хотелось бы рядом с вами пожить. И вместе поработать…

– Вон оно что… – переменилась лицом Витькина жена. – С Мариной не поладили?

– Да, Машенька, – открыто признал свое фиаско бывший лидер общежитской десятки, о котором Мария успела в ту краткую пору знакомства составить свое пристрастное мнение.

– Что ж мы тут стоим, – спохватилась хозяйка, – пойдем в дом. Виктор приедет с работы, из города, вечером. А мы с тобой пока пельмени постряпаем да переговорим толком…

Когда Виктор Степанов, привычно сокращая путь от автобуса до дома, шел через соседний огород, он вдруг увидел на собственном участке какого-то молодого мужика, который прятался за сарайчиком, осторожно выглядывая в сторону веранды. Виктор невольно замедлил шаги, насупился и стал озираться в поисках надежного дрына – хоть и сознавал нелепицу ситуации. В этот момент из-за веранды, крадучись, появился его пятилетний сын Пашка с автоматиком в кулачках. Он медленно, по-отцовски, поводил из стороны в сторону круглой белобрысой головой, пытаясь кого-то обнаружить. Виктор глянул на мужика: тот вжался в стенку сарая и не дышал. Тут что-то знакомое почудилось Виктору в его фигуре и манере держаться… Между тем он уже открывал калитку, и Пашка, увидев отца, стремглав бросился навстречу:

– Папа, а к нам дядя Сережа приехал! Мы сейчас с ним в войну играем!

Тотчас из-за сарая вышел Карцев, сдержанно улыбаясь и крутя в руках рогульку, обозначавшую, видимо, пистолет.

– К-картина Репина "Не ждали"? – с заиканием пошутил он, отбросил рогульку и обнял округлившего глаза однокашника, похлопывая его по спине. Тот, наконец, тоже заулыбался:

– Какими судьбами?!

– Ветер оказался попутным, Витя – в тот момент, когда мои корни обломились. Полет и приземление проходили нормально, а вот пущу ли я корни здесь, зависит, видимо, от тебя.