Наталья Резанова - У принцессы век недолог Страница 11

– Я родом из Фриценшвайна, что в имперской Помирании, – повествовал банкир, – где и начинал свое дело. Но потом финансовый климат в моем родном городе стал неблагоприятен...

– Знаю-знаю, помню-помню, – благосклонно кивнул Гверн.

Я предпочла не вмешиваться. Историю про осаду Фриценшвайна, при которой город фактически разнесли по камешку, я слышала от супруга раз десять, и сейчас не желала пробуждать воспоминаний.

– ...поэтому я перебрался в Монстердам. А затем смена экономического курса, объявленная господином Сомелье, привлекла меня в Шерамур.

– А в чем этот курс заключается? – Я дегустировала вино, представленное дворецким, как розовое мове.

Фердикрюгер помедлил с ответом. Очевидно, он не ждал от дамы, – да еще дворянки, подобных вопросов. Потом припомнил, что визит наш все же не совсем светский.

– Господин Сомелье считает, что, взявши кредит, его надо отдавать. А кредиторов вовсе не обязательно убивать, жен и дочерей их насиловать, а дома отдавать на поток и разграбление. Видите ли, княгиня, не все банки имеют такую мощную магическую поддержку, как банк господина Голдмана. И это заставляет деловых людей с надеждой смотреть в сторону премьер-министра.

– Он покровительствует вам?

– Как и другим банкирам, вложившим деньги в предприятия Шерамура. Он даже обещал добиться для меня у его величества дворянской грамоты. В империи были подобные прецеденты, но в Шерамуре – никогда. Это очень облегчило бы мне ведение дел.

– А здешняя знать, как я понимаю, политикой Сомелье недовольна.

– Они считают, что реформы господина премьер-министра оскорбляют древние рыцарские обычаи... и что король излишне потворствует первому министру. Большего я не знаю – со мной не откровенничают.

– И нападение на вас организовал какой-нибудь сторонник древнего исконного обращения с кредиторами?

Банкир вздохнул, глядя в тарелку, как будто мог узреть там не остатки жаркого, а некие дивные дива.

– Других возможностей я не вижу. Увы, я предоставлял займы многим знатным господам в Моветоне.

– А скажите, – Гверн, успевший поглотить порцию запеченного в сыре барашка, вернулся к разговору, – с чего это вас понесло на улицу темной ночью, да еще в дождь?

Его рыцарская прямота, нередко злившая меня, была иногда полезна.

– Я был в гостях у мэтра Трежоли, первого советника городского самоуправления. Сегодня... то есть уже вчера, он выдавал замуж дочь. Такие контакты очень важны для деловых людей.

– Стало быть, о том, что вы будет возвращаться поздно, знали многие?

– Я не делал из этого тайны. Но не думал, что кто-то из знатных господ интересуется такой мелочью, как праздники в среде горожан.

Его лицо, несколько расплывчатое, внезапно стало жестким. Деловой человек, злопущенский волк его заешь!

– Вот и отлично, – сказала я. – Постарайтесь разузнать, кто выспрашивал у ваших слуг о времени возвращения... А пока – не будем портить ужин. Лучше объясните, что это наемники так порскнули после одного выстрела? То вроде дрались насмерть, а то – и след простыл.

– Вот именно, – мрачно подхватил Гверн. – Это просто неприлично – так бежать с поля боя!

Финансист с усилием улыбнулся. Отпил вина – на сей раз это был белый орер.

– О, это местное суеверие. Я уже достаточно долго живу здесь, чтоб знать о нем. И признаюсь, мне самому стало не по себе, когда я увидел, откуда прилетела стрела... хотя для страха в тот момент у меня были более важные причины. Скажите, княгиня, вам известно, кого изображает статуя, за которой вы скрывались?

– Понятия не имею. Мы же только что прибыли в город.

– Это святая Инстанция, покровительница Моветона. Говорят, что в древние языческие времена этой провинцией правил крайне жестокий герцог. Инстанция же, приняв истинную веру, втайне от супруга навещала бедных, больных и убогих...

– Понятно. Муж ее застукал, спросил, что такое она утащила из его закромов, не полезный ли какой продукт, а она ответила: «Розы».

Есть ли какой-нибудь уголок в Ойойкумене, где бы не бытовала подобная легенда? Я слышала се на берегах Радужного моря и возле угрюмого Пивного залива, в империи и Гран-Ботфорте. И всегда в этой истории, как бы ни звалась героиня, полезный продукт – чаще всего хлеб, – который потребовал предъявить разъяренный супруг, превращался в розы. Так рассказывали мне даже в глухой заволчанской деревушке, где розы вряд ли когда-нибудь видели. Однако моветонский вариант легенды имел довольно неожиданное завершение.

– И жестокий герцог сказал: «Ну, если врешь, разнесу я этот город по кирпичику!» На что праведница ответила: «Да розы, розы, хоть засыплюсь я ими!» На что злодей рек с кровожадным хохотом: «Если ты засыплешься розами, я застрелюсь из своего арбалета». И свершилось чудо! С неба посыпались розы в великом множестве – жители утверждают, что их был миллион, но я, как человек, имеющий дело с точными числами, вынужден назвать эту цифру совершенно неправдоподобной. Они засыпали святую Инстанцию с ног до головы, и святая умерла мученической смертью, задохнувшись чрезмерно сильным их ароматом. Супруг же ее, нарушив клятву, не застрелился, сославшись на то, что клятва была дана под давлением. Но вот однажды, через месяц после погребения святой, герцог задержался на охоте и лунной ночью возвращался домой. И свита его с ужасом узрела, как предстал перед ними грозный призрак и со словами «Так-то ты клятву держишь, мерзавец!» вырвал у герцога из рук арбалет и выпустил стрелу ему в лоб. А благодарные жители города возвели на этом самом месте, которое нынче именуется площадью Алых Роз, памятник святой Инстанции и взывают к ней в трудные минуты. Но говорят также, – Фердикрюгер понизил голос, – что в лунные ночи Инстанция сходит с пьедестала и расстреливает грешников.

– А почему в лунные? – поинтересовался Гверн.

– Не знаю, наверное, целиться удобнее...

– Что ж, будем считать удачей суеверие здешних bravi и вовремя проглянувшую луну.

– Полностью согласен с вами, княгиня. Но вы наверняка утомлены, а тут еще я со своим рассказом... Не хотите ли отдохнуть? А наши финансовые проблемы решим утром.

– Мы согласны.

– Да, вот еще что... как разыскать ваших слуг?

– Каких еще слуг?

– Тех, которые доставят ваш багаж.

– У нас нет ни слуг, ни багажа. Мы решили всем обзавестись на месте.

Если Фердикрюгер и был удивлен, то не подал виду.

Нас проводили в гостевые покои, и, поскольку ночь выдалась утомительная, а ужин плотным, мы сразу же улеглись спать. И я забыла рассказать Гверну о своих подозрениях, посетивших меня во время беседы с Финалгоном. Если сведения обо мне правление магического банка продало епископу Сомелье, как я и предполагала с самого начала, это неприятно, но терпимо. А ну как материалы были выкрадены из архивов МГБ? Вряд ли их сторожат с такой строгостью, как досье на действующих сотрудников.

Ну ладно. До утра не так много времени, надо провести его с пользой...

Утро было ясным, солнечным и не замедлило принести первую проблему. Для умывания нам подали изящный тазик из чеканного серебра, работы если не самого Футынуто Вчинилли, то кого-то из его учеников. Но воды в нем было всего чуть, и она была замусорена розовыми лепестками. Когда я потребовала еще кувшин воды, служанка посмотрела на меня с ужасом.

А ведь отец Батискаф предупреждал, что с умыванием могут возникнуть сложности! Придется терпеть, в степях и пустынях и не такое терпели...

Завтрак нам подали в комнату, а когда я осведомилась, где господин Фердикрюгер, мне сообщили, что хозяин дома поднялся на рассвете и занят делами (вот молодец!). Нас же, когда мы насытимся, он ждет у себя в конторе.

Завтрак был по-имперски основателен и по-шерамурски изыскан.

– Знаешь, – сказал Гверн, разделываясь с пирогом с голубями и черникой, – я вчера кое-что забыл тебе сказать.

Неужели его посетили те же самые подозрения, что и меня?

Но Гверн имел в виду нечто совсем иное.

– Если епископ Сомелье действительно добьется дворянского звания для Фердикрюгера, начнется мятеж почище мятежа маршала Мордальона. Причем за оружие возьмется знать из лучших домов Шерамура.

– С чего ты взял?

– Я уже видел, как подобное едва не случилось. Когда я служил в шерамурской армии, король Мезанфан посвятил в рыцари – прямо на поле боя – одного воина, который во главе небольшого отряда захватил вражескую крепость, считавшуюся неприступной. Ну, горячка сражения, всеобщее воодушевление, забылся его величество. Так рыцари королевства пригрозили сбросить короля с трона, поскольку воин тот был сыном кузнеца. И они не могли терпеть, чтоб с ними уравняли низкого смерда, коего они по закону имеют право травить собаками и сечь плетьми. Кузнеца. Простого кузнеца.

– И чем дело кончилось?

– Король оказался в затруднительном положении. Он не имел права делать того человека рыцарем. Но лишать рыцарского звания, если носитель его не совершил позорного поступка, тоже нельзя. Таков закон. Было назначено судебное разбирательство, но, прежде чем начался процесс, того рыцаря-кузнеца успели убить. Поскольку военные действия продолжали идти, а исконное рыцарство шерамурское было занято тяжбой с королем, и воевали только иностранцы, вроде меня, и простолюдины.