Сергей Бушов - Белка Страница 11

По дороге договорились, что Рябинкин встретит Гришу и поселит в сторожке на краю парка. Когда-то давно жил в ней сторож, да спился и помер, а нового Пахотнюк решил не нанимать – на кой ляд сторож в парке? Рябинкин обещался отнести Грише выпивку, еду и плату за первые дни, а утром и сам Пахотнюк собирался наведаться, посмотреть, как дела.

Ночь у Егора Тимофеевича выдалась неспокойная. То из-за одной стены доносился храп супруги (а вместе они уже давно не почивали), то за другой вдруг начинала всхлипывать Галя – дурдом, да и только.

Пахотнюк то и дело вставал, наливал себе рюмочку, выпивал да ложился обратно. Но сон что-то не шёл. Только смыкал глаза - мерещилось желтоглазое чудище, которое кралось к нему и норовило зубами вырвать сердце. Провалялся часов до двенадцати, потом встал с тяжелой головой, и то только потому, что услышал доносящийся с улицы гвалт.

Спускаясь вниз, столкнулся с Рябинкиным.

- Ну, как там схимник? – спросил Пахотнюк.

- Всё в порядке, Его Тимофеевич. Разместил, всё необходимое дал. Только не ходили бы вы сейчас.

- А что такое?

- Да снаружи народ собрался недовольный, как бы не вышло чего.

- Не выйдет, - сказал Пахотнюк и направился на улицу.

Вокруг крыльца и правда толпилось десятка два мужичков с недоверием в глазах. Некоторые были заметно пьяны.

- Главе наше с кисточкой, - сказал один.

- Поклон нижайший, - добавил второй.

- Ну, здравствуйте, - ответил Пахотнюк. – С чем пожаловали?

- Да вот сомнения супромеж нас, - продолжил первый. – Что-то Белка совсем распоясалась, народец-то мрёт. А вам, господин Глава, вроде как и нипочём всё.

- Что-то не видать стараниев, - добавил второй. – Али на руку вам, что люду поубавится?

- Ну, это вы бросьте, - сказал Пахотнюк. – Как можем, так и стараемся. Чей же я буду Глава, если народ весь передохнет? Кто в казну будет налоги платить? То-то же. А с Белкой этой не так легко справиться. Потому что она сам дьявол и есть. Ну, или слуга евойный.

Мужики зашептались между собой. Потом второй вопросил:

- И чего же делать-то тогда? Или к концу света уж готовиться, вещи в царствие небесное собирать?

- Насчет конца света не скажу. А только вот человека святого вчера мы привели, схимника. Молит за нас Бога, чтобы Белку отвадил. Поселён в парке, в сторожке. На него уповаю.

Мужики опять переговорили меж собой, покивали.

- А можно ли одним глазком взглянуть?

- Отчего же нельзя? Пойдёмте.

И Глава, сопровождаемый Рябинкиным, а также кучкой босых да лапотных, двинулся в сторону парка. Вроде и пути-то было всего ничего, но Пахотнюк к концу начал задыхаться – отвык пешком ходить.

Вошли в ворота, приблизились к сторожке, да и принялись охать и причитать.

Гриша лежал навзничь возле крыльца со вспоротым брюхом, из которого разноцветным узором раскиданы были внутренности. Возле головы лежали три пустые бутылки, образуя нечто похожее на нимб.

- Эвона дьявол-то разошелся, - пробормотал один мужичок.

- Смотри, у него кровь под ногтями, - добавил второй. – Видать, крепко с Белкой сцепились.

Пахотнюк почувствовал себя несчастным и опустошенным. Он отошёл в сторонку, прислонился к дереву и тяжело дышал.

- Что скажешь, Рябинкин? – спросил он.

- Да знамо что, - откликнулся Пафнутий Ленсталевич. - Неисповедимы пути Господни.

- Тьфу! – в сердцах выкрикнул Пахотнюк. – Делать-то что будем?

- Ну, это как водится…

- А что водится?

- А это уж подумать надо.

Пахотнюк вздохнул и повернулся к мужикам.

- Эй, вы, - сказал он. – А не хотите ли облавой на Белку пойти? Всё лучше, чем ныть да жаловаться.

- Боязно, - сказал один.

- Если уж она схимника того, так мы ж и совсем, - добавил другой.

- АААА! – завопил третий и ткнул пальцем куда-то вверх, за спину Пахотнюка.

Егор Тимофеевич даже поворотиться как следует не успел, как почувствовал, что чьи-то быстрые, острые зубы вгрызаются ему в правую ягодицу. В глазах его поплыло.

- А ну пошла! – завопил Рябинкин, пробегая мимо Главы с палкой.

Мужики перепугано глядели не то на Пахотнюка, не то за него и орали:

- За сиськи её хватай! За жабры! – однако сами с места не двигались.

Пахотнюк упал на землю и увидел, как между деревьев скрывается огромный серый зверь с пушистым хвостом.

- Сейчас я, Егор Тимофеич, сейчас, - послышался голос Рябинкина рядом, и Пахотнюк снова почувствовал на своей заднице зубы, на этот раз Пафнутия Ленсталевича.

- Рябинкин, - просипел он. - Ты что творишь?

- Яд надо отсосать, - выкрикнул Рябинкин и принялся за дело.

Пахотнюк ненадолго отключился, а пришёл в себя, когда четверо мужиков тащили его и Рябинкина к зданию администрации, поддерживая под плечи.

- Ты зачем это, дурень, сотворил? – спросил Глава Рябинкина. - Помрёшь же!

- Главное, чтобы вы жили, Егор Тимофеич. Я-то старый пердун, а вы народу нужны, - отозвался Рябинкин. – Ха-ха-ха! Егор Тимофеевич! Как смешно! У вас голова собачья! Это ж надо! Ха….

И тут же умолк.

Мужики остановились.

- Дух испустил, - сказал один, снимая шапку.

- Может, тогда уж прям здесь закопать? – спросил второй.

- А с этим что делать?

- Э, - зашевелился Пахотнюк. - Я живой.

- Этот живой пока!- закричал кто-то из мужиков. - Этого дотащим.

Пахотнюк снова впал в забвение, успев увидеть, как тело Рябинкина бросили на траве возле ворот парка.

Открыл глаза и обнаружил рядом жену. Пьяную, с заплаканными глазами.

- Ты чего здесь? - спросил он.

- Тебя оплакиваю.

- Чего меня оплакивать, не помер. А, чёрт! Повороти меня на живот, больно.

Серафима помогла перевернуться.

- А Марьянка где?

- Ясно где – у себя в комнате ревёт.

- Почему ревёт?

- Ты ж её ухажера в кутузку усадил. Она целыми днями таскает у меня водку, пьёт и плачет.

- Какого ухажёра?

- А ты и не помнишь?

Пахотнюк наморщил лоб и попытался вспомнить. А, да. Тушканчик…

- Сим, - сказал он. - Позвони Твердищеву. Прикажи доставить мне этого… Как его? Ну, ухажёра.

- Скажу, - Серафима ушла, и Пахотнюк снова отключился.

XII

Домкрат почувствовал, как его швырнули на шершавый деревянный пол. Звякнули кандалы на руках и ногах. Он приоткрыл заплывший от фингала правый глаз и увидел рядом с собой кровать, на которой лицом вниз возлежал Глава Поселения.

- Твердищев, твою мать! – просипел Пахотнюк. - Ты чего с ним сделал?

- Как приказано, ваш-бродь, в кутузку определил, - раздался сверху недоумевающий бас Твердищева.

- Дурак! Я же не приказывал его бить до полусмерти!

- Так у нас порядок такой при оформлении, - оправдывался Твердищев.

- Кандалы снять! В чувство привести!

- Так он же ж государственный преступник! Он же из казны считай тыщу рублёв стащил!

- Каких еще рублёв? Что ты несёшь?

- Государственных! Не мог же я его ни за что в кутузку определить.

- Идиот ты, Твердищев. Немедленно всё отмени.

- А деньги-то на кого же списать пропавшие?

- Да найди на кого. Вон, хоть на Егубина – всё равно сдох.

- Слушаюсь!

Замки на кандалах щелкнули, и Домкрата подняли в вертикальное положение Твердищев и ещё один полицейский, от которого страшно разило перегаром. Домкрат попытался стоять на ногах, но что-то ныло в районе колена, и он все норовил завалиться на Твердищева. Внезапно на голову обрушился ковш ледяной воды, и Домкрат, облизав губу, пробормотал:

- Добрый день, Егор Тимофеевич.

- И ты здравствуй, - ответил Пахотнюк. – Помнишь наш последний разговор?

- Как не помнить… - Домкрат потер натёртые кандалами запястья.

- Ты и правду можешь Белку убить?

- Попробовать могу.

- Если справишься – забирай Марьянку, куда хочешь. И на кой хер она мне сдалась? А если нет – чтобы больше я тебя не видел даже поблизости.

- Что за Марьянка? – постарался припомнить Домкрат.

- Ну, Галя по-ейному. Дочка моя. Согласен?

- Галя? Согласен.

- Три дня тебе сроку. Иди. Идти-то можешь?

Домкрат покачнулся.

- Дадите выпить – смогу.

- Твердищев, налей ему вон из мензурки.

- Ишь ты, - пробормотал Твердищев. - А я думал – микстура какая.

- Толку-то от криворотовских микстур, - пробурчал Пахотнюк.

Домкрат влил в себя спирт. Обожгло губу. Прослезился.

- Будет вам Белка, - сказал он, отстранился от Твердищева и, похрамывая, пошел к выходу.

В коридоре на него накинулась Галя. Обнимала до хруста в больном плече, лобызала, гладила, приговаривая:

- Миленький мой, дорогой мой Домкратик…

- Осторожно, - сказал Домкрат. - Губу больно.

- Я слышала всё. Я с тобой уеду. Куда скажешь.

Домкрат улыбнулся.

- Это хорошо. Только Белку вначале надо поймать.

- Поймаем. Я с тобой пойду.

- Ещё чего!

- Я тебя не брошу. Вдруг с тобой что случится, а я и знать не буду? А вдруг со мной что? Давай уж вместе, а?

- Ладно, - сказал Домкрат. – Мне отдохнуть надо и подготовиться. Завтра у входа в парк, с третьими петухами.

- Да петухов-то уж и не держит никто.

- Да? – Домкрат немного опешил. - Ну, тогда в восемь.