Галина Черная - Архивы оборотней Страница 11

И эта нуднейшая байда пошла по второму кругу. Командор сжал мою руку под столом, выразительно призывая к молчанию. Все равно переубедить робота невозможно. Мы были вынуждены слушать его начальственные указания еще добрых полчаса, наглый кот уснул первым…

– У него, кажется, чип бюрократизма зашкалил. Может, доложить шефу? Мы же не должны подчиняться сбрендившему чиновнику! – шумно возмущалась я, когда мы возвращались к себе в гостиницу по ночному Архангельску.

– Шеф и так на нас зол, раз приставил контролера. Поэтому лучше ему сейчас о себе не напоминать. Только когда выполним задание, – логично рассуждал Алекс. – Но для этого нам придется нарушить все приказы и сбежать.

– Сбежать?!

– Да. А что нам еще остается? Терять три дня на отчеты и составление планов просто недопустимо. За это время кикимора наверняка еще что-нибудь натворит, и если при этом будут человеческие жертвы, они навсегда останутся грузом висеть на нашей совести.

Такой пламенной речи от своего мужа я давно не слышала, хотя это и были практически мои слова на собрании, но я была рада, что он думает так же. Зевающий Пусик с озабоченно нахмуренными бровками семенил рядом и деловито кивал. Вот убила бы этого фарисея, но котам-негодяям, в отличие от людей, все прощается. Что, похоже, постепенно и погубило все положительное в душе этого серого проходимца…

– Теперь ты должна напрячь память как следует. Вспомни хоть какую-нибудь деталь, которая поможет нам найти кикимору. Что она говорила? Называла какие-то населенные пункты? Может быть, в ее ближайших планах было куда-то поехать, провести сборы, набрать новобранцев? Куда бы она могла пойти?

– Не знаю. В Архангельск?.. – И внезапно я вспомнила. – Она злилась, что здесь не осталось кикимор, и сказала… Я тогда слушала невнимательно, сердилась на вас, что не идете меня спасать. В общем, она говорила что-то о том, что в Финляндии кикиморы здоровее, потому что там болота нехоженые, и что там у нее родни много. А здесь больше годных к строевой кикимор не осталось, ну или что-то типа того.

– Умница! – Командор обнял меня за плечи. – Итак, теперь нам нужно арендовать карбас. Если она не передумала захватывать Архангельск, ей будут нужны новые бойцы. И за ними она отправится в Финляндию. С утра пораньше отключаем наши датчики, чтобы нас не смогли проследить с Базы, идем в порт, берем карбас с опытным кормчим и плывем в Финляндию, то есть, если по-здешнему, в Чухонию, за кикиморой!

– Как мы узнаем, куда плыть? Думаю, в финских лесах и болотах ей спрятаться еще легче, чем в здешних.

– По следам. Преступник всегда оставляет следы. К тому же по пути мы будем фиксировать любую магическую активность.

– Хороший план, напарник, – льстиво заметил кот, больше не оспаривая у Алекса руководство операцией.

К этому времени мы как раз дошли до нашего постоялого двора «У трех зайцев», поднялись в номер и практически сразу завалились спать. Усталость была такая сильная, что я успела только повернуться с боку на бок, пару раз зевнуть и провалилась в глубокий и крепкий сон…

Утром мы позавтракали внизу в трактире оладьями с рябиновым вареньем (Пусик, естественно, предпочел оладьи со сметаной), запили брусничным взваром (кот похлебал воды) и отправились в порт. Хорошо, Стив не приперся с проверкой к завтраку. Вчера он после того ужасного инструктажа должен был нас покинуть для выполнения своего собственного очередного задания, так как он биоробот и в перерывах на отдых не нуждается. В общем, у нас была какая-то фора, прежде чем нас хватятся.

Отойдя немного от гостиницы, мы оба одновременно нажали кнопку «Выкл.» на наших переговорниках. У агента 013 чип был запрятан в ухе вместе с микрофоном и наушниками.

– Поможешь, деточка? – елейно обратился он ко мне. – Этот новый чип, я с ним еще не освоился, все время хочется вычесать его из уха.

Но, увидев выражение моих глаз (я не так быстро прощаю, как Алекс), он попытался отскочить, однако было поздно. Я уже схватила его за ухо, почти сразу нащупав прибор, но, выключая его, мне пришлось так выкрутить ему его драгоценное ушко (что поделаешь, я тоже только в первый раз выключала эту штуку), что он взвыл и, не выдержав, цапнул меня за руку. «Ничего, это тебе за купца Муркина», – подумала я и тонко улыбнулась.

– Чему ты улыбаешься? – слегка удивился мой муж. В отличие от меня, он был сосредоточен и озабочен.

– Просто… у меня такое предчувствие, что нам сегодня будет сопутствовать удача.

– Не зарекайся, садистка, – прошипел Пусик, но меня это не задело. Уж слишком было светло и радостно на душе.

– А теперь идем фрахтовать судно, – прервал нас командор. – Кикимора не ждет погони, но она не знает, кто упал ей на хвост…

На пристани даже в ранние утренние часы жизнь кипела вовсю. Описать Архангельский порт очень трудно, но я попробую. Здесь было все. Нет, не так. Здесь было ВСЕ! Теперь правильно. В те годы Русский Север был единственным окном в Европу, и, образно выражаясь, «все флаги в гости будут к нам…» это сюда, в Холмогоры и Архангельск. Русские от всей широты души развивали здесь солеварение, смолокурение, рыболовство, железоделательный, слюдяной, охотничий, морской и лесной промыслы.

Чего только ни везли иностранцы с Белого моря – лес, пеньку, лен, мед, воск, пушнину, ворвань, деготь, моржовый клык, тюлений жир, соль, семгу, треску и даже свиную щетину. Карбасы, кочмары и шняги со всей Двины, Онеги, Соловков и Устюга обеспечивали русским богатством заграничных купцов. Всю весну и лето Архангельский порт встречал корабли Англии, Голландии, Швеции, Дании, Франции.

Здесь был основной центр товарообмена, закупа всего необходимого из Европы и продажи им по выгодным ценам всего того, чем были богаты мы. Меня захватили шум, песни, скрип снастей, крики моряков, разноязыкая речь, свежий ветер с моря, несущий тысячи запахов, и общая атмосфера равенства и взаимоуважения…

Напротив гостиных дворов находилась городская гавань. Отсюда прямо в реку уходили три пристани, как нам объяснили, английская, голландская и русская. Здесь швартовались суда под разгрузку и здесь же принимали товар. Ушлые холмогорские и архангельские купцы под гребенку мели заграничные ювелирные украшения из золота и серебра, жемчуг, дорогую посуду, галантерею, аптекарские товары, испанские и французские вина, пряности, чай, сахар, шерстяные и шелковые ткани, писчую бумагу и краски. Выгодно было всем!

Алекс оставил нас поближе к русской пристани и пошел нанимать карбас. А мы с котом взяли по горячему меду, по расстегаю с рыбой и в ожидании командора уселись на прогретые солнцем бревна, разглядывая проплывающие по Северной Двине суда. Над водой еще клубился утренний туман, небо на горизонте затягивали легкие серые тучки, и на их фоне золотисто-теплые борта идущих мимо шхун и карбасов смотрелись особенно красиво, как на картинке.

Я невольно вспомнила замечательные сказки Бориса Шергина и Степана Писахова. И почему раньше мы не попадали в Архангельск? Русский Север так красив и колоритен, а в теплое время года, как сейчас, еще и невероятно уютен.

Схрумкав вкуснейший расстегай, я задумчиво отхлебнула мед и скинула с ног невысокие красные сапожки. Глядеть на реку, пить мед и шевелить пальцами ног на свежем воздухе – это ни с чем не сравнимое удовольствие. Разомлевший рядышком Профессор вполне разделял мои чувства. Я было обернулась посмотреть, не идет ли Алекс, как что-то коснулось моей левой ноги.

– Крыса! – взвизгнула я, вспрыгивая на бревно.

– Сама ты это слово, – ворчливо донеслось снизу, и чья-то махонькая грязная ручка цапнула мои сапоги, утягивая их в щель между бревнами.

– Грабят! – взвыл мгновенно проснувшийся Пусик, отважно бросаясь в погоню за похитителем.

Даже если бы я хотела ему помочь, то все равно не могла – «преступление» и «наказание» носились где-то между бревнами с мявканьем, ором и матом. Пытаться сдвинуть бревна значило надорвать живот и подвергнуть риску расплющивания кота. Приятные ощущения от второго, увы, не компенсируют долгого лечения первого. Поэтому ну его на фиг, пусть сами разбираются…

Через пару-тройку минут мне под ноги выкатился пыльный и верещащий клубок, который я недолго думая огрела валявшейся рядом доской. Клубок охнул и распался на две равные половинки. Передо мной в полной потере сознания кверху пузом лежали агент 013 и маленький бородатый человечек со всклокоченной гривой волос, одетый в грязную рубашку в горошек и замызганные штаны.

– Домовенок Кузя? – навскидку пробормотала я, потом обернулась и, набрав полный рот остывшего меда, аккуратно брызнула в морду коту.

Профессор вздрогнул и открыл сведенные на переносице глаза.

– Пошто своих-то бьешь-от? – чисто по-архангельски поинтересовался он.

– Извини, – широко улыбнулась я. – Зато мы его взяли. Кстати, а, собственно, где моя обувь?