Кровавая Ведьма (СИ) - Кувайкова Анна Александровна Страница 11

Как она со способностями такими место секретаря при Верховной занимала, так и не понял никто. А может, ее провалы в памяти как раз тем объяснялись, что все мысли ее были только о бумагах?

К сожалению, меня она знала, как и я ее. А, может, оно и к лучшему — начни меня незнакомая наставница отчитывать за вторжение, пришлось бы краснеть перед гостями-то!

Гости вообще, в школе не редкость, особенно перед началом приема. Многие отцы хотят посмотреть, где их дочки жить, да учиться будут.

И потому я спокойно соскользнула по подставленному Горынычу крылу, да лихо спрыгнула на землю, являясь под бдительный взор Цветаны. Судя по тому, как он смягчился, она меня тоже признала сразу, да еще и затараторила:

— Ох! Глазам своим не верю! Как же ты так припозднилась, девка?

Ну да, имена учениц она не запоминает тоже. Хотя список всех учениц составить по памяти очень даже может!

— И вам здоровьишка, Цветана Далеборовна, — кашлянув в кулак, поприветствовала я ведьму. — Как дела?

— Да уж твоими молитвами, — переведя взгляд с меня на Горыныча и обратно, вмиг нахмурилась травяника, сердито махнув просторными рукавами длинного зеленого платья. — Что делаешь здесь в такой час, да еще с охальником этим? Верховная-то еще утром уехала!

— Да знаю, — окончательно затосковала я, тайком пытаясь рассмотреть стоящего недалеко от ведьмы мужчину, да тайком показывая Горынычу кулак. — А вы чего тут в такой час?

— Так я это, — почему-то растерялась Цветана, отбрасывая за спину одну из своих шикарных, не побоюсь этого слова, светло-золотистых, с легкой рыжинкой кос. — Гостю нашему школу показываю. Горыныча вот, представить хотела, что б боком не вышло чего!

— А, понятно, — уважительно покивала. Чужака рассмотреть так и не получилось, на него аккурат громоздкая тень Горыныча падала. Разве что тонкий, стройный силуэт кого-то молодого углядела. И прищурила один глаз, невинно спрашивая. — Ну, мы это? Пойдем?

И тут силуэт дрогнул:

— Подождите

— Чегось? — невольно окосела я, замирая на месте.

А силуэт тем временем шагнул вперед, выходя на свет факелов. Как нарочно, еще и луна из-за туч выглянула, давая мне хорошенько рассмотреть незваного гостя.

Им оказался парень, молодой, но гибкий, ладный. Во всем черном, одежда походная, но дорогая — не видно, как лун а на складках кожи блестит, значит, замша. Глаза задумчивые, нос узкий, а губы небольшие. Хорошенький, аж жуть! По всему видно, черты лица тонкие, как у юноши, но меняться начинают, приобретают первые мужественные черты.

А вот волосы странные, длиной до плеч. Еще и пушистые такие, лежат отдельными прядками… как перышки.

Как перышки!!

— Мы с вами знакомы? — пристально всматриваясь в мое лицо, уделяя особое внимание глазам, спросил маг. А в том, что это именно маг, я уже не сомневалась!

— Едва ли, — чувствуя, как пугливой птицей забилось сердце в груди, покачала головой, даже не стараясь вежливо улыбаться. Какой там? Неживая улыбка сама застыла лице так, будто приклеилась!

— Да, видимо, — не понимая, что происходит, Цветана пыталась придать себе уверенности, потуже затянув коричневый вышитый поясок на талии. — Она у нас так, не училась толком даже.

— Ага, — коротко хохотнув, подтвердила я. — Учиться еще, больно надо… Ищи дурака!

И тем самым себя выдала!

В темных глазах мага в момент проступило узнавание:

— Доминика!

— Не, — едва не наступив на подол плаща, нервно сглотнула я, начиная пятиться. — Нет, нет… нет!

И, как только парень шагнул вперед, явно собираясь меня остановить, я развернулась и дала деру!

— Ника! — донеслось разочарованное вслед. — Ник, да постой же ты!

— Ведьмы второй раз в костер не ступают, болезненный. Горыныч, родненький, прикрой! — завопила я, ныряя между его передних ног, похожих на огромные, грубые колонны, покрытые треугольной чешуей.

И школьный Змей не подвел — дыхнул пламенем из всех пастей так, что вокруг снова посветлело! А сжег кого по ходу, аль нет — мне не было никакого дела.

Его огонь хорошо скрыл второй, тот, что вспыхнул, когда я сжала в руках последнее оставшееся перо. И на сей раз дорогу особо выбирать не приходилось. В голове, вместе с пульсом в висках билась одна судорожная мысль. Бежать! Бежать, что есть мочи, и как можно дальше!

К счастью, магию жар-птицы отследить нельзя, не зря она зовется чудо-птицей.

Я знала, что перенесет она меня так, что ни одной ниточки связующей ни сыщешь. И что некоторое время буду снова одна и в безопасности.

Правде еще недавно, я тоже думала, что благополучно сбежала от Бронзовго Дракона. А в итоге наткнулась на Алого Ворона!

— Проклятье, — вместе с ударами коленок о гладкий деревянный паркет, из груди вырвалось ругательство. — Проклятье, проклятье, проклятье!

— Ник? Ника? — и в этот же миг где-то неподалеку застучали по полу крошечные расписные башмачки. — Никаська, ты дома?

— Дома, — а из груди, вместо ответа, вырвался рык вместе с рыданиями. Меня трусило так, что ладони елозили по полу, а пальцы сжимались судорогой, оставляя царапины. — Я дома…

В темноте мигнул лиловый огонек, и в поле зрения появилась куколка — крошка совсем, едва ли с две ладошки высотой.

— Ох, ты ж! — всплеснула малютка руками. Узкие пальчики коснулись острого фарфорового личика, закрывая ротик ладошкой. — Да ты ж как с плуга снятая! Что случилось?

— Жизнь не получилась, — криво усмехнулась, напрасно пытаясь унять бешеный сердца стук.

— Ты…

— Я видела их, Лили, — сама не поняла, почему шепот походил на неровный рык загнанного в ловушку зверя. — Ворона и Дракона.

— Обоих? — ахнула моя прислужница. Еще и назад отшатнулась так, что наступила каблучками на подол своего парчового плащика, и тяжело осела на пол. — В один день?

— Больше того, — еще и живот внезапно скрутило так, что говорить стало совсем невыносимо. — В разных концах света.

— Не к добру это, Ника, — глядя на меня огромными лиловыми глазами, полными жалости и сожаления, тихо выдохнула куколка. — Что нам теперь делать?

— Настойку из мухоморов неси. И медальон.

— Тот самый? Ник…

— Неси, — с нажимом приказала, понимая, что без нее снова просто не обойтись. — Я должна увидеть Ирбиса.

— Как знаешь, — недовольно поджав нижнюю губу, помощница решительно поднялась, даже не запутавшись в ворохе тяжелых нижних юбок и кружевах верхнего платья. — Приляг пока. Я всё подготовлю.

Приляг…

Я прикрыла глаза, с трудом сглатывая ком в горле.

Приляг! А как это сделать, если руки-ноги не слушаются, голова идет кругом, да звезды перед глазами пляшут? Еще и тьма непроглядная, в какую сторону идти — неясно!

Попыталась хоть огонек зажечь, но всё без толку. Тусклый, едва живой, он робко мерцал на моей дрожащей ладони, и всё время гас, будто ветром задуваемый. И, в конце концов, мои нервы не выдержали. Кое-как достав из кожаного наруча заговоренную иглу, нацарапала ей знак на ладони, да с силой впечатала в пол!

И едва успела отвести руку в сторону, как от кровавого отпечатка во все стороны хлынул алый, кровавый свет, зловеще освещая пространство.

Вместе с пробудившейся родовой магией по венам потянулась привычная злость и обида, но так было даже лучше. Я хотя бы смогла взять себя в руки и встать. Шатаясь, кое-как добралась до кровати, и без сил рухнула на нее, устремляя безжизненный взгляд в высокий потолок.

По белому балдахину гуляли кривые, уродливые тени.

— Никаська, ну куда это годно-то? В дорожном, да на чистые простыни!

— У меня нет сил, Лили, — прикрыв глаза тыльной стороной ладони, тихо откликнулась на ворчание куколки. Только руку смогла опустить, и та безжизненно свесилась, едва ли касаясь пола.

В ладонь тут же ткнулась прохладная склянка.

Пришлось собирать крохи самообладания, и хотя бы привстать, чтобы осушить флакон. Да не как у Яги, половинку, а почти полностью!

Да и размером этот был поболее. Как дотащила только?