Генри Каттнер - Пять рассказов о Гэллегере Страница 12

– Сделайте меня первоклассным пианистом, – сказал он, – тогда я поверю.

Гэллегер вновь позвонил на телевидение, и ему удалось связаться с Джоуи Маккензи, красивой светловолосой пианисткой, молниеносно завоевавшей сердца жителей Нью-Йорка и тут же приглашенной на телевидение. Джоуи пообещала прийти утром. Гэллегеру пришлось ее долго уговаривать, но в конце концов он наговорил такого, что интерес девушки достиг уровня лихорадочного. Похоже, она путала науку с черной магией, но обе эти материи ее интересовали.

На дворе появился очередной труп, что означало линию вероятности D. Несомненно, одновременно с этим третье тело исчезло из морга. Гэллегер почти пожалел Махони. Безумные таланты успокоились. Вероятно, неудержимая вспышка бывала лишь поначалу, часа через три после процедуры, а потом талант можно было включать и выключать произвольно. Гэллегер уже не испытывал непреодолимого желания петь, но, попробовав, убедился, что может делать это когда захочет, причем хорошо. Дед же проявлял великолепные математические способности каждый раз, когда испытывал в них потребность.

А в пять утра явился Махони с двумя полицейскими, арестовал Гэллегера и доставил в тюрьму.

Там изобретатель провел три дня.

Вечером третьего дня прибыл адвокат Перссон с приказом об освобождении и множеством проклятий на устах. В конце концов ему удалось вытащить Гэллегера, вероятно, благодаря лишь своей репутации. Потом, уже в аэротакси, он простонал:

– Что за ужасное дело! Политический нажим, юридические крючки, безумие! Трупы, появляющиеся на вашем дворе, – кстати, их уже семь, – и исчезающие из морга. Что за всем этим кроется, Гэллегер?

– Не знаю. Вы… гмм… выступаете моим защитником?

– Разумеется. – Такси рискованно скользнуло мимо небоскреба.

– А чек?.. – рискнул спросить Гэллегер.

– Мне дал его ваш дед. Да, он просил передать кое-что еще. Сказал, что подверг процедуре Руфуса Хеллвига, как вы и планировали и получил вознаграждение. Я же сомневаюсь, что заслужил хотя бы часть своего. Позволить вам просидеть в кутузке три дня! Но нажим оказался слишком силен. Мне пришлось использовать кое-какие свои связи.

Вот, значит, как. Дед перенял математический талант Гэллегера, он знал все об обратной мозговой связи и о том, как действует машина. Он подверг процедуре Хеллвига и, похоже, удачно. По крайней мере, теперь они были при деньгах. Но хватит ли этого?

Гэллегер объяснил ситуацию адвокату, насколько у него хватило смелости. Перссон кивнул.

– Говорите, все из-за машины времени? Значит, нужно ее как-то выключить, тогда трупы перестанут появляться.

– Я не могу ее даже разбить, – признался Гэллегер. – Я уже пробовал, но она попала в стазис и находится вне нашего сектора пространства-времени. Не знаю, сколько это еще продлится. Она настроена на перенос сюда моего тела и будет неустанно делать это.

– Ах вот как. Ну хорошо, я сделаю все, что смогу. Во всяком случае, сейчас вы свободны. Но я ничего не могу гарантировать, пока вы не прервете этот поток ваших трупов, мистер Гэллегер. Я здесь выхожу. До встречи. Может, у меня в конторе завтра в полдень? Хорошо.

Гэллегер пожал ему руку и назвал пилоту свой адрес. Там его ждал неприятный сюрприз – дверь открыл Кэнтрелл.

Его узкое бледное лицо скривилось в усмешке.

– Добрый вечер, – сказал он. – Входите, Гэллегер.

– Уже вошел. Что вы тут делаете?

– Пришел с визитом к вашему деду.

Гэллегер огляделся по сторонам.

– А где он?

– Не знаю. Можете сами поискать.

Предчувствуя какой-то подвох, конструктор отправился на поиски и нашел деда на кухне, где тот ел крендели и кормил либлей. Старик явно избегал его взгляда.

– Ну ладно, – сказал Гэллегер. – Выкладывай.

– Я не виноват. Кэнтрелл сказал, что отдаст излучатель в полицию, если я не сделаю, как он хочет. Я знал, что тогда тебе крышка.

– Что здесь произошло?!!!

– Спокойнее, я уже все обдумал. Это никому не повредит…

– Что? Что?!!

– Кэнтрелл заставил меня применить твое устройство к нему, – признался дед. – Он заглянул в окно, когда я был занят с Хэллвигом, и все понял. Он пригрозил, что тебя казнят, если я не дам ему талантов.

– Чьих?

– Ну… Гулливера, Морлисона, Коттмана, Дениса, Сент-Меллори…

– Хватит… – слабым голосом произнес Гэллегер. – Величайшие инженеры нашего времени, вот кто это! И все их знания в мозгу Кэнтрелла! Как он уговорил их?

– У него язык без костей. Он не сказал, в чем дело, придумал какую-то хитрую историю… А еще у него твой математический талант. От меня.

– Превосходно, – угрюмо сказал Гэллегер. – Что же нужно, черт побери?

– Он хочет завоевать мир, – печально ответил толстый либль. – Ради бога, помешай ему! Этот мир принадлежит нам!

– Не совсем так, – сказал дед, – но все равно хорошего мало. Он теперь знает тоже, что и мы, и может сам построить аппарат для обратной мозговой связи. А через час он летит стратопланом в Европу.

– Значит, жди неприятностей, – подытожит Гэллегер.

– Точно. Мне кажется, Кэнтрелл начисто лишен моральных принципов. Это он виноват, что тебя держали в тюрьме все эти дни.

Дверь открылась, и заглянул Кэнтрелл.

– Во дворе свежий труп, только что появился. Но заниматься им мне некогда. Есть какие-нибудь новости от Ван Декера?

– Ван Декер! – поперхнулся Гэллегер. – Его тоже?!

Человек с величайшим в мире уровнем интеллекта!

– Пока нет, – усмехнулся Кэнтрелл. – Я много дней пытался с ним связаться, но только сегодня утром он позвонил мне. Я боялся, что не успею с ним увидеться, но он обещал прийти сегодня вечером. – Кэнтрелл посмотрел на часы. – Надеюсь, он не опоздает. Стратоплан ждать не будет.

– Минуточку, – сказал Гэллегер. – Я хотел бы знать ваши намерения, Кэнтрелл.

– Он хочет завоевать мир! – запищал один из либлей. Кэнтрелл весело посмотрел вниз.

– Как оказалось, это не так уж сложно. К счастью, я совершенно аморален, так что могу до конца использовать эту возможность. Таланты величайших умов человечества очень мне пригодятся: я буду лучшим почти во всем. То есть, абсолютно во всем, – добавил он, прищурившись.

– Диктаторский комплекс, – скривился дед.

– Пока нет, – ответил Кэнтрелл. – Может, когда-нибудь… Дайте мне немного времени. Я уже почти сверхчеловек.

– Вы не можете… – начал Гэллегер.

– Разве? Не забывайте, у меня ваш излучатель.

– Верно, – согласился конструктор, – а все тела со двора – мои тела – были убиты с помощью излучателя. На сегодня вы единственный, у кого он есть. Видимо, мне суждено когда-нибудь быть убитым из него.

– Мне кажется, «когда-нибудь» звучит куда лучше, чем «сейчас», – тихо заметил Кэнтрелл.

Гэллегер не ответил, и Кэнтрелл продолжал:

– Я снял сливки с лучших умов Восточного побережья, а теперь сделаю то же в Европе. Все может случиться.

Один из либлей, видя, как рушится их план завоевания мира, горько заплакал.

В дверь позвонили. По знаку Кэнтрелла дед вышел и вернулся с плотным мужчиной, которого отличали кривой нос и кустистая рыжая борода.

– Ха! – загремел он. – Вот и я! Надеюсь, не опоздал?

– Доктор Ван Декер?

– А кто же еще?! – воскликнул рыжебородый. – А теперь – быстро, быстро, быстро, у меня много работы. Судя по вашим словам, ничего из этого эксперимента не выйдет, но я согласен попробовать. Проекция души – несусветная глупость.

Дед ткнул Гэллегера в бок.

– Это Кэнтрелл придумал такое объяснение.

– Да? Слушай, нельзя же…

– Успокойся, – сказал дед, многозначительно подмигивая. – У меня теперь твой талант, парень, и я кое-что придумал. Попробуй и ты, если сможешь. Я использовал твою математику. Тс-с-с-с…

Времени на разговоры не оставалось. Кэнтрелл загнал всех в лабораторию. Гэллегер, хмурясь и кусая губы, обдумывал проблему. Он не мог позволить, чтобы это сошло Кэнтреллу с рук. Но, с другой стороны, дед сказал, что все в порядке, что он контролирует ситуацию.

Либли, разумеется, исчезли, наверное, искали печенье. Взглянув на часы, Кэнтрелл усадил Ван Декера в кресло. При этом он все время держал руку в кармане и то и дело поглядывал на Гэллегера. Сквозь ткань одежды отчетливо вырисовывался цилиндр теплового излучателя.

– Я покажу вам, насколько это легко, – Дед, хихикая, подошел на кривых ногах к устройству для обратной мозговой связи и передвинул несколько рычажков.

– Осторожно, дедуля, – предупредил его Кэнтрелл. Ван Декер уставился на него.

– Что-то не так?

– Нет-нет, – сказал дед. – Мистер Кэнтрелл боится, что я сделаю ошибку. Но все будет в порядке. Это шлем…

Он надел его на голову Ван Декера, и перо машины принялось чертить извилистые линии. Дед собрал ленты, но вдруг споткнулся и рухнул на пол, выронив бумаги. Прежде чем Кэнтрелл успел шевельнуться, старик поднялся и, ругаясь себе под нос, собрал графики.