Хеннинг Манкелль - Глухая стена Страница 12

- Ничего, - ответил Валландер. - Я все беру на себя. Ты просто должна быть рядом.

Он зашел в туалет, умылся холодной водой, а на пороге зала аж вздрогнул: журналистов было куда больше, чем он рассчитывал. Поднялся на небольшое возвышение, начальница следом. Оба сели. Валландер обвел взглядом собравшихся. Некоторые лица были ему знакомы, кое-кого он знал по именам, но многих видел впервые.

Что же мне им сказать? - думал он. Даже приняв решение, никогда не удается рассказать все как есть.

Лиза Хольгерссон приветствовала журналистов и предоставила слово Валландеру.

Ненавижу я эту бодягу, уныло думал он. Не просто не люблю, а именно ненавижу встречи с журналистами. Хотя и понимаю, что без них не обойтись.

Сосчитав в уме до трех, он начал:

- Несколько дней назад здесь, в Истаде, был ограблен шофер такси, который получил при этом тяжкие телесные повреждения. Как вам уже известно, в больнице он, к сожалению, скончался. Преступников двое, и они признали свою вину. Поскольку же один из них несовершеннолетний, его имя на пресс-конференции названо не будет.

Один из журналистов поднял руку:

- Почему вы говорите «преступники», ведь речь идет о двух девицах?

- Я скажу об этом позже. Успокойтесь и не порите горячку.

Журналист был молодой, упрямый.

- Пресс-конференция назначена на час. А сейчас уже больше половины второго. Вы совсем не считаетесь с тем, что у нас сроки поджимают?

Валландер обошел этот вопрос молчанием.

- Иными словами, совершено убийство. С целью ограбления. И я не вижу причин скрывать, что оно отличается особой жестокостью. Поэтому, конечно, мы испытываем удовлетворение оттого, что дело удалось раскрыть по горячим следам.

Он глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть и не знал, что прячется под водой.

- К несчастью, ситуация осложнилась, так как одна из преступниц сбежала. Но мы рассчитываем в скором времени схватить ее.

В зале воцарилась тишина. Потом наперебой посыпались вопросы.

- Как зовут беглянку?

Валландер взглянул на Лизу Хольгерссон. Та кивнула.

- Соня Хёкберг.

- Откуда она сбежала?

- Отсюда. Из управления.

- Как это могло случиться?

- Мы как раз сейчас выясняем обстоятельства.

- В каком смысле?

- В самом прямом. Устанавливаем, как Соня Хёкберг сумела сбежать.

- Иначе говоря, побег совершила опасная преступница?

Валландер замялся, потом сказал:

- Пожалуй. Но я не уверен.

- Она либо опасна, либо нет. Вы что, не можете решить?

Валландер потерял терпение. Уже в который раз за этот день. Ему хотелось поскорей покончить со всем этим, уйти домой и лечь в постель.

- Следующий вопрос.

Но журналист не отставал:

- Мне нужен однозначный ответ. Опасна она или нет?

- Другого ответа дать не могу. Следующий вопрос.

- Она вооружена?

- Мы не знаем.

- Чем был убит шофер?

- Ножом и молотком.

- Вы нашли орудия убийства?

- Да.

- Можно их увидеть?

- Нет.

- Почему?

- Дознание пока не закончено. Следующий вопрос.

- Она объявлена в розыск по стране?

- Пока достаточно регионального розыска. И это все, что мы сейчас можем сказать.

Такое завершение пресс-конференции вызвало бурные протесты. Валландер прекрасно понимал, что у журналистов осталось множество более или менее важных вопросов. Но он встал и чуть ли не силой поднял на ноги Лизу Хольгерссон.

- На сегодня хватит, - буркнул он.

- Может, стоит еще немного задержаться?

- Тогда действуй. Они узнали все, что им полагается. Остальное допишут сами.

Телевидение и радио настаивали на интервью. Валландер решительно пробился сквозь чащу микрофонов и видеокамер.

- Придется тебе взять это на себя, - сказал он Лизе Хольгерссон. - Или попроси Мартинссона. Я пойду домой.

Они вышли в коридор. Лиза с удивлением посмотрела на комиссара:

- Ты идешь домой?

- Если хочешь, можешь пощупать мой лоб, я разрешаю. Я заболел. У меня температура. В управлении достаточно других полицейских, чтобы искать Хёкберг. И отвечать на дурацкие вопросы.

Не дожидаясь ответа, он зашагал прочь. Так нельзя, думал он. Я должен бы остаться и навести порядок в этой неразберихе. Но я не в состоянии.

В кабинете Валландер надел куртку и вдруг заметил на столе записку. Оставил ее Мартинссон - почерк его.

«Врачи говорят, Тиннес Фальк умер естественной смертью. Преступления не было. Дело можно закрыть».

Лишь через несколько секунд Валландер вспомнил, что речь идет о человеке, который найден мертвым возле банкомата, неподалеку от универмагов.

По крайней мере, от этого отвяжемся, подумал он.

Из управления он вышел через гараж, чтобы не столкнуться с журналистами. Ветер на улице бушевал вовсю, так и норовил сбить с ног, когда он направился к парковке. Валландер сел в машину, включил зажигание, но ничего не произошло. Попробовал еще несколько раз - тщетно, мотор окончательно сдох.

Отстегнув привязной ремень, комиссар вылез из машины и даже запирать ее не стал. По дороге к Мариягатан вспомнил, что обещал зайти в книжный, забрать книгу. Ну и ладно, с этим можно повременить. Как и со всем прочим. Сейчас он хотел только одного - спать.

Проснувшись, он как бы рывком выскочил из сновидения.

Снилась ему пресс-конференция, только проходила она в доме, где жила Соня Хёкберг. Он не сумел ответить ни на один вопрос журналистов. А потом вдруг увидел в глубине комнаты своего отца. С виду совершенно невозмутимый, тот сидел среди телекамер, писал свой всегдашний осенний пейзаж.

Тут-то Валландер и проснулся. Полежал прислушиваясь. Ветер давил на оконное стекло. Комиссар повернул голову. Часы на столике возле кровати показывали полседьмого. Он проспал почти четыре часа. Попробовал глотнуть. Горло болит по-прежнему. Но температура спала. Надо полагать, Соню Хёкберг так и не нашли. Иначе бы уже позвонили. Он встал, пошел на кухню. На столе лежала записка насчет мыла. И он приписал, что надо забрать в книжном заказ. Потом заварил чай. Поискал лимон - увы, в ящике для фруктов лежали только потемневшие помидорины да гнилой огурец, который немедля отправился в помойное ведро. С чашкой чая он прошел в гостиную. Пылища в углах. Вернулся на кухню, записал, что надо купить мешки для пылесоса.

Вообще-то лучше всего, ясное дело, купить новый пылесос.

Подвинул к себе телефон, позвонил в управление. На месте оказался только Ханссон.

- Ну, как там дела?

Голос у Ханссона был усталый:

- Девчонка бесследно исчезла,

- Что же, никто ее не видел?

- Никто. Стокгольмское начальство звонило, выразило недовольство здешними происшествиями.

- Не сомневаюсь. Но предлагаю пока оставить это без внимания.

- Говорят, ты расхворался?

- Завтра буду в норме.

Ханссон доложил, как идут поиски. Валландер не нашел к чему придраться. Девчонку объявили в региональный розыск. На очереди всешведский. Ханссон обещал в случае чего сразу позвонить.

Закончив разговор, Валландер взял в руки пульт телевизора. Надо бы посмотреть новости. Побег Сони Хёкберг наверняка главная сенсация во всем Сконе. А может, даже и во всей стране? Но потом отложил пульт, поставил диск с вердиевской «Травиатой». Лег на диван и закрыл глаза. Думая о Эве Перссон и ее матери. О том, с какой яростью девчонка набросилась на мать. О ее равнодушных глазах. Тут зазвонил телефон. Он сел, приглушил музыку и взял трубку.

- Курт?

Голос Валландер узнал сразу. Стен Виден. Самый давний из его немногочисленных друзей.

- Сколько зим, сколько лет.

- Н-да, как всегда, мы с тобой давненько не разговаривали. Как самочувствие? В управлении сказали, ты заболел.

- Горло болит. Ничего удивительного.

- Я думал, мы повидаемся.

- Как раз сейчас сложновато. Ты, наверно, смотрел новости?

- Я новости не смотрю и газеты не читаю. Разве только результаты скачек и погоду.

- У нас арестованный сбежал. И я должен его задержать. Тогда и повидаемся.

- Вообще-то я хотел попрощаться.

У Валландера защемило под ложечкой. Стен что же, заболел? Допился до цирроза печени?

- Почему? Почему попрощаться?

- Я продаю ферму и уезжаю.

В последние годы Стен Виден все время говорил об отъезде. Ферма, доставшаяся ему в наследство от отца, себя не окупала, постепенно превращалась в безнадежную обузу. Долгими вечерами Валландер слушал мечтательные разглагольствования Стена о том, что, пока не состарился, надо начать жизнь заново. И относился к ним так же, как к своим собственным, то бишь не принимал всерьез. И оказывается, ошибался. В подпитии - а выпивал он частенько - Стен, бывало, сгущал краски. Но сейчас он, похоже, был трезв и полон энергии. Даже голос изменился, звучал бодро, оживленно.

- Ты не шутишь?

- Нет. Я уезжаю.

- Куда?

- Пока не решил. Но скоро.

Щемящее ощущение под ложечкой исчезло. Вместо этого Валландер почувствовал укол зависти. Мечтания Видена, несмотря ни на что, оказались куда осуществимее его собственных.