Николай Туканов - «Дневник эльфийского сутенера» Страница 12

Гном удовлетворенно ухмыльнулся. Его упрямство всегда заставляло остальных партнеров так или иначе учитывать его мнение. Если Гримбольд оставался в меньшинстве, то он не спал спокойно, пока так или иначе не доказывал ошибку партнеров.

— За прошлый месяц нам причитается тысяча триста золотых эре или двадцать шесть тысяч серебром. Ты слышишь, Арзак? Специально для тебя подсчитал, ведь вы, орки, недолюбливаете золото.

— Воин должен уважать только лишь железо, а золото… Золото надо не уважать, а отбирать и тратить, — хохотнул Арзак. — Из серебра же хорошо делать наконечники для стрел, чтобы отбиться от степных оборотней. Кстати, для тебя, борода, я тоже расстарался, мы имеем целый миллион триста тысяч медяков, если учесть, что в одном серебряке пятьдесят медных грошей. Цени! Вы, недомерки, готовы за медяк удавиться. Так что можешь забрать треть моего медяка и оставить мне всего лишь четыреста тридцать три тысячи и триста тридцать три медяка.

— Я тебе твою долю медью и выдам, — огрызнулся гном. Орк в уме спокойно умножал и делил огромные числа, вызывая черную зависть у всех менял Эркалона, с которыми Арзак регулярно имел дело, обменивая деньги на валюту сопредельных стран. Гримбольд, на первых порах проверявший каждый мысленный расчет орка, зачастую выдаваемый с самым небрежным видом, через полгода сдался и признал превосходство отдельного орка над гномом. После этого гном перестал мучиться с рядами цифр, если поблизости оказывался незанятый Арзак.

— Можно и медью, — покладисто согласился орк, — только при условии, что ты сам принесешь ее мне.

Эльф представил себя Гримбольда, который тащит что-то тяжелее пары кувшинов гномьего пойла, и хохотнул.

Гримбольд заковыристо ругнулся на родном наречии, оставляя последнее слово за собой, и вернулся к бухгалтерским записям.

Урр-Бах и Кархи, сопроводив в очередной раз клиента к любовнице, плюнули на конспирацию и тихонько трепались на углу улицы, то и дело поглядывая на пристанище голубков.

— Урр-Бах, ты что, и в самом деле все эти годы работал только вышибалой? — лениво поинтересовался гоблин, перехватив у уличного разносчика, громкоголосого паренька с тележкой, набитой бочонками со снедью, пирожки со сладкой черемухой.

— Вообще-то нет, — громко чавкая, откликнулся тролль, тоже с удовольствием поедая горячие пирожки.

— А почему тогда не рассказал на собеседовании? Может, сразу дали бы работу поинтереснее. Вышибале же много не поручишь, у него мозги или отбиты, или вовсе отсутствуют.

Тролль непонятно рыкнул и ответил:

— Работенка у меня оказалась — хуже не придумаешь. Я когда добрался до столицы, был наивен как пастушок, которого Гримбольд определил на конюшню. Поэтому по объявлению устроился к одному богатому старикану, человеку. Он был парализован, ноги не работали, поэтому он целыми днями читал книги.

— Где одни картинки с голыми бабами? — заинтересованно спросил Кархи, провожая взглядом гоблиншу в дорогом аляповатом платье в сопровождении охранника-орка.

— Нет, — смущенно произнес тролль, — я дурак, почему-то не обращал внимания, с чего этот маразматик ругается по-гномьи и на всеобщем, когда захлопывает очередную книжку на середине, а то и прочитав всего с десяток страниц. Его слуга каждую неделю притаскивал ему новые стопки книг.

— Что за книги? — не выдержал гоблин.

— «Пастушка и эльфийский принц», «Гордая служанка», «В сладком плену у мага», «Эльфийская наложница», «Наследница чародея», «Мой нежный орк», «Затейник тролль», «Дворецкий-вуайерист или гном у двери спальни прекрасной графини», и тому подобное, — тихо пробубнил Урр-Бах.

— Боги! Он был безумен?! — пораженно воскликнул Кархи, заставив пешехода впереди вздрогнуть и ускорить шаг.

— Малость был тронут, — мрачно согласился тролль, которому рассказ давался нелегко. — Но не настолько, чтобы самому рассылать подарки.

— Какие подарки? — изумился гоблин.

— Меня как раз и наняли, чтобы я разносил подарки тем …, - тролль замялся, подбирая слово поприличнее, — … тем дамам, которые писали все это. Хозяин называл их неудовлетворенными сучками, а по-гномьи, так вообще даже самому стыдно произнести. Правда, подарки делал анонимно, от неизвестного почитателя. А я, значит, изображал его слугу, которого послали вручить подарочек, — Урр-Бах скривился как от кислого яблока.

— И зачем он тогда раздавал им подарки, если так их ругал? — нетерпеливо спросил гоблин, окончательно повернувшись спиной к дому клиента.

— Я дурак, тоже спросил его об этом, — темно-коричневое лицо Урр-Баха заметно побледнело, что соответствовало приливу крови к лицу у людей и эльфов.

— Ну, чего тянешь, как гнома за бороду? — воскликнул Кархи, которому надоело как тролль смущенно мямлит в час по ложке.

— Этот пердун сказал, что рассылает этим дамам пособия по улучшению стиля повествования, повышению реалистичности и динамичности сюжета, — разродился наконец тролль.

— Тьфу! — гоблин разочарованно сплюнул на землю.

— А я дурак поверил, — в который раз повторил Урр-Бах.

— Так старик соврал? — оживился гоблин.

— Я понял это лишь тогда, когда принес его проклятый подарок к Бешеной Молнии. Слышал про такую?

Кархи, услышав неофициальное прозвище Синульды — одной из сильнейших магичек столицы, чья башня одиноко высилась на востоке столице в квартале, населенном преимущественно золотых дел мастерами и гранильщиками, азартно потер руки. — Баба вздорная как сорока и непредсказуема как полет пьяного воробья, а при ее магической силе это вообще ужас.

Тролль уныло кивнул, вновь переживая не самые веселые минуты в своей жизни.

— Она приказала дворецкому проводить меня к ней на второй этаж башни, где принимала гостей. Не знаю, что эта магичка себе вообразила, но судя по ее виду, никак не меньше, чем признание в любви от какого-нибудь знатного эльфика.

Урр-Бах вновь вспомнил счастливую улыбку уже не молодой, лет под сорок, а то и пятьдесят, анонимной писательницы, и то нетерпение, с каким она прочитала коротенькое письмо хозяина, а затем раскрыла деревянный резной сундучок.

— Дальше! Что дальше было? — гоблин нетерпеливо дернул напарника за рукав.

— А дальше она превратилась в брызжащую слюной бешеную ведьму. Сначала швырнула в меня мраморным фаллосом, который ей подарил этот ублюдок паралитик, а потом метнула в меня шаровую молнию. Хорошо, что я к этому времени уже вылетел из окна. Ее заклинание только спалило мне всю шерсть на спине. Фрак жалко, я в нем хорошо смотрелся, — вздохнул тролль.

Гоблин в это время громко гоготал, представляя изумление Синульды при виде подарочка от почитателя.

— И что ты сделал с этим стариком? — отсмеявшись под неодобрительным взглядом Урр-Баха, спросил Кархи.

— Мне было не до этого. За мной послали погоню из охранников. А эти орки были вооружены не только мечами, но и магическими артефактами хозяйки. Ох и набегался я в тот день! А потом по городу объявили награду за тролля с голой спиной без шерсти.

— Так это был ты? — Кархи вновь захохотал. — А мы в газете ломали голову, с чего это Бешеная Молния вдруг озлобилась на какого-то тролля.

— Когда через полгода я случайно узнал, что для людей тролли все на одно лицо, а орки видели только мой зад, то решил навестить хозяина. Но его уже там не было. Этот сморчок сбежал из Эркалона сразу после моей встречи с этой безумной магичкой.

— Еще бы, каждый день ждать, пока поймают тролля и затем к тебе пожалует сама Бешеная Молния — испытание не для слабонервных. Тут любой решит смазать пятки.

— Ладно, теперь ты рассказывай, с чего вдруг бросил газету, — решительно произнес тролль, которому надоели смешки гоблина. — Там работа точно поинтереснее, чем сейчас.

— Кто спорит, — вздохнул теперь гоблин. — Только нет той газетки, прикрыли.

— За что? — удивился Урр-Бах, который ежедневно читая объявления самого непристойного характера, не представлял, к чему могли придраться власти.

— Газета называлась «Глоток правды», — начал рассказывать гоблин, с сомнением глядя на дом любвеобильного клиента. Вроде тот еще не выходил, но за последние минут десять он не ручался. Решив, что дальше своей работы он не уйдет, Кархи успокоился.

— Владел газетой один эльф. Он прекрасно знал, что интересует эркалонцев. Любая мало-мальски интересная сплетня тут же печаталась в газете, не успевая дойти даже до того, кого она касалась. Я был на посылках у орка-хроникера, он рассказывал добропорядочным подданным о всех мало-мальски приметных преступлениях в городе. Не работа, а мечта! Знай себе трепись в управлении городской стражи, пей пиво и играй в карты с дежурными. А как только приходит сообщение, что грабанули какого-нибудь купца или обокрали аристократа, мы с ним ноги в руки и пошли общаться с прислугой жертвы. За дармовое пивко или пару монет любой конюх или слуга расскажет о пропаже. А потом орк сочиняет что-то вроде: «Вчера на улице Трезвого Гнома была совершена дерзкая кража в доме уважаемого городского судьи Чистая Лапа. Дерзкие воры вынесли два тяжелых мешка монет и шкатулку с бриллиантами. По слухам, око закона в ярости обещало срочно собранным у него в доме авторитетным представителям городских окраин, что если ворованное не вернут к завтрашнему вечеру, то государственные шахты пополнятся не только мелкими карманниками».