Кэтрин Коути - Вампиры на Каникулах Страница 12

На мраморных ступенях церкви он чуть не подскользнулся. Похоже, кто-то собирался вымыть их, но схалтурил, оставив лужи воды. Закрыв за собой массивную дверь, Куколь преклонил колено, затем огляделся по сторонам. Свечи были зажжены совсем недавно, а месса еще не началась. Эрика нигде не было видно. Так что этот вариант отметается. Но прежде чем покинуть Сен Мадлен, горбун все таки постучал в дверь ризницы.

— Входите! — разрешил ему зычный голос, и горбун зашел в полутемное помещение. Священник, крепко сбитый старик благообразной лысиной, облачался с помощью заспанного алтарника.

— Что вам угодно, с… сударь?

Назвать Куколя «сын мой» никто не решился бы даже в шутку. Некоторая холодность священника ничуть не смутила гостя. Еще бы, ведь после того, что отмочил его предок, семинаристам наверняка уже на первом курсе объясняют, что им следует избегать горбунов, особенно если те предложат прогуляться по крыше собора.

Смиренно склонив голову, Куколь прохрипел:

— Доброе утро, святой отец. Да вот, хотел спросить, не замечали ли вы чего-нибудь странного? Не забегал ли в церковь кто-нибудь с вытаращенными глазами, не спрашивал ли про что-нибудь… потустороннее?

Священник поскучнел. Смена только начиналась, а сумасшедшие уже шли косяками.

— Ну вот, еще один скорбный главою, — уныло пробормотал он. — Вы, небось, один из этих… из вампироведов? Что приходят в храм не за тем, чтобы внимать Слову Божию, а чтобы освятить новый арбалет? Знаю я вашего брата.

— Вы сказали «еще один»?

— Ну да, вот только что приходил один господин, высокий и в маске. Попросил освятить целое ведро воды. Зато когда я предложил ему остаться на мессу, он отказался. А жаль, у нас сегодня такая интересная проповедь, по книге Иова.

Ведро святой воды, подумал Куколь. Оно тяжелое, вприпрыжку с ним не побежишь. Значит, еще не все потеряно.

— Благодарю, святой отец, но вынужден покинуть вашу компанию.

Не дав священнику опомнится, горбун снова низко поклонился и едва сдержался, чтобы не выбежать из церкви. Оказавшись снаружи, он посмотрел на ступени — лужицы спускались вниз и вели в направлении Оперы.

Только бы успеть.

Глава 8

Доктор Сьюард поднес к глазам лист, который уже был исписан до середины, но все еще не содержал даже намека на полезную информацию.

— И все-таки, господа, какие у вас есть основания полагать, что этот ваш доморощенный эксцентрик — действительно вампир? За исключением того, что он всю кровь у вас выпил?

Директора Оперы, мсье Ришар и Моншармен, поерзали на кожаном диване. Им почудилось, будто находились они в клинике, в кабинете главного врача, а не в уютном гостиничном ресторане. Стряхнуть это впечатление было положительно невозможно, даже несмотря на то, что на окнах не было решеток, а в углу находилось не анатомическое пособие, а кадка с фикусом. Зато перед ними сидел доктор Джон Сьюард. Его присутствия было предостаточно.

При первом взгляде на него директора были разочарованы. Они ожидали увидеть маститого охотника, настолько пропахшего чесноком, что птицы над его головой падают замертво, а собаки в радиусе сотни лье облизываются, вспоминая о копченостях. Да, и на нем непременно должна быть потертая куртка, провисшая от многочисленных медалей — например, «За доблесть в сражениях с немертвыми полчищами» или «Победителю чемпионата по метанию колов.» А в руках — арбалет, который в течении всего разговора он будет ненавязчиво полировать.

Но на встречу к ним вышел молодой человек в светлом костюме, в очках и с небольшими, аккуратно подстриженными бакенбардами. Он скорее напоминал интерна, изо всех сил старающегося произвести благоприятное впечатление, чем главного врача в психиатрической лечебнице. Отсюда и безупречно выглаженный костюм, и слишком крепкое рукопожатие. Затем их взгляды встретились, и Ришару с Моншарменом одновременно захотелось

— оказаться дома, за дверью с несколькими засовами и желательно под кроватью с очень длинным покрывалом,

— навсегда забыть про двойную бухгалтерию, выбросить коллекцию скарабеев, контрабандой привезенных из Египта, и заделаться честными, продуктивными членами общества.

Страх этот не прошел до сих пор. Мсье Ришар, нервно комкая салфетку, пробормотал:

— Нуу… разные слухи про него ходят, да… Одни вот говорят, что он всего лишь привидение… то-есть нематериальная субстанция…

— А, но здесь-то и загвоздка, — доктор Сьюард принялся резать бифштекс — вернее, производить на нем хирургическую операцию, разделяя мясо на тончайшие пластинки, — потому что нематериальную субстанцию колом не пронзишь. Поверьте, уже были прецеденты.

В летописи Международного Ламиеологического Общества вряд ли войдет случай, произошедший год назад. Тогда леди Снудл-Кестербридж пригласила ламиеологов в свое родовое гнездо, чтобы те выпроводили дух ее пращура, который щипал горничных за лодыжки, а во время парадных обедов присаживался на чью-нибудь тарелку и рассказывал скабрезные анекдоты, пересыпанные словечками вроде zounds и pox. Ламиеологи провели в поместье битых две недели, но не добились никаких результатов, кроме изрешеченных шелковых обоев, картин, промокших от святой воды, и прослушанного курса «Введение в Женское Нижнее Белье Эпохи Тюдоров.» Впрочем, чего еще ожидать от привидения, которое даже на спиритическом сеансе не просто раскачивает стол, а пляшет на нем, распевая моряцкие песни?

После этого опыта на визитной карточке доктора Сьюарда появились слова «охотник на вампиров (!)» Ибо каждый вампир является нечистью, но не всякая нечисть является вампиром.

— Кроме того, эктоплазму с одежды ни в одной прачечной не отстирывают, а от лязга цепей у меня мигрени. Может, вам пригласить священника, чтобы тот обряд экзорцизма провел?

Директора опустили глаза, продолжая проверять салфетки на износостойкость.

Воспитанные в католической вере, они уже прибегали к помощи церковных властей. Причем пригласили не просто священника, а самого епископа. И даже выделили Его Преосвященству почетное место — ложу номер пять. Как доложил секретарь Реми, в начале епископ обсуждал с Призраком последние новости Общества Владельцев Старинных ОргАнов, где оба состояли в членах. Что происходило дальше секретарь так и не узнал, потому что его наблюдение было приостановлено — об этом свидетельствовал синяк на его лбу. Но по окончанию оперы Его Преосвященство самолично наведался к директорам и сообщил, что во-первых, тромбониста и правда нужно уволить, раз он перевирает ноты просто атеистически. Во-вторых, пачки у балерин должны доходить как минимум до щиколотки. А в-третьих, нельзя ли одолжить Призрака на пару дней? Хор при епископской капелле совсем разболтался, но мсье Фантом в два счета приструнит этих разгильдяев. Если директора будут столь любезны, то епископ, пожалуй, не станет спрашивать их про церковную десятину, которую они не платят… уже сколько лет?

Ришар с мольбой посмотрел на коллегу.

— Но бытует так же мнение, — вступился последний, — что Призрак всего лишь ловкий иллюзионист…

— Это вообще вне моей компетенции. Я, господа, не наемный убийца, пусть вашего фантома SШretИ ловит. А то ведь каждый начнет утверждать, что, к примеру, его теща — упырица, и обращаться за помощью к ламиеологам, у которых время тоже не из гуттаперчи изготовлено. Ах, простите что перебил вас. Можете продолжать.

И доктор Сьюард снова вперил в директоров свой Взгляд. Казалось, он уже проник в самые потайные уголки мозга, ощупал все шишки у них на головах и вынес диагноз, в котором чередовались такие слова, как «имбецильность» и «крайняя степень.» Теперь ему оставалось лишь подобрать метод лечения. Ледяной душ? Электричество? Центрифуга, на которой пациента раскручивают в надежде что все шарики и ролики станут по местам?

Директорам захотелось спрятаться под скатерть.

— И еще… еще говорят что Призрак живет под землей, — выдавил Ришар, — и что он похож на ожившего мертвеца…

— Может, он просто не высыпается?

— А вместо кровати использует гроб.

— Страдает боязнью открытых пространств?

— Кроме того, он преследует одну девицу, — Ришар выложил свой последний козырь. Скорее всего, это была козырная семерка, так что особых надежд на этот аргумент директор не возлагал. Тем удивительней был произведенный эффект.

— Девицу? — чуть помедлив, нож снова вонзился в бифштекс.

— Да, мадемуазель Даэ. Она певица в Опере, а теперь, когда мадам Карлотта уехала, возможно и примадонной станет.

— В каких же отношениях эта барышня состоит с Призраком?

— Да он ей покоя не дает, а однажды — опять же, согласно слухам — уволок к себе в подземелье, где держал несколько недель! Впрочем, она вернулась невредимой, хотя страшно подумать, что творилось у нее в душе…