Муж поневоле (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" Страница 12

И тут Мерзем сделал страшнейшую ошибку — обогнал своих собственных солдат. Когда его рука коснулась балдахина кровати, срывая тот в порыве бешенства, дабы выместить гнев хоть на чём-то, как внезапно со слышимым лишь ему одному звоном лопнула в воздухе струна заклятья, и маг с ужасом почувствовал, как теряет контроль над собственным телом. Он зашатался, как кое-кто из солдат до этого, зрение расплылось, теряя фокусировку, мышцы расслабились. Мерзем ощутил побежавшую по ноге струйку мочи, а затем его собственная магия вырвалась наружу.

Мастер огня буквально взорвался, испепеляя ближайших янычар, заставляя защитные амулеты вспыхнуть и почти мгновенно потухнуть, чернея и трескаясь.

А дальше огненный шторм стал расти и шириться, закручиваясь вокруг ставшего эпицентром мага, выжившие же сотник и пара солдат, бросив всё, сломя голову кинулись к выходу.

Это был полный провал.

Когда контроль наконец вернулся к Мерзему, от дворца любимой дочери султана не осталось почти ничего. Досуха выдоенный вырвавшейся на свободу магией резерв мастера огня не оставил камня на камне, испепелив до основания немаленькое здание, и выбирался наружу абсолютно голый, оставшийся совершенно без одежды, также пожранной огнём, маг из глубокой воронки с оплавленными стеклянными краями. Тело его жирно и густо покрывали сажа и копоть, и в первый момент, когда в вечерних сумерках буквально из-под земли показалась чёрная рука, немногие оставшиеся невредимыми солдаты, не говоря уже о местных бостанджи, и вовсе давших зарок больше к проклятому месту не приближаться, истово взмолились всем известным богам, моля о снисхождении.

Узнали уважаемого Мерзема-ага не сразу, и тому целых десять минут пришлось приводить солдат в чувство, пока наконец они, дрожа и запинаясь на ходу, не отвели его к разбитому в отдалении лагерю.

Кое-как отмывшись и устало упав на кровать в собственном шатре, мастер огня прислушался к сосущему чувству внутри и, мысленно вздохнув, понял, что творить магию сможет теперь не скоро, никак не раньше следующей седьмицы, после чего, посмотрев на подрагивающие руки, хриплым голосом велел найти кого-нибудь обученного грамоте и письму.

Пора было писать отчет султану и готовиться к поискам беглого колдуна.

— От Мерзема-ага ещё никто не уходил, — с угрозой в голосе пробормотал маг, но всплеск эмоций съел последние силы, и он рухнул на кровать, в изнеможении прикрыв глаза.

Уже под вечер, когда мы искали место для ночлега в этих бескрайних песках, мне неожиданно икнулось, и я вспомнил про оставленные идущим по мою душу султанским воинам сюрпризы.

На секунду мне даже стало их немного жаль, всё-таки кое-какие проклятья были весьма убойны, что в отсутствие квалифицированной ведьмы ничего хорошего не сулило, но затем я волевым усилием жалость из себя вытравил — в конце концов, это не я пришёл к ним, а они ко мне.

— Здесь, — наконец буркнул Калим и, остановив верблюда, легко соскользнул с него на землю. У меня столь же ловко не вышло, но и как мешок с картошкой я тоже не рухнул, приземлившись вполне себе на ноги. Рядом остановился и верблюд с Аллой и Дином, что покорно следовали вместе с нами.

Руки их были связаны, ковёр-самолет — надёжно приторочен к седлу, да и так и не снятое мною с Дина проклятье потихоньку пополнялось силами Аллы. Идиллия, вот только на ночь требовалось принять некоторые дополнительные меры.

Начальник стражи пошёл разводить костер, а я занялся подготовкой ночлега, внимательно посматривая за вороватой парочкой. Несмотря на наш договор и нарочитую покорность, доверия к ним я не испытывал. И первым же делом возвёл из песка для них клетку, в которую они под моим внимательным взглядом безропотно зашли.

В трудовой магии Алла не смыслила ничего, умея лишь насылать полуспонтанные проклятья, поэтому разрушить клетку магией ей было не под силу. Можно, конечно, постепенно истощить вложенный в клетку резерв, методично нанося удары чем-нибудь тяжёлым, но подобные действия я почувствую даже сквозь сон, поэтому не было смысла бояться, что под покровом ночи они решат нас покинуть.

Затем, пока Калим разводил костёр и, расставив над ним треногу с котелком, готовил что-то походно-съедобное, я обошёл нашу стоянку кругом, растягивая тонкую паутинку сторожевого заклятья. От гостей извне тоже следовало обезопаситься, мало ли кто тут шастает ночами.

А далее, придирчиво оглядев окружающие барханы, принялся возводить временное жилище и для себя.

Это Калим мог особо не переживать и спокойно улечься на песок, бросив под голову седельную сумку, он, в конце концов, в родных краях. Для меня же здесь чужая, враждебная земля, от которой ничего хорошего я не ждал. Поэтому ещё раз взвесив все “за” и “против”, я принялся возводить купол из песка. Не сплошной, в центре купола я запланировал парочку воздуховодов с изогнутым в нескольких местах коленом, чтобы не смогли ни влить какую-нибудь жидкость, ни выстрелить через это отверстие в меня, например, с арбалета.

— Что? — спросил я у мужчины, когда тот покосился на моё напоминающее эскимосское иглу жилище.

— Да так, мелочи, — отвернулся он и, зачерпнув ложкой варево из котелка, подул, после чего осторожно попробовал. И вроде бы ничего такого не сказал, но сразу стало ясно, что он меня считает законченным параноиком. Ну и пусть. Ведь если у вас паранойя, это вовсе не значит, что за вами не следят.

Сумерки в пустыне наступают быстро, и не успели мы сесть ужинать, как на землю упала тьма, оставив лишь небольшой круг света вокруг костра, а на небо высыпали необычайно яркие звезды. Дневная жара быстро уступила место прохладе, и кожу слегка захолодило подувшим откуда-то ветром.

Взяв две плошки, я протянул их Калиму, а затем, присовокупив пару лепёшек, отнёс уже наполненные моим невольным спутникам. Вернувшись, достал личную миску с ложкой и, понаблюдав, как мужчина зачёрпывает с котелка себе, тоже положил густой похлебки.

Вновь мысленно пробежался по своим действиям — всё ли сделал, всё ли учёл? Но вроде особых дыр в защите не осталось, так что, облегчённо вздохнув, я сел рядом на песок, скрестив по-турецки ноги, и, втянув носом идущий от варева дух, аккуратно попробовал. Кивнул Калиму, признавая вполне сносный кулинарный талант. Вполне сытно и в меру вкусно, если с поправкой на почти полное отсутствие соли, но к этому давно привык.

— Как думаешь, долго искать эти развалины? — спросил я чуть погодя, глядя, как мерно тлеет кизяк.

— Пустыня большая, — пожав плечами, ответил Калим, завалившись на бок и то и дело вороша палкой необычное топливо. Впрочем, пахло оно не сказать что сильно неприятно, скорее специфично. Да и где тут, в пустыне, найдёшь дрова-то? И с собой их много не потаскаешь. А вот высушенный навоз местной скотины в качестве запаса топлива подходил как нельзя кстати.

— И всё-таки?

— Ну, три-четыре дня, думаю, но это если мы выйдем прямо в нужное место, а так боги знают, сколько продлятся поиски.

В этот миг из клетки подал голос Дин. Поднявшись и схватившись за прутья из песка, что были крепче стальных, он негромко заявил:

— Я найду быстрее.

— Уверен? — повернул я голову к нему. — Пустыня и вправду большая.

Собеседник качнул головой и, показав на притороченные к верблюду сумки, сообщил:

— У меня есть амулет, который, если рядом старая магия, начинает светиться. Я уже находил несколько таким мест. Правда, они были почти полностью засыпаны песком.

— Светиться, говоришь? — я поднялся, подходя к поклаже.

— Справа, — подсказал парень, наблюдая за мной. — Он круглый и ребристый.

Протянув было руку, я внезапно вновь преисполнился подозрений, поэтому сам искать амулет не стал и, сняв сумку, протянул начальнику стражи:

— Посмотри, где он там.

Порывшись внутри, Калим достал нечто, поместившееся в ладони и завёрнутое в ткань. Развернув, вытащил чуть блеснувший в неярком свете приличных размеров кусок чего-то, напоминавшего гранёное стекло или полностью прозрачный кристалл.