Сергей Ковалев - Заклинание сорок пятого калибра Страница 13

Надо признать, проповеднической деятельности пана Замойского это не мешало. И даже придавало его проповедям особую энергичность и убедительность. Но вот для коллег из католической архиепархии в Москве преподобный был настоящей паршивой овцой. После очередного конфликта пан Замойский окончательно расплевался с братьями по вере и теперь пребывал в неопределенном статусе. Стяжательство было ему совершенно чуждо, впрочем, как и элементарная предусмотрительность, поэтому денег у него почти никогда не было. Чтобы оплачивать жилье и виски, Ян брался за любую работу, в том числе и на грани законности — единственный закон, который пан Замойский признавал, были десять заповедей. То, что не было перечислено в этих заповедях, падре искренне считал законным.

«В общем, идеальный вариант для твоего грязного розыгрыша!»

«Рассматривай это как театральную терапию!»

— Сногсшибательная вышла проповедь, Ян. — Я кивнул в сторону начинающих приходить в себя гопников.

Ян посмотрел на меня своим фирменным грустным взглядом потерявшейся собаки и осуждающе покачал головой:

— Не смейся над бакланами, Фокс. Они не виноваты, что живут не по понятиям, ведь путь их начался во тьме и невежестве. Вспомни Новый Завет — даже для разбойника оказалось возможным спастись, стоило ему отринуть понты и открыть свое сердце правильному базару. Так и для этих заблудших овец полученное от меня вразумление может оказаться первой ступенью к спасению души и собственных задниц. Кстати, Фокс, не кажется ли тебе знаменательной наша встреча? Ты по-прежнему придерживаешься этой своей ереси?

— Извини, Ян, но у меня нет никакого желания вступать с тобой в религиозный диспут! — Бросив взгляд на все еще пребывающих в нирване грабителей, я невольно поежился. — Да и времени тоже. Я к тебе по делу.

Я кратко изложил падре ситуацию с Ариной.

— Как видишь, мне совершенно необходим священник.

— Хм… — Ян задумчиво почесал длинный, плохо выбритый подбородок. — Все это, конечно, возможно. Но экзорцизм?..

— Да мы не будем никого изгонять, — поспешил я успокоить падре. — Проведем какой-нибудь бессмысленный ритуал. За час работы получим хорошие деньги!

Ян пренебрежительно отмахнулся:

— Хрусты — не главное. Чую, есть в этом неуважение к вере!

— Ничего подобного! Кроме нас двоих, никто и знать не будет, что ритуал не настоящий. Кому наше представление принесет вред? Да никому! Наоборот, мать наконец перестанет переживать из-за вымышленной одержимости дочери. А значит, после удачно проведенного ритуала авторитет католической церкви в глазах хозяйки дома поднимется до небывалых высот. Ты имеешь шанс обратить в веру еще одну душу!

— Думаешь? Хм… Тогда я не имею права упустить этот шанс!

Договорившись с паном Замойским, я немедленно позвонил Еве и обнадежил ее, сообщив, что священник найден и он готов завтра же провести ритуал. Актриса среагировала в своей обычной манере, засыпав меня потоком бессвязных благодарностей, прерываемых спонтанным смехом, но я выдержал это испытание, поскольку в итоге узнал, что на счет агентства уже переведен аванс. Если честно, это было все, что мне хотелось услышать от Евы Барановски. Ее образ все еще волновал меня, но близкое общение с дивой подвергало мои чувства слишком серьезному испытанию. Условившись с Евой, что вечером подвезу необходимый реквизит, я отправился в центр. Сегодня мне предстояло сделать еще два дела, причем оба мне совершенно не нравились. Впрочем, мне вообще редко нравится то, что приходится делать. Сам не понимаю, какого дьявола я до сих пор в этом бизнесе?!

До Воробьевых гор я добрался за полчаса. Мне нужна была знаменитая «сталинская высотка» — главное здание МГУ. Насколько я знал, механико-математический факультет располагался именно здесь.

Стоя у лестницы, я окинул фасад теневым зрением. Да-а… В Тени старые постройки, особенно имеющие насыщенную историю, сильно отличаются от оригиналов. Но здание МГУ могло соперничать даже с такими местами, как Кремль или Останкинская башня! Передо мною высилось нечто, что могло родиться разве что в воображении художника-сюрреалиста, обдолбанного по самые уши «кислотой». Нормальной в теневом варианте главного здания МГУ была только лестница, да и то — ступени ее растрескались, из трещин торчали пучки лиловой травы и какие-то страшненькие растения. Более-менее нормально выглядел и парадный вход — подумаешь, висящие в туманном мареве двери! И не такое доводилось видать. Поднимаясь выше, туман сгущался и обретал форму… Точнее, с моей точки зрения, бесформенность, поскольку я просто не знаю слов для обозначения того, что видел. Более всего это напоминало застывший взрыв кучи строительного мусора. Впрочем, приглядевшись, я понял, что зависшие в воздухе элементы расположены в определенной гармонии: сплетаясь и уплотняясь, выше они образовывали переплетение бетонных труб и кубов, уходящее в небо. Тысячи маленьких, трепещущих растрепанными тряпочками крыльев созданий — эмофагов — кружились вокруг здания, ныряя в видимые только им отверстия, чтобы через некоторое время вновь присоединиться к общему рою.

— Вольготно им тут. Раздолье…

— Простите? — Я оглянулся. Рядом стоял, тоже наблюдая за эмофагами, старик в поношенной одежде средневекового покроя с привязанным за спиной факелом. Факел был огромный, метра полтора длиной, явно тяжелый — старик пошатывался под тяжестью своей ноши и опирался обеими руками о посох. — Что вы сказали?

— Раздолье для этих тварей, — пояснил старик. — Тысячи молодых эмоциональных студиозусов ежедневно переживают сотни тысяч маленьких событий — неверные ответы или честно выстраданные пятерки, дружба, любовь, измена… Вы не поверите, мой друг, ежедневно изрядная часть эмофагов гибнет от обжорства!

— Невероятно! — покачал я головой и перешел на обычное зрение. Мой собеседник оказался подтянутым моложавым мужчиной в стандартном деловом костюме и с дорогим портфелем в руках. — Мы случайно не знакомы? Меня зовут Фокс. Виктор Фокс.

— Возможно… — Мой собеседник вежливо сделал вид, что пытается меня вспомнить. — Увы. Даже если мы раньше и встречались, не могу вас припомнить. Моя память в последние два столетия порядком ухудшилась. Меня зовут Иоганн Экхарт. Конечно, здесь я преподаю под другим именем, но вы ведь тоже человек Тени?

— Как видите, — развел я руками. — Значит, вы преподаете здесь? Это невероятная удача для меня! Мне нужно кое-что узнать об одном из студентов, вернее, студентке. Насколько я понимаю, она учится на первом курсе мехмата.

— Если это будет в моих силах. — Иоганн сделал приглашающий жест, — Идемте! Нет-нет, только не через Тень! Как я понимаю, вы впервые здесь? Уверяю, в этом месте без особой необходимости в Тень лучше не входить. Даже я стараюсь не рисковать, хотя перебрался сюда из Кельна двадцать лет назад. Здание меняется слишком динамично, в нем легко заблудиться и оказаться, например, запертым в шкафу в лаборатории или выйти в реальность метрах в двух над кафедрой прямо посреди лекции. Я не преувеличиваю — были прецеденты! Лучше уж я вас проведу обычным путем.

Благодаря судьбу за столь удачную встречу, я последовал за мейстером Экхартом. Он оказался несовременно любезен и не только провел меня внутрь, но и представил секретарше в деканате как своего давнего друга, попросив всячески мне содействовать. Похоже, Иоганн обладал здесь весомым авторитетом: скромность и врожденный рационализм не позволяют мне списать на свое обаяние энтузиазм, с которым девушка взялась мне помогать. Впрочем, может быть, ей просто было скучно?

Уже минут через пять я увидел на экране монитора знакомый курносый нос и оттопыренные уши. Получается, девушка назвалась настоящим именем. Конечно, для опытного хакера влезть в базу данных университета было проще простого, но, к счастью, даже в самых передовых учреждениях у нас до сих пор сохранили добрые традиции бумажных архивов. Я не большой знаток современных компьютерных технологий, но уверен, что способа залезть в шкаф через Интернет и внести исправления в бумажные документы пока еще не изобрели. Секретарша безропотно отыскала тоненькую картонную папку. Я мельком просмотрел несколько листков: анкету Евгении Анатольевны Мелихан, справки, копии документов — все то, чем современный человек волей-неволей обрастает с самого детства. Вернул папку секретарше, явно удивленной таким невниманием. Но данные Женьки меня в общем-то и не интересовали. Важен был сам факт наличия этих документов. Даже если предположить, что девчонка готовила внедрение в наше агентство заранее и предвидела мой визит в деканат, ей пришлось поступать в университет по настоящим документам.

«Или она — теневая ведьма! Для действительно сильной ведьмы не составит труда закрыться от теневого взгляда, а уж подделать бумажки — вообще раз плюнуть!»