Светлана Уласевич - Полтора метра недоразумений или не будите спящего Дракона! Страница 13

Скакун приободрился и похромал прочь от деревни очень интенсивно, желая, наверное, поскорее скрыться, пока я не передумала. Нет, не отдам, по крайней мере, пока сам не издохнет. Хотя, если он и дальше так перенапрягаться станет, то ждать падальщикам, похоже, уже недолго.

В лес мы, как ни странно, вошли без эксцессов. О более быстром аллюре мечтать и не приходилось. Несмотря на то, что на земле мой братишка настоящий «Рембо», во всех других стихиях он жертва природы. Вика благополучно укачивает во всём, что хоть мало-мальски неровно движется. Сколько помню, всё началось с детской колясочки.

— Свет, давай остановимся на ужин, — простонал Вик. — Я есть хочу!

При этом мой «скакун», которого я также постоянно рефлекторно, можно сказать, подкармливала, вопросительно повернул голову ко мне, как главному «завхозу» и уставился жадными голодными жёлтыми глазами.

— Ты же полчаса назад сгрыз кольцо колбасы! — уже не зная кому из них, возмутилась я. Конь-то тоже мясцом не погнушался! Лектор Ганнибал начинающий!

— А я опять хочу! Да и черничка вон выглядывает, давай, пока не стемнело, поклюём.

Витька, как птенчик, — кормёжка каждые сорок пять минут и помногу. Куда только пища девается?

Мы отъехали от дороги и приютились на полянке. Лошадей не распрягали. Артур настоятельно предупредил этого не делать, заверив, что «специальная походная уздечка» не заржавеет, даже если кони будут в ней есть и пить, а сами животные никак от неё не устанут и не пострадают. Соорудив костёр, Вик скоропостижно кинулся собирать чернику. Он её обожает. Ладиина благодушно соизволила принести в котелке воду и тоже загорелась ягодами, кинувшись вслед за парнем, как изголодавшийся василиск.

Не знаю, сколько прошло времени, но никто не возвращался. Более того, их даже не было видно и слышно. Ужин уже приготовился, но народ не шёл. И после криков тоже никто не объявился. Неужели неприятности продолжаются?

— Кося, оставляю всё на тебя! — кивнула я жеребцу и направилась в лес.

Не знаю, может, следовало бы учесть эти хитрые прищуренные глаза, но волновало сейчас одно: где шляется, простите за выражение, моя компания!

Словно в ответ злобным мыслям, впереди раздался протестующий треск веток и чьё-то гневное ворошение да сопение. Легки на помине! Долго жить будут!

На полянке среди черничных кустиков происходила борьба не на жизнь, а, скорее всего, насмерть или на кое-что другое. Растрепанная, запыхавшаяся и, почему-то, злая леди Ладиина с хваткой заправского упыря оседлала распластанного на земле Виктора, пытаясь содрать с парня одежду, и попутно затыкая красавчику рот, чем попадётся. Взъерошенный и ободранный друг сопел и отбивался от неё, тихо матерясь, как заправский сапожник.

Никогда не думала, что его может вот так легко распять на земле какая-то девица! Если, наверное, и были до этого какие-то эксцессы, то уж точно обратные. А леди Каракурт тем временем бросила глупые попытки заткнуть жертве насилия рот и хищно схватилась за пряжку ремня с явным намереньем, во что бы то ни стало, добраться до содержимого. Вик вцепился в штаны мёртвой хваткой, явно не желая сдаваться без боя. Хм, не замечала раньше за братишкой такого целомудрия.

А может ему нравиться эта эротическая игра? Ведь, на сколько знаю, растянуть в горизонтальной позе друга без его желания, не так-то просто!

— Развлекаетесь? — решила я всё-таки проверить версию.

В уже сгущающихся сумерках очи попутчицы полыхнули красным огнём. Никогда на женском лице ещё не встречала такой откровенной ярости и ненависти! А что я такого сделала, собственно? Увидев меня, Вик облегчённо обмяк на землю и расслабился.

— Ну, наконец-то! — вздохнул он. — Опоздай ты ещё минут на пятнадцать, и я бы никогда в жизни уже не смог смотреть адекватно на женщин и на эту долбаную чернику!

Бордовая леди Ладиина вскочила с мужчины и со скоростью торпеды помчалась к привалу, одарив меня предварительно уничтожающим взглядом.

— Ну, и что же ты не смог отстоять достойно свою честь? — ухмыльнулась я, подавая руку.

— Не поверишь, — ошарашено выдохнул молодой человек. — У неё силища, как у вурдалака!

— Так, может, стоило согласиться? Был бы хозяином положения.

Друг уставился на меня, как монашка на развратника.

— Вот не поверишь, — оскорблёно выдохнул, — я не всех подряд хочу!

— Неужели я наткнулась на единственное исключение?

— Нет, — буркнули сзади. — Есть ещё ты, сестрица!

А вот на полянке нас ждал сюрприз. Мой ходячий скелет, сочтя, ужин бесхозным и на своём единственном попечении благополучно вылизал весь котёл. Узрев моё праведное возмущение, его ехидная морда попыталась изобразить самое искреннее раскаяние, отчего окончательно приобрела откровенно наглое выражение. Затем конёк задрал хвост и навалил приличную кучу. Это что?! Компенсация?!

Назову скотинку Злыднем!

Пришлось довольствоваться хлебом с салом и чесноком. Ладиина, как ни странно, удушливым овощем не побрезговала. Неужели не нечисть?

— Лада, скажи, пожалуйста, — осторожно начала я. — Нежить в этом мире чеснок употребляет?

— Боится, — хмуро ответила она, продолжая жевать. — Но не вся.

— А какая, если не секрет?

— Только низшая: упыри, вурдалаки всякие.

— А бойкая?

— Если вы обо мне, — сверкнула глазами красавица, — то я человек.

— Точно? — недобро прищурился Вик.

Леди Каракурт вздохнула и грустно закусила губу.

— Думаю, тебе лучше признаться! — тоном инквизитора отрезал друг. — А то сдадим отцу, и пусть сам с тобой разбирается!

— Мать мою, — злобно сверкнула глазами куколка, — вампир совратил, оттого отец меня не ценит, и вам отдал. Думал, разбавить княжеские гены кровью безродной «нежити», совершив, таким образом, месть и получив с князями мир. Кто же знал, что у Александра дочь. Я не родная, бастард. Официально, никто не знает, но батюшка мне каждый день это напоминал. А вообще, то, что крестьяне обычно называют «нежитью», на самом деле просто другие расы. У здешних почему-то «нежить» синоним «нелюдя». Как будто те не дышат со всеми одним воздухом, не любят, не мечтают, не воспитывают детей и не строят планы на будущее.

Блики костра плясали на её бледном аристократическом лице, оттеняя хорошо скрытую грусть, гнев, боль и какую-то тоску.

— А ко мне чего пристала? — хрипло спросил Вик. — Неужели так дамой стать захотела?

Большие глаза гневно сверкнули, но тут же погасли. Наконец, красивые губки дрогнули.

— Думала, забеременею и ты, как истинный дворянин, женишься. Вернись я обратно, мой папаша в лучшем случае запрёт меня в монастырь, в худшем сам приставать начнёт, старый извращенец. Ну, что? — уныло хмыкнула она. — Довольны? Можете отсылать. Я постараюсь как-нибудь это пережить.

— Надо же, а я думала ты меня просто ненавидишь.

— А у меня оказывается, уважительные причины? Да? — с издёвкой вскинула леди бровь.

— Да. Назад тебе нельзя.

На минуту на лице графини отразилась целая вереница чувств. Удивление, надежда, гнев и разочарование.

— Смеешься, да? — с вызовом бросила она.

— Нет, Лада, предлагаю перемирие.

— С чего бы это? — недоверчиво покосилась она.

— Не знаю, может, потому что мы волей-неволей оказались в одной лодке. Давай так, ты помогаешь нам разобраться с Туциром, а я в свою очередь позабочусь о твоём отчиме.

— А если ты обещаешь больше ко мне не приставать, я торжественно обязываюсь убрать всех лишних наследников! — быстро добавил Вик, откусывая приличный ломоть сала. На нервной почве он ест ещё больше.

С минуту леди недоверчиво переводила взгляд с меня на брата, а затем твёрдо тряхнула головой:

— Запоминай, — деловито начала она. — Их трое. Все мужчины в расцвете лет, официально мои родные братья. Глупы, но очень сильны. Остальное — по обстоятельствам.

— Значит, по рукам?

В красивых глазах мелькнули весёлые озорные искорки.

— По рукам, муженек! Ты мне приданое, я тебе прикрытие!

— А от вампира у тебя больше никаких побочных качеств нет? — предусмотрительно нарушил идиллию Вик. — Ну, там лунатизм, перекус человеческой кровью по ночам, ещё какие-нибудь милые женские штучки?

Но ответить девушка не успела. На поляну, опираясь на посох, вышел высокий тощий спутник в глубоком капюшоне.

— Мир вам, путники, — провозгласил он.

— И тебе, старче, также.

— Разрешите обогреться у костра.

Да кто тебе мешает? Грейся на здоровье, вот только ты мне не нравишься, дяденька! Вик, не один год изучавший натуру своей ближайшей подруги, опасливо покосился, словно прочитав мысли. Что ж, с него станется. Иногда, кажется, я сама его думы, как в раскрытой книге, вижу. Ничего не подозревающий старик, спокойно громыхнул костями у огня, но устроился так, чтобы остаться в тени.