Шпион из будущего (СИ) - Леонов Дмитрий Николаевич Страница 13

– Деньги?

Она выгребла из кармана несколько смятых купюр. Опер грустно вздохнул.

– Сиди здесь! – приказал он, взял телефон и вышел из комнаты.

Анну подмывало поглядеть, что он там про неё написал, но она знала, что этого делать нельзя – даже если тут нет видеонаблюдения, опер может войти в любую секунду. А палиться нет резона – пока всё хорошо идёт.

Опер вернулся минут через десять.

– Значит, так! Привлекать тебя не будем. Сейчас напишешь заявление о потере документов. А вечером за тобой заедет человек из реабилитационного центра. Дальше твоей судьбой будут заниматься они. До вечера посидишь в обезьяннике, уж извини!

Анна хлюпнула носом в знак благодарности, а про себя подумала – пока всё идёт по плану, который разработали эксперты ЦРУ.

На остальных задержанных девушек уже давно оформили административку, и они уехали со своим сутенёром, а Анна продолжала сидеть в углу обезьянника. Человек из реабилитационного центра появился часов в 9 вечера. К этому времени опер, разговаривавший днём с Анной, уже ушёл. Коротко стриженная тётка с грубоватым лицом постучалась в окошко дежурного:

– Вечер добрый! Тут меня девочка дожидается.

– Да заждалась уже, наверное, – ответил дежурный. – Сержант, открой.

Полицейской со связкой ключей подошёл к решётке, глянул в бумагу и скомандовал:

– Бородулька, на выход!

Анна встала с пола и на натёкших ногах доковыляла до двери.

– Ты Бородулька? – уставился на неё сержант. – Нерусская, что ли?

– А чё, не видно? – проворчала Анна, протискиваясь в приоткрытую дверь. Приехавшая тётка неожиданно ласково подхватила её под руку.

– Это про тебя мне Славик звонил?

Анна догадалась, что Славик – это опер, который её задерживал.

– А он не сказал, что ты чёрненькая. Сказал только, что хохлушка. Меня Надежда зовут. Поехали, теперь всё будет хорошо!

То ли после долгого сиденья в обезьяннике, то ли от исходившей от тётки энергетики Анна сразу поверила, что теперь действительно все проблемы закончились. Хотелось есть, хотелось спать, хотелось просто оказаться в тепле. О душе она даже и не мечтала.

На улице Надежда кивнула на видавшие виды Жигули.

– Сейчас едем на медицинское освидетельствование, а потом уже есть и спать. Остальные дела – завтра.

– А зачем на освидетельствование? – испуганно спросила Анна.

– Так положено. Да не волнуйся ты, это в твоих же интересах. Что у тебя с рукой?

Надежда осторожно дотронулась до её правой кисти. Ссадины на костяшках уже начали затягиваться.

– Это так… – Анна отдёрнула руку. – Подралась.

– Болит?

– Уже нет.

Лихо развернувшись на пятачке перед отделением, Надежда выехала на шоссе.

– Какие планы на жизнь? – не отрываясь от дороги, спросила она.

– Я хочу работать в какой-нибудь газете, – ответила Анна. – Я училась в Киевском университете на журналистку.

– А здесь как оказалась?

– Мне сказали, что помогут с работой в Москве.

– Ну и как, помогли? – усмехнулась Надежда. – Обычно малолетки на эту сказку ведутся, но ты-то уже взрослая.

Анна молча отвернулась и стала смотреть на проносящийся мимо ночной город. Жигули свернули с широкой улицы в переулок с редкими фонарями, а потом и вовсе в тёмный проезд. Свет фар выхватил из темноты железные ворота и бетонный забор. Надежда сообщила:

– Приехали!

Она нетерпеливо посигналила. Анна испуганно глядела на колючую проволоку поверху забора. Что это – арест? Зачем тогда весь предыдущий спектакль?

Ворота вздрогнули и отъехали в сторону. Жигули въехали на огороженную территорию и остановились перед крыльцом кирпичного одноэтажного дома. На шум подъехавших Жигулей на крыльцо вышел полицейский в расстёгнутом кителе.

– Чего напряглась? – засмеялась Надежда, заметив затравленный взгляд Анны. – Да, это вытрезвитель. Они нам часть помещений выделили под приют. На самом деле очень удобно – врач рядом, охрана опять же. Лучше места для женщины, сбежавшей от мужа-тирана, не найти. Чтобы отсидеться, в себя прийти. Не бойся!

Внутри обстановка напоминала недорогую гостиницу – стойка, за которой перед экраном видеонаблюдения сидел дежурный, уходящий направо коридор с дверями в обе стороны, толстый рыжий кот, нагло развалившийся на стуле.

– Парни, обед оставили? – спросила Надежда у полицейских, с любопытством наблюдавших за Анной. – А ты давай к врачу в кабинет, я пока обед подогрею.

Через час, после медосмотра и душа, сытая и согревшаяся Анна лежала на чистых простынях в отдельной комнате. Всё-таки как мало нужно человеку! Но понимаешь это только в непростых обстоятельствах. Анна ворочалась на постели, навсегда впитавший слабый запах дезинфекции, и думала – и всё же, почему эти незнакомые люди так добры к ней? Ведь она могла сейчас лежать на полу обезьянника рядом с вонючими бомжихами, и дожидаться своих 15 суток, а потом депортации. Но нет же, люди пошли ей навстречу. Конечно, эксперты ЦРУ это просчитали заранее, но всё равно удивительно!

Утро началось с резкого стука в дверь.

– Красавица, просыпайся! – не дождавшись ответа, Надежда вошла в комнату. – Извини, что разбудила, но тут свой режим дня. Значит, так – сейчас восемь часов, умывайся, приводи себя в порядок, полдевятого привезут завтрак, а потом будем думать, что с тобой дальше делать.

Умываясь и расчёсывая волосы, Анна пыталась сохранять спокойствие – пока всё идёт нормально, и от неё мало что зависит. Сейчас успех её миссии, да и её судьба зависят от того, насколько тщательно аналитики ЦРУ подготовили её легенду. Завтрак оказался неожиданно вкусным. Подошедшая Надежда с улыбкой глядела, как она тщательно вылизывает тарелку. Поняв её недоумение, объяснила:

– Готовят в пищеблоке соседней больницы, у нас с ними договор. Раньше еда была так себе, пока они камеры везде не повесили. И волшебным образом еда стала гораздо вкуснее. У нас тут тоже везде камеры, так что не волнуйся – никто себе лишнего не позволит.

Она забрала у Анны посуду и сама отнесла в бытовую комнату. Вернувшись, уселась верхом на стул и сразу приступила к делу.

– Мне Славик сказал, что ты хочешь остаться в России, но у тебя нет никаких документов. Так?

Анна молча кивнула.

– Это уже сложнее, – озадачилась Надежда. – И профессия у тебя неудачная. Была бы ты врачом или хотя бы газосварщиком – можно было бы попробовать получить гражданство в упрощённом порядке. А у тебя ещё и документов нет.

– Украинский паспорт и диплом остались в сумке, а сумка – у людей, которые меня привезли, – объяснила Анна. – А их адреса я не знаю – на улицу меня не выпускали, а окна были занавешены.

– Через какой пограничный пункт вы въезжали, ты, конечно же, не помнишь?

– Нас везли на микроавтобусе с тёмными стёклами. И ещё они хвастались, что на границе у них всё схвачено.

– То есть ни визы, ни миграционной карты, – заключила Надежда. – Чего доброго, тебе ещё незаконное пересечение границы шить будут.

Увидев испуганный взгляд Анны, она засмеялась.

– Не боись, прорвёмся! И не такие задачки решали! Значит, так – вот тебе бумага, пиши все свои данные: где родилась, где крестилась…

– А я не знаю, где меня крестили.

– Это поговорка такая. Короче, полный самодонос с адресами, паролями, явками.

Анна непроизвольно вздрогнула.

– Что же ты пугливая какая! – приобняв её, засмеялась Надежда. – Давай пиши скорее, мне уже ехать надо. Значит, так! За территорию не выходить, во всём слушаться дежурного, обедом тебя покормят. Я вечером загляну.

Анна стала писать по-украински – место и дата рождения, родители, адрес, где они живут…Теперь только остаётся надеяться, что аналитики, готовившие обеспечение операции, не схалтурили. А легенду она заучила наизусть.

Время тянулось невыносимо медленно, но пребывание в Галицийском лагере приучило Анну к терпению и самодисциплине. Уже на второй день она перезнакомилась со всеми работниками вытрезвителя и досыта насмотрелась на их работу. Попутно под видом игры с кошечкой она досконально изучила территорию и систему видеонаблюдения. Систему явно монтировали профессионалы – "мёртвых" зон не было. Но, конечно же, никуда убегать она не собиралась – не для этого она сюда попала. Каждый вечер она с немым вопросом в глазах встречала Надежду.