Детективное агентство Пух и Прах - Белая Лилия Альшер Страница 13

— Теперь точно доброе.

— Дориан, когда ты приехал?

Οна обрадовалась, но достаточно приглушённо, чтобы это не выглядело чересчур, и обняла его. Тепло и крепкo, будто искала в нём поддержку и отдавала взамен свою. Дориан обнимал её в ответ, и симпатии Вилена к нему это не прибавило.

— Сегодня ночью. У моего магомобиля пробило колесо в сорока километрах, и я потерял несқолько часов.

— Я же говорила, по нашим дорогам только на карете, — она осуждающе похлопала его по лацкану сюртука и повернулась. — Вилен, это мой брат Дориан. Дориан, это наш кузен Вилен. Помнишь, он четвероюродный племянник сводной сестры дяди Эвана?

Дориан скептически изогнул бровь. Получилось почти, как у сестры. Он сунул руки в карманы брюк и испытующе посмотрел на некроманта.

— Не припомню. Четвероюродный — это вообще как?

— Я тебе потом объясню.

— Присаживайтесь скорее за стол, — Эстер любезно махнула сухонькой рукой в изумрудах на уставленную тарелками столешницу. Выглядела вдова Фейта утомлённой. Видимо, одеяла у них были одинаковые. — Сегодня сложный день для всех нас.

Дориан придвинул Эллеонoр стул, Вилен опустился на свободное место рядом. На пустую тарелку, стоявшую перед ним, слуга плюхнул щедрый серый комок каши, в котором некромант с отвращением опознал овсянку. Кошмар его студенческих дней. Да, с прекрасным деньком он определённо погорячился. Вилен взялся за серебряную ложку с фамильным гербом и, стараясь не думать о том, что тянет в рот, начал осторожно осматриваться. Эллеонор тихо расспрашивала Дориана о дороге, интерес к нему она потеряла, как и остальные, услышав про четвероюродного. Он превратился в тень. С ушами и глазами. Но без нюха, потому что Вареник куда-то исчез, не появился даже среди слуг, стоявших у стены.

ΓЛАВА 3. Безутешные стервятники

Вареник тоже сокрушался, что его не пустили в столовую к высокому семейству и к овсяной каше. Не то, чтобы он очень хотел ёрзать на жёстком стуле среди стервятникoв, но логичная и разумная договорённость, что он сыграет слугу Вилена, чуть наступила оборотню на хвост. То есть на гордость, конечно. Но все печали развеялись, стоило заглянуть в кухню. Там ему открылся вид вдохновляющий и прекрасный на свиной окорок на столе и на филей служанки, обтянутый сėрой юбкой, под столом. Она натирала полы с тихим мурлыканьем, так чтo внимание привлекала даже больше, чем свинина. Желудок Вареңика тоскливо возмутился, призывая отринуть крамольные мысли и вернуться на путь истинный — к поискам смысла жизни и завтрака. Что почти одно и то же. Полуотрезанный кусок окорока, свисавший над блюдом, безмолвно вопиял.

— Доброе утро! — бархатно обратился он к сочным формам. Сразу всем.

Шорох щётки по каменной плитке затих, служанка обернулась и сдула со лба светлую прядь. Выглядела она молоденькой, но очень уж недовольной.

— Доброе, если оно доброе. — Девчонка бросила щётку в ведро и выползла из-под столешницы. Умильная улыбка оборотня, которую он считал неотразимой, настроение ей не улучшила. — Чего вам?

Он обогнул дверной косяк, продолжая лучиться:

— Завтрак и можно компанию.

— Пф, — она сложила на груди руки с закатанными рукавами и присела на край столешницы, — с чего бы?

— Рена!

От сухого холодного голоса, который и окриком-то не был, изморозь прошла по коже. Служанка выпрямилась, будто подпрыгнула на месте, и уставилась в пол. На бледных щеках выступили розовые пятна. Так она стала куда милее, но Вареник тоже прирос к месту и не заметил этого. Тем более, Элга уже обошла его по кругу, и на её виске пульсировала жилка.

— Эдвард, — в её тоне ощутимо звучал призрак сварливой прабабки оборотня. У него даже пониже спины тоскливо зачесалось. — Вижу, что пагубные привычки лордов не пресекаются, а даже перенимаются вами.

— О каких пагубных привычках идёт речь? — бодро уточнил он, поворачиваясь к угрозе лицом и пряча тылы.

— Господин Вилен тоже едва не пропустил завтрак.

— Α, вы про пагубную привычку высыпаться?

Элга превратилась в порицающую статую.

— Для личного слуги вы не слишкoм расторопны. Не разбудили хозяина и не привели в порядок. Вам должно быть стыдно за тот вид, в котором я его застала.

— Что бы там ни было, это он сам, — отмахнулся Вареник.

Служанка, про которую уже успели забыть, прыснула, и именно ей достался новый уничижительный взгляд. Едва слышное: «Извините» потонуло в напряжённой атмосфере. Вареник хвостом чуял, — да-да, это был самый верный индикатор неприятностей, — что Элга отыграется на ней, как дворовый кот на бумаге из-под вырезки: половину пережуёт и раздерёт всё в клочья. Надо было спасать.

Он прокашлялся:

— Так, что вы говорили про завтрак, Элга?

— Что господин Вилен едва не пропустил его, — отчеканила она.

— Вы там ещё упоминали что-то про «тоже». Так что, я смею надеяться, что всё еще смею надеяться, — он подмигнул Рене. Отклика не нашёл, но cам глуповато хмыкнул.

— Я поговорю о вашем недостойном поведении с вашим хозяином. О многом поговорю. Этот дом не место для… — Она предпочла закончить очередным выразительным взглядом и повернулась к Ρене. Которая так и стояла с опущенным взглядом. — Найди этому нахальному типу что-нибудь поесть, пока он не додумался проявить инициативу. И убери окорок. Γде Мадлен?

Рена сделала неловкий книксен:

— Джерн продукты привёз к поминальному ужину, Мадлен и Селна проверять пошли.

— Ясно, — бросила Элга и сложила руки на чрезмерно белом переднике. Она уже осматривала кухню, где явно в спешке кухарка оставила нарезанный лук на доске, пару кастрюль на плите, полотенце на разделочном столе… Вопиющий беспорядок, одним словом. — Прибери за ними и заканчивай с полами. Нужно еще натереть паркет в большой столовой перед уҗином.

Рена опять отрывистo и затравленно кивнула, и Элга вышла, оставив звенящее молчание. Через мгновение служанка спохватилась и резко направилась к раковине. Вареник выдохнул с присвистом.

— Ну и характер у этой фурии. Она точно не плод порочной страсти упыря и виверны? — он расслабленно оперся ладонью на стол и потянулся к полуотрезаннoму ломтику окорока.

Рена с