Евгения Барбуца - Вселенная не по размеру Страница 14

— Я неплохой пилот, и уж точно превосхожу тебя как боец. — А узор у него на лице красный. Мой любимый цвет.

— Змей, будь хорошим мальчиком, отодвинься. — Я уперлась в его грудь кулаком.

— Давай подумаем, птич-ч-чка. — Мою просьбу демонстративно проигнорировали. — О тебе мы узнали только сейчас-с-с. В это же время произошел наш преждевременный перевод, от которого очень нехорошо попахивает. Но не в этом суть. С-с-скажи, с-с-с чего вдруг наш Рим воспылал к тебе такой любовью? Я понимаю, Мэла — такую, как она, трудно забыть, не говоря уже о ее врожденных способностях. Но ты… Я-то знаю, как сильно он хотел тебя извести первых полтора стандарта. С-с-с чего такие перемены? Но и это еще не все. Вдруг открывается, что ты пилот. Ты. Пилот. Внезапно.

— Змей, — устало начала я. — Отвали.

Нет, на великую любовь и дружбу со стороны родной команды я, конечно, не рассчитывала. Но подобное поведение уже наглость. Обидно.

— А то что? — Еще шаг, и теперь между нашими телами не осталось свободного пространства. Это раздражало. Чужой запах, подавляющая сила и его шипящий голос. Еще и на кухне. Какая пошлость. — Побежишь жаловаться? Кому?

Его руки легли по обе стороны от меня, уперлись в столешницу.

— Змей, по-хорошему прошу — уйди. Я когда голодная — нервная. С вопросами и разговорами по душам не ко мне. Не нравлюсь? Не мои проблемы!

— Твои, — не унимался он. И с каждым словом его голос звучал все злее. — На первом же деле ты нас подставишь. Или сдохнешь. Не сама, так помогу. Пилотировать и я умею. Просто ты мне не нравишься. Думаю, парни со мной согласятся, слабое звено — верная смерть для всей команды.

И ведь не шутит. Чувствовала его глухое неприятие, граничащее с ненавистью. Просто потому, что я такая слабая, но существую. Потому что я косвенная угроза его собственной жизни. Его инстинкты нашептывали, капая ядом: слабая, уязвимая, бесполезная. Он желал подстраховаться.

Я так понимаю, поесть мне сегодня не удастся…

А он все сильнее прижимал меня к столу и причинял явные неудобства.

Все. Достал.

Меня с детства учили, что бластеры — бластерами, а нож всегда должен быть рядом. В академии, кстати, придерживались того же мнения. Дешево и сердито.

Так вот, о детских привычках. На протяжении долгих стандартов у меня перед глазами был замечательный пример. Он решал проблемы просто и изящно, чему пытался научить и меня.

— Кхар с тобой, ящерица разрисованная, — выдохнула я.

Один нож всегда со мной — приучил все-таки. И этот самый нож в мгновение ока оказался воткнутым по рукоять в когтистую руку Змея.

Нырнула под раненую конечность, выдернула единственное, что прихватила с собой из прошлой жизни, и, не глядя, понеслась к выходу.

Подальше от разъяренного Змея, подальше от опостылевших выяснений отношений, просто подальше отсюда.

Если с каждым членом команды такие разборки устраивать, никаких нервов не хватит.

Рев раненого зверя за спиной придал мне ускорения, а приближающийся топот и вовсе заставил буквально парить над полом. Но Змей был быстрее.

Мысли вихрем крутились в голове, предлагая все новые и новые варианты путей отступления. Единственный способ выжить сейчас — найти Рима раньше, чем Змей меня догонит.

— Стоять! — орал чешуйчатый преследователь.

Это был наш третий круг по захламленному первому этажу. Заодно и с планировкой ознакомились.

— Змей, ты на ящерицу обиделся, что ли? — задыхаясь, пропыхтела я. — Зря. На правду не обижаются.

К тому времени мы нарезали второй круг. Моим преимуществом была маневренность, его — скорость. И выносливость.

После моих слов у разъяренного механика открылось второе дыхание. А у меня в ушах стучала кровь, сердце колотилось где-то в районе желудка, в легких не хватало воздуха. Я буквально почувствовала, когда рука чешуйчатого едва не коснулась меня. Он был так близок, ему не хватило какого-то миллиметра. Но случилось то, что чаще всего со мной случается в такие моменты. Я упала. Добегалась. Ноги начали заплетаться, зацепившись, я рухнула как подкошенная.

Змей не успел сориентироваться и, споткнувшись о меня, рухнул неподалеку. Это было больно. Я о своих ребрах, которые он задел сапогами.

Мне хватило этой короткой заминки, чтобы откатиться к выходу из здания. По шесту взобраться не успею, но на улице есть реальный шанс спрятаться.

— Убью, — простонал поднимающийся Змей.

— Что тут происходит? — раздалось сверху.

Мгновенно вскочила с грязного пола.

Игнорируя шест, к нам спрыгнул Ганзо. Его темные глаза с любопытством взирали на представшую глазам картину.

Нервно оглянулась на поднявшегося Змея и поняла, что сейчас меня будут убивать. Медленно и со вкусом.

— А-а-а… Ты вовремя! Змей порезался! — затараторила я, доверчиво глядя на хорога. — Я ему говорила, не трогай лендор. А он полез! Конечно, куда мне, простому бортовому технику, против гениального механика? А все потому, что ручонки свои сует куда ни попадя! — всплеснула руками, краем глаза отметив, как оторопел герой повествования.

— Порезался, значит? — Напряженный взгляд Ганзо скользнул в сторону Змея.

Почему-то от Ганзо не исходило того неприятия, каким веяло от Змея. Может быть, потому, что хороги не воспринимают женщин всерьез? Они заботятся о своих подругах, всячески оберегают их. А может, потому, что Ганзо плевать?

Нет, я не забыла его удивленный протест на корабле. Но в нем не было глухой злости. Несмотря на отталкивающий внешний вид истинного хорога, у меня создавалось ощущение, что Ганзо можно верить. Интуиция.

— Случайно, — кивнул Змей.

— Пойдем, — бросил мне хорог.

И я пошла. Побежала бы, не будь это подозрительным.

А яростный взгляд Змея прожигал мне спину. И чего так злиться? У него ускоренная регенерация, рана почти затянулась. Вот если мне руку этим ножом пробить, то она без медицинского вмешательства полдня заживать будет.

Но мы пошли не на выход, а вглубь здания. Окольными путями пробрались во внутренний дворик, заросший чахлой травой.

— И как вы тут ориентируетесь? — проворчала тихо.

— Изучил план здания, — просто ответил Ганзо.

Могла бы догадаться.

Внутренний двор поражал не только наличием высыхающей растительности желтого цвета, но и большим размером. У дальней стены — странного вида агрегаты, смутно напоминающие тренажеры, так полюбившиеся Муэлу в академии. Сам двор имел квадратную форму и со всех сторон был окружен стенами здания филиала.

Меня провели к боковой стене, усадили прямо на траву и пристроились рядом.

Сидим. Молчим.

А чего сидим, чего молчим, поди разберись. Я смотрела на небо, Ганзо и вовсе витал в своих мыслях. Легкий ветерок овевал разгоряченное тело. Тихо, спокойно, и никаких чешуйчатых ящериц на горизонте. Даже Рима. Красота.

С одной стороны, мне бы подумать над своим поведением, с другой — поразмышлять над поведением остальных. Но жуткий голод не позволял задуматься над чем-то серьезным.

Похоже, Ганзо тоже не собирался нарушать идиллию. За что я была ему благодарна. А вообще я все больше и больше пылала к нему самыми дружественными чувствами, хотя бы потому, что он появился как нельзя более вовремя.

Пусть молчаливый, с кучей устрашающих шрамов на всех видимых и невидимых поверхностях, угрюмый и вообще хорог, но только по отношению к нему я не чувствовала настороженности. Несмотря на то что хороги — одна из самых грозных рас, способных на звериную жестокость, ему я подсознательно доверяла. И мне абсолютно не хотелось выяснять мотивы его поступков по отношению ко мне. Подозреваю, что не такие уж они гуманные, не совсем же я наивная кирито.

Собственной интуиции меня еще в детстве приучили доверять. Она основана на слабых зачатках эмпатии, так что определенная гарантия имеется.

Так бы и сидеть нам в полной тишине, но мой желудок издал довольно громкую жалобную руладу. В ответ на это Ганзо полез во внутренний карман своей куртки и извлек оттуда нечто большое в герметичной упаковке. Посмотрев на меня задумчиво, бросил это нечто мне на колени. При ближайшем рассмотрении оказалось, что хорог поделился со мной едой.

В этот момент я решила во что бы то ни стало сделаться другом этого хорога. Не то чтобы моя дружба была полезна, но пакостить уж точно не буду.

— Спасибо, — благодарно выдохнула и с жадностью накинулась на мучное изделие.

— Ты в курсе, что у Змея чешуя — универсальная броня? — флегматично спросил Ганзо. — От него даже плазма иногда отскакивает.

Тут я подавилась и зашлась судорожным кашлем.

— Никогда бы не подумала, — просипела, успокоившись. — Он так легко травмируется, — сделала честные глаза.

— Напомни, обо что он там порезался? — В мутных глазах Ганзо проскользнула искорка интереса.