Антон Антонов - Меч Заратустры Страница 14

Но и он оказался бессилен.

– Не знаю, – покачал головой офицер Аквариума. – Неделю назад этого не было.

На площади перед университетом бушевала черная толпа. Факела и свечи создавали впечатление нарождающегося пожара. На правом фланге скандировали «Костя» и «Алиса», а на левом «Сатана» и «Люцифер». Но что удивительно, люди в черном не пытались прорвать оцепление спецназа. Просто впереди уже не скандировали, а кричали солдатам вразнобой:

– Пустите нас в храм! Мы хотим видеть главную мессу!

Нагая блондинка, которую Гарин собственноручно силой тащил наверх, отчаянно сопротивлялась, восклицая:

– Отпустите меня к нему! – и не было сомнений, что под «ним» она разумеет сатану.

К счастью, она была чем-то одурманена, и ее усилия не слишком обременяли Гарина. Старший телохранитель подхватил девчонку с другой стороны, а вскоре она и вовсе перестала отбиваться, заметив, что ее влекут в то самое здание, куда все остальные мечтают, но не могут прорваться.

– Мы хотим видеть главную мессу! – крикнул какой-то осатанелый подросток чуть ли не в ухо Гарину, и тут же получил локтем по носу. Гюрза не стеснялся в средствах, а со стороны оцепления набежала подмога, и через минуту Гарин оказался в спокойном вестибюле, который был освещен электрическим светом.

Выпустив из рук обмякшую девицу, Гарин остановился посреди холла и громко бросил в пространство:

– Хоть кто-нибудь может объяснить мне, что здесь творится?

И тут же услышал голос молодого человека с аккуратной бородкой, который с улыбкой шагнул навстречу.

– Ничего особенного, – сказал он. – Просто город снова сошел с ума. Пора бы уже привыкнуть.

18

Сообщения о том, что осатаневшая толпа громит рынки в Москве, и о том, что несметные полчища амазонок грабят караванные амбары на Верхней Истре, дошли до Варяга одновременно.

Откуда взялись на Верхней Истре несметные полчища амазонок, информаторы не уточняли, зато про осатаневшую толпу Варяг и сам все знал. Люди сотнями снимались с места прямо под носом у главаря мафии и уходили в Москву бить очкариков.

Бандиты, уже снявшие свои понтовые темные очки, провожали их недоуменными взглядами и ждали указаний руководства. А руководство пребывало в прострации.

Как хорошо было раньше. Лохи платят, бандиты жируют, милиция не вмешивается. А теперь непонятно – кто бандиты, кто лохи, а кто милиция. Вроде, бандиты должны быть довольны, потому что милиции не стало совсем, и город перешел в их руки без борьбы – упал на ладони, как спелый плод. Но вот ведь какая беда – лохи стали вести себя неправильно.

Вместо того, чтобы платить бандитам и молчать себе в тряпочку, они то борзеют, то шизеют. И наказать оборзевших тоже не получается. Варяг явился разбираться, как положено, а лохи сделали ему ручкой и ушли громить его рынки, оставшиеся без защиты.

Варяг поначалу решил, что это отвлекающий маневр – удар по тылам, чтобы вернуть его в Москву. Но был он какой-то странный, этот удар. Дачники грабили без разбора и торговцев мафии и своих же собратьев, которые мирно распродавали остатки своего урожая.

Они вели себя, как один большой дикий зверь, которому просто хочется есть.

Но что было делать Варягу? Спасать старое добро или добывать новое?

И он стал делать то, что было в этой ситуации наиболее естественно – срывать зло на подчиненных.

– Мне этот беспредел надоел! – шумел он и намекал на оргвыводы, в случае если оный беспредел не прекратится в кратчайший срок.

Но приближенные в упор не понимали намеков и не желали брать ответственность на себя. Они требовали конкретных указаний.

Пришлось прямо приказать штатной охране рынков возвращаться в Москву. Это ребята поняли, но как-то не до конца. И в силу недопонимания не торопились покидать сельскую местность. А на простой вопрос «Почему?» отвечали путано и неуверенно.

Тут и всплыла тема сатанистов, которые, прознав про нашествие дачников, пылающих праведным гневом по адресу масонов-очкариков, по наущению сатаны напустивших на поля чумную саранчу, решительно встали на защиту здания на Воробьевых горах.

А кормились они, разумеется, тоже с рынков и тоже бесплатно и без спросу. Но их варяги боялись больше, чем всех дачников вместе взятых. Потому что дачники – это лохи, а сатанисты – это психи и притом буйные. Отморозки одним словом. А иметь дело с отморозками в таком количестве опасно для жизни.

Рыночную охрану пришлось вышибать из Дедовского пинками, но не было никаких гарантий, что они дойдут до места. О том, что будет с ними там, Варяг и думать боялся.

Но сам он в Москву не поехал. Он любил доводить всякое дело до конца, а сейчас ему открылась дорога на Нижнюю Истру. Ее никто не охранял. Самооборонщики ушли в Москву в первых рядах.

Да и охранять было некого. Массовая истерика катилась лавиной, захватывая женщин и унося их в том же направлении. Только если мужчин все время срывало с генеральной линии на второстепенные дела – грабеж и пьянку, то бабы с оловянными глазами перли напролом прямо к цели.

Это было похоже на пляску святого Витта[3], которая вот так же охватывала многотысячные массы людей в средние века.

Когда отряд Варяга вошел в Гапоновку, он обнаружил там только несколько семей, не поддавшихся общему безумию, и стаю нечистой силы из Ведьминой рощи, которая тащили все, что плохо лежит.

К нечистой силе примыкали дети – совершенно непонятно чьи. Воинство Варяга спугнуло сразу всех, включая и добропорядочные семьи, так что в Гапоновке остался один Сашка-баптист в разбитых очках.

И тут до Варяга дошло, что ему тут совершенно нечего делать. Вскрывать дачные кладовые и погреба бессмысленно. Вывозить их содержимое некому и некуда. Заставлять боевиков работать носильщиками – это будет самый настоящий беспредел, и Варяг об этом даже не думал.

Он думал спалить мятежные деревни к черту, но это следовало делать в присутствии их жителей. А без них как-то и не в тему.

– Это не по-божески, – сказал и юродивый Стихотворец.

– Так я же и не бог, – усмехнулся Варяг, но Гапоновку оставил нетронутой.

А самое разумное предложение сделал Мечислав Кировец, который вообще отличался умом и сообразительностью.

– Надо взять что положено с тех, кого найдем. А когда остальные будут возвращаться, брать долю с каждого по мере поступления.

– А они будут возвращаться? – спросил Варяг.

Опасения были не напрасны. Ведь все дачники – бывшие москвичи, у них в городе жилье и все такое. Могут там и остаться.

Это как звезды лягут.

– Посмотрим, – сказал Мечислав.

– Ты бы лучше посмотрел, что там в верховьях творится, – предложил Варяг. – Амазонки какие-то… Будто мне всего остального мало.

– Ну, амазонки, положим, и тут есть, – заметил Кировец, намекая на Ведьмину рощу.

Но возражать против прямого приказа хозяина не стал и пришпорил своего рысака.

Он забрал с собой людей, от которых Варягу в сельской местности немного пользы. Киллеров, ищеек и зеленых пацанов.

Мечиславу от них тоже было мало толку, но других Варяг ему не отдал. А в несметные полчища амазонок они оба не очень верили.

19

Чтобы принять четырех валькирий и одну приблудную разведчицу за несметные полчища амазонок, надо очень много выпить, но если кто-то думает, что в Зеленом охранники главной загородной базы мафии занимались круглые сутки чем-то другим, то он глубоко ошибается.

Охранять целые цистерны самогона – работа не для слабонервных, и белая горячка в этих условиях – профессиональная болезнь.

А еще – доблестным стражам надо было как-то оправдаться перед руководством, когда пять прекрасных дам и семеро благородных рыцарей захватили эту самую базу, разогнав охрану пинками.

У страха глаза велики – вот и померещились им в пьяном дурмане несметные полчища голых воительниц.

Один как выскочил из караулки в чем мать родила, так и добежал до самой Москвы с криком:

– Нечистая сила! Черти в городе!

После чего незамедлительно сошел с ума совсем, потому что в Москве его тоже встретили черти.

А в Зеленом вслед за ним из караулки поперли голые девки, с которыми охрана развлекалась, не чуя никакой угрозы со стороны – и тут уже никому не под силу было разобраться, где воительницы, а где просто шлюхи.

А все потому, что пить надо меньше и в быту надо быть скромнее.

Усмирять нечистую силу явился поп в черной рясе и с белой бородой, который яростно махал кадилом, но успеха не добился, так как эти черти ладана не боялись.

Перехватив меч за клинок и подняв его над собой наподобие креста, Жанна сама принялась проповедовать, как Арамис на лесной поляне, и выходило по ее словам, что самые любвеобильные женщины становятся ангелами на небесах, а командует ангельским воинством сама Орлеанская Дева – святая Жанна, королева Франции. И по воле ее Варягу больше нет места под солнцем и нигде не будет ему удачи.