Анастасия Завозова - Вальпургиева ночь Страница 15

Ох, умеет мой рыженький успокоить, пролить бальзам умиротворения на страждущую душу! Ну, то, что мы с Мишаней влипли, как удобрение в почву, это и без сопливых понятно, а вот куда мы влипли, необходимо было выяснить. Тут мы с Михой синхронировали, потому что она наконец раскрыла рот и спросила:

— А мы вообще где?

— Не знаю, — честно признался Ула. — У меня по плану вы сейчас гуляете в «Клондайке». Полина пьет на брудершафт с солистом «Ключных котят», Михайлина сидит рядом, сосет через соломинку свое вечное детское молоко и ведет высокоинтеллектуальную беседу с бывшим одноклассником.

Я со слезой в голосе произнесла:

— И этого-то прекрасного времяпрепровождения мы лишены! Я осталась без слюнявого поцелуя Вика Орловского, Минька без своего молока… Бедные мы, бедные! Кто пожалеет девусек?.. Ула, ты что, еще здесь? А кто будет узнавать, где мы сидим? Или ты сросся с этой стенкой? Так, перестань изображать страстную плесень и дуй за информацией!

— Что-то ты становишься похожей на Мэри Джейн! — надулся Ула, постепенно испаряясь.

— О! Отличная идея! — воодушевилась я. — Миха сейчас еще чего-нибудь пробубнит, мы и ее позовем!

Улу как смыло. Я захихикала и повернулась к подруге. Немного приоткрытый рот и слегка выкаченные Мишкины глаза навели меня на некоторые размышления. Похоже, она чем-то озадачена…

— А-а ты его знаешь? — выдавила наконец она.

— А то! Мы же с ним прошли огонь, воду и сто метров канализации на брюхе проползли! — И все оставшееся до прилета Улы время я развлекала Миху рассказами о моем прошлогоднем приключении.

Ула нарисовался снова рекордно быстро, с вечным талмудом под мышкой и карандашом за ухом. Искалеченные гусли исчезли. Заплатка поменяла форму и превратилась в восклицательный знак. Ула немного повозился в стене, устраиваясь поудобнее, затем подумал и высунул наружу еще и ноги. Получилось забавно — Ула будто бы сидел… в стене.

Поболтав ножками, Ула пристроил свой гроссбух на коленках и начал нас вводить в курс дела:

— Значит-ца так, девочки! Попрошу без криков нервных стонов, мы попадали и круче! Время — самое начало четырнадцатого века, место действия — ваш родной Семипендюринск, то есть то, что явилось его началом, — маленький городок Готфридсбург. Даже не город, а так — большое укрепленное село.

— Мамочки!

— Ну вот — опять мы и опять в дерьме! Что, в Париж завалиться не могли? Какого рожна мы вообще тут?

Ула нервно зашелестел страницами:

— Полина, помнишь, я говорил тебе, что после твоего путешествия по прошлым жизням внимание темных сил к тебе повышенное… Так вот, можешь успокоиться: это не из-за тебя.

— А из-за кого? Дед Мороз разозлился, что я его за красный нос алкоголиком обозвала?

Ула не ответил, внимательно изучая какую-то страничку.

— Между прочим, финского Деда Мороза зовут Йоллопукки, — ни с того ни с сего торжественно заявила Мишка печальным голосом. — Это ведь все из-за меня, да?

Ула встрепенулся и участливо посмотрел на Мишку:

— Ну, в общем, да… Темные силы давно точат зубы на вашу семью, потому что вы, имея дар такой силы, не занимаетесь ничем предосудительным. Всего-то лечите, гадаете…

— Мы не колдуньи! — тихо ответила Мишка. — Даже не настоящие ведьмы. Мы не заключали догoвopa… Ведьмами зовемся так, для удобства. Слово романтичное. Мы всего лишь ведуньи, знахарки. Травы знаем, слышим природу, читаем карты и судьбу в линиях ладони, видим то, что от других скрыто. Мы не делаем вреда. Почти… ну совсем чуть— чуть, когда доведут. Я вообще не колдую…

— Именно! — воскликнул Ула. — Поэтому мы всегда были на вашей стороне, охраняли, как могли, пока ваша Сюнневе окончательно не вывела из себя темные силы. Кстати, совсем случайно. Она был столь сильна, что к ней явились предлагать сделки, Сама понимаешь кто… А она лишь плюнула и сказала: «Мочи моей на вас нет!», только вот… она же финка, с ударением и произношением плоховато, получилось: «Мочи моей на вас нету!», то есть вроде пригрозила нехорошим. Это ж прямое оскорбление!

Ох и Сюнневе! Узнать бы, что за девка, — судя по рассказам, прям вторая Мэри Джейн!

— Я продолжаю. — Ула перевернул страничку. — Чернявые у нас работают, как всегда, мобильно, поэтому подстроили тебе следующую пакость — отняли твоего Помощника. Тебя не удивило его отсутствие?

Мишка заоглядывалась:

— А разве я должна его видеть?

— В такой ситуации — должна! Черненькие же уделали великую пакость. Во-первых, спрятали твоего Помощника, а во-вторых, решив подстраховаться, подставили его под удар в его земной жизни,

Иногда Ула может быть на редкость невнятным, Прямо как наш руководитель практики в мори «Э, мэ-э, бе-е, вот это что… пила, да, пила… не простая, специальная… да, специальная… в общем, ею пользуются… ладно, оставим, вот вы вскрыли наконец грудную клетку трупа…» То же самое с Улой — подробного, внятного и четкого изложения ситуации от него фиг дождешься. Вывалит на тебя все факты — и сиди сортируй. Я глянула на тихо бледнеющую Мишку и напустилась на Улу:

— Ула Недобитый Скальд! Ты можешь изъясняться ясней и подробней? Рассказывай все по порядку!

— Да вы же мне слова вставить не даете! — возмутился рыжик. — Я же говорю — у Мишки спионерили Помощника, пока она сюда, летела. Мало того, решили у нее его совсем отнять, сделать так, чтобы он вообще никогда не стал Помощником. Сейчас все объясню. Знаете ведь легенду о Клотильде и Готфриде? Мол, он запер ее вместе с пажом-любовником в этих самых катакомбах, где мы сейчас сидим. Вранье, конечно, несусветное, но не в этом дело. Этот самый паж и стал потом твоим, Михайлина, Помощником…

— Чтоб мне всю жизнь кеннинги расшифровывать! — жалобно произнесла Мишка. — Вот это поворот! А мы-то почему здесь оказались?

— В этой эпохе ты особо уязвима — ведь твой Помощник еще не умер, то есть у тебя еще нет Помощника. И самое плохое то, что вернуть его будет трудновато.

— А… другого? — спросила Мишка. — Другого дать можно?

— Да все можно, только все это очень сложно, — в рифму ответил Ула. — Такие дела просто не делаются. Помощники — это не огурцы, знаешь ли, в банке не киснут. На подбор тебе нового Помощника уйдет недели четыре, не меньше. За это время твоя жизнь превратится в кошмар. Люди ведь не знают, насколько тяжела работа Помощников…

Правильно, рыженький, себя не похвалишь, будешь как оплеванный!

— Мы делаем тысячи вещей. Вовремя останавливаем чересчур быстро несущийся автомобиль перед зазевавшимся подопечным, убираем мелкий камешек из-под ног, чтобы он не споткнулся и не расквасил нос, выбиваем из рук яблоко, чтобы не подавился зернышком, меняем направление летящего сверху кирпича, иногда подолгу держим зеленый свет или, наоборот, красный, чтобы кто-нибудь рассеянный успел перейти дорогу, а не менее рассеянный водитель не придавил бы кого-нибудь, Мы задерживаем поезда на станциях, троллейбусы на остановках, чтобы ты всюду успевала…

— А я никогда не успеваю! — вклинилась я.

— Значит, не судьба! — отрезал Ула. — Ничего в мире не происходит случайно, не успела на автобус — значит, так надо. В общем, мы много чего делаем, в основном это мелочи, но с ними жизнь человека была бы невыносимой. И короткой. Ты не представляешь, что может натворить маленькое стеклышко или даже песчинка… А чернявенькие не дремлют, у них недостатка в кадрах нет… Конечно, ты могла бы эти двенадцать дней просидеть дома под замком и надежной охраной Семьи (я, конечно, не исключаю упавшей с крючка картины, замкнувшей проводки, сломавшегося внезапно стула…), но ведь ты не можешь пропустить месяц учебы прямо перед сессией…

— Три дня поноса и смерть в любом случае, — грустно констатировала Мишка, по-прежнему пре бывая в прострации. — А хоть какой-нибудь выход из всего этого дурдома есть?

— Если есть вход, есть и выход! — утешил ее Ула, — Вам с Полиной остается только одно: попытаться разыскать пажа и проследить, чтобы в этой жизни у него все прошло по плану. То есть предупредить о возможной опасности… Я еще не собрал всех сведений о eгo жизни, но одно могу сказать точно: парень должен спокойно дожить до старости. Скорее всего, темные гаденыши попытаются убрать его пораньше.

И тут Миха попыталась сыграть в рыцарство. Тоже мне Жанна д'Арк семипендюринского масштаба.

— Но ведь Полли это не касается! — все так же торжественно продолжила она. — Я одна, наверное, сама…

— Сама это ты будешь у Меньшовой в ток-шоу заливаться! — грозно сказала я. — Тоже мне сама! Да тебя только отпусти — на ягодичную мышцу — плюхнешься и будешь ревмя реветь, пока весь этот Готфридсбург не затопишь. А я в подобной ситуации уже бывала, знаю, что к чему в этой малине. Так что ты брось тут благородные понты раскидывать! Куда ты без меня?