Сергей Шведов - Родить Минотавра Страница 15

– У вас своеобразное чувство юмора, Виктор Васильевич. – Боюсь, что чувство юмора здесь не при чём, – возразил Чеботарёв. – Это художественное осмыслёние событий, происходящих в последние дни. Вы ведь тоже участвуете в Резановсних снах?

– Меня он продал в рабство, – поведала Агния. – Вот такие у нас с вами знакомые, Виктор Васильевич.

– Резанов не уточнял, кому именно вас продали в рабство? – Я вас не понимаю, Виктор Васильевич, – возмутилась Агния. – С какой стати мы обсуждаем пьяный Резановский бред?

– Этот бред, Агния Александровна, имеет вполне реальную основу, – возразил Чеботарёв и тут же без паузы добавил: – Вы на кого работаете?

– Да как вы смеете!

Про себя Чеботарёв отметил, что Агнии не возмущаться надо было, а удивляться. Тогда её вполне можно было счесть сторонним наблюдателем в этом деле. – Пока я не собираюсь выдвигать обвинения ни против вас лично, ни против ваших хозяев, – холодно заметил Чеботарёв. – Просто хочу предупредить: Ксения не одинока, за ней стоят серьёзные силы, о которых ваши хозяева не догадываются. И силы эти не только серьёзные, но и безжалостные. Именно жрец Атемис и его люди устранили и Паленова, и троих нанятых Рекуновым отморозков. Я думаю, что ваш муж, Алексей Астахов, работает на Атемиса. Он всегда на него работал, даже тогда, когда вам казалось, что он работает в стане Паленова на ваших боссов. – Сволочь.

– Думаю, у него были основания поступать именно так. – Вы на что намекаете? – опять не к месту возмутилась Агния. – Я намекаю на вашу связь с боссом, – не стал щадить её Чеботарёв. – Женщины подобные вам, редко бывают деловыми партнёрами.

– Это комплимент или оскорбление? – Разумеется, комплимент, – усмехнулся Чеботарёв. – В частных беседах я говорю женщинам только комплименты. В служебном кабинете я назвал бы это констатацией факта.

– Спасибо за комплимент, – огрызнулась Агния. – Но вы ошиблись в своих предположениях.

– Ваше опровержение несколько запоздало, – не остался в долгу Виктор. – А на будущее запомните, у опытного агента эмоция не должна опережать мысль.

– Я не служу в разведке, – Агния попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривенькая.

– Зато пытаетесь вести наружное наблюдение за своими знакомыми, что запрещено законом. Предупреждаю об этом не только вас, но и ваших хозяев.

– Это официальное предупреждение? – Если потребуется, то будет и официальное.

Самое время было Чеботарёву порадоваться своей проницательности, но как раз ликование в душе почему-то отсутствовало напрочь. Он никак не мог ухватить логику разворачивающихся событий, создавалось впечатление, что за всем этим клубком хаотичных действий скрывается направляющий ум, либо на редкость изощрённый, либо больной, а скорее и то, и другое вместе.

Собранную Корытиным информацию Чеботарёв разбирал с особой тщательностью. Рекунов не произвёл на него впечатления человека склонного к мистике, скорее его можно было счесть реалистом, прагматичным и расчётливым. За свою далеко не безгрешную и далеко не трудовую жизнь Рекунов прокололся только однажды, на заре криминальной карьеры, и с тех пор являл собой пример гражданина, озабоченного судьбами проводимых в стране реформ. Во всяком случае, по Чеботарёвскому ведомству ничего серьёзного за ним не числилось. Были оперативные данные, что Рекунов отмывает через легальные структуры деньги, добытые не совсем чистым способом, но попробуйте определить, какие деньги по нынешним временам чистые, а какие нет. В последние годы Рекунов отошел даже от рэкета, которым грешил на определенном этапе своей криминальной карьеры, видимо, дело его было настолько серьёзным, что не терпело суеты. Можно было предположить, что Рекунов предоставил Ксении и ее партнерам некую сумму денег в кредит, которую те в результате возникших финансовых проблем не смогли выплатить сполна.

Чеботарёв, с интересом разглядывая фотографию преуспевающего бизнесмена, сделанную расторопным Корытиным, пришёл к выводу, что человек этот вполне здоровый и крепкий, годы его небольшие, лет сорок, и вся его деятельность на ответственном посту еще впереди. И если такой человек, несклонный, если судить по лицу и биографии, к истерикам, привлекает Сахарова с компанией для того, чтобы устранить известную в городе деловую женщину, то вероятно сумма задолженности немаленькая.

Светлана Резанову понравилась: длинноногая красавица с собранными в замысловатый пучок светлыми волосами и большими зелёными глазами. Резанову даже показалось, что окружавшая её компания мужчин недостойна такого соседства. Во всяком случае, по его мнению, только один из сидевших за столом хоть что-то из себя представлял. Вероятно, это и был Рекунов – лысоватый шатен с умными глазами и резкими чертами лица. Такие лица бывают у людей, которым жизнь не позволяет расслабиться даже в ресторане. Двое других смахивали скорее на среднестатистических наших граждан, чем на представителей криминального мира. Иное дело быки, торчащие у стойки с запросами явно не удовлетворяющими даже их минимальные потребности в отношении спиртного, – истинные урки. Надо полагать, это была Рекуновская охрана. Ребятки в неё были подобраны со вкусом, соответствующим репутации хозяина.

Сам Резанов сидел на месте хоть и не почётном, но вполне его устраивающем. Подобные места занимают обычно люди случайные, заезжие и ни на что не претендующие в чужом городе кроме рюмки водки и приличной закуски по совершенно неприличным, на Резановский взгляд, ценам. К тому же Резанову не нравилась музыка, не говоря уже о полуголых девочках на эстраде, пытавшихся имитировать танец страсти. С девочками он примирился бы, но танец не лез ни в какие ворота, поскольку страсть изображалась с чрезмерной натугой, как при классическом запоре. Возможно, девушек не устраивала публика – в зале не было глаз, способных их воспламенить, но, по мнению Резанова, профессионал должен оставаться профессионалом в любой ситуации, и уж коли ты не способна изобразить страсть, то и не берись.

– Безобразие, – сказал он вслух, чем привлёк внимание соседа по столику. – Рыба ни к чёрту не годится, – подтвердил тот, и вяло отхлебнул вино из большого фужера.

– Вы на девочек посмотрите, – посоветовал ему Резанов довольно громко. – Чистая халтура. И за что только с доверчивых людей деньги берут.

Резановские слова даром не пропали, поскольку, угодив в музыкальную паузу, разнеслись чуть не по всему залу. По крайней мере половина посетителей сочла своим долгом обернуться в сторону развязного ценителя. Обернулся и Рекунов, которого Резановская реплика задела видимо за живое, поскольку этот средней руки кабак принадлежал именно ему.

Случайный собеседник Резанова был сильно смущён всеобщим вниманием и поспешил, расплатившись за недоеденную рыбу, убраться с глаз публики.

А публика всё-таки выразила неосторожному ценителю своё возмущение устами одного из стриженных, оторвавшегося на короткое время от стойки бара. Резанову настоятельно посоветовали подышать свежим воздухом, поскольку ресторанная атмосфера плохо действует на его умственные способности.

Резанов с такими выводами не согласился и, по мнению хорошего мальчика от доброго дяди, нарывался на скандал со всеми вытекающими для его наглой физиономии последствиями. Оба спорящих джентльмена голос не форсировали, и со стороны их беседа могла бы сойти и за мирную, но на самом деле пикировка катилась к зубодробительному финалу, в первую очередь для Резанова, поскольку его стриженый собеседник мог рассчитывать на горячую поддержку приятелей, которые уже демонстрировали, признаки беспокойства и готовность вмешаться. Ждали они сигнала от хозяина, но за хозяйским столом, видимо, ещё не приняли окончательное решение, во всяком случае, стильная блондинка в чём-то убеждала Рекунова. И, похоже, убедила, поскольку от стола последовал сигнал, но совсем не тот, которого ждали скучающие шестёрки.

– Тебя зовут, – бросил хмуро Резанову, разом утихший оппонент. – Не зовут, приглашают, – поправил его Сергей.

Впрочем, в данных обстоятельствах это уже не имело никакого значения, разве что стоило поломаться из соображений престижа. Но Резанов ломаться не стал, продемонстрировав тем самым покладистость характера. Стул ему подвинул гражданин средних лет и довольно интеллигентной наружности, во всяком случае

в очках и при галстуке. Рекунов щедро отвалил гостю коньяка в большой хрустальный фужер:

– Вам не понравились наши девочки? – Девочки мне как раз понравились, – возразил Резанов. – Не понравилось исполнение – на мой взгляд, ему не хватало страсти.

– А вы что, профессиональный танцовщик? – Нет, я журналист – Резанов Сергей Михайлович. – Рекунов Игорь Витальевич, – представился в свою очередь хозяин. – Мне кажется, что вы не совсем правы, Сергей Михайлович, хотя на вкус и цвет товарищей нет. – Возможно, – согласился Резанов. – Но я оставляю за собой право на собственное мнение в свободной стране.