Терри Пратчетт - Ночная стража Страница 15

— Спокойно, спокойно, ты забыл всего несколько минут.

— Сколько?

— Совсем немного, совсем немного. К тому же в напитке были травы. Травы полезны для здоровья. А потом мы дали тебе поспать. Не волнуйся, никто нас не преследует. Никто не заметил твоего исчезновения. Посмотри на это.

Метельщик поднял замысловатую коробку, стоявшую на полу. У нее были лямки, как у рюкзака, а внутри виднелся цилиндр.

— Эта штука называется Ингибитор, — сказал монах. — Переносное подобие вон тех устройств, похожих на бабушкины катки для белья. Не хочу углубляться в подробности, но, когда Ингибитор вертится, время вокруг тебя сдвигается. Понимаешь меня?

— Нет!

— Ладно. Это волшебная шкатулка. Так лучше?

— Продолжай, — мрачно буркнул Ваймс.

— Такой же Ингибитор был на тебе, когда я провожал тебя сюда из участка. Благодаря ему ты, скажем так, находился вне времени. Потом, когда мы закончим нашу недолгую беседу, я провожу тебя обратно, и старый капитан ничего не заметит. Когда мы находимся в храме, время во внешнем мире стоит. Благодаря Ингибиторам. Как я уже говорил, они сдвигают время. В действительности они сдвигают нас назад во времени, в то время как время движет нас вперед. Тут есть еще Ингибиторы. Благодаря им у нас продукты всегда свежие. Что еще рассказать… Ах да. А еще Ингибиторы помогают отслеживать события, если, конечно, считать, что они происходят одно за другим.

— Это очень похоже на сон, — сказал Ваймс.

Наручники с легким щелчком расстегнулись на его запястьях.

— Точно, — спокойно согласился Метельщик.

— А твоя волшебная шкатулка не может вернуть меня домой? Сдвинуть по времени туда, где я должен находиться?

— Эта? Ха! Нет, она слишком маломощная, чтобы…

— Послушай, господин Метельщик. У меня был очень насыщенный день: я сражался на крыше с одной законченной сволочью, потом меня дважды поколотили, один раз заштопали и — ха! — один раз пришили дело. У меня такое ощущение, что я должен быть тебе благодарен, но будь я проклят, если понимаю за что. Я хочу получить прямые ответы, господин. В конце концов, я командующий Стражей в этом городе!

— Может, ты хотел сказать, будущий командующий?

— Нет. Ты сам сказал, что нужно относиться к событиям так, словно они происходят одно за другим! Так вот, согласно моему личному времени, вчера я был командующим Стражей, а значит, остаюсь им до сих пор. Мне наплевать, что по этому поводу думают другие. Они просто не обладают всей полнотой информации.

— Эта фраза. Запомни ее, — хмыкнул Метельщик, поднимаясь со стула. — Ладно, командующий Стражей. Тебе нужна информация. Что ж, предлагаю тебе прогуляться по садику.

— Ты можешь вернуть меня домой?

— Пока нет. Но могу высказать профессиональную точку зрения: ты оказался здесь неспроста.

— Неспроста? Я провалился сквозь треклятый купол!

— И это тоже. Успокойся, господин Ваймс. Ты немножко переутомился.

Метельщик вывел его из зала. Рядом оказалось конторское помещение, в котором царила напряженная, но тихая деятельность. На поцарапанных и потрепанных столах Ваймс увидел цилиндры, подобные тем, что были в зале. Некоторые из них медленно вращались.

— В нашем анк-морпоркском отделении всегда дел невпроворот, — пояснил Метельщик. — Пришлось скупить лавки по обеим сторонам улицы. — Он взял свиток с одного из столов, бегло просмотрел содержи мое и, грустно вздохнув, бросил его обратно. — И все работают сверхурочно, — добавил он. — Мы сидим тут круглые сутки, а когда мы говорим «круглые сутки», уж поверь, так оно и есть.

— Но чем именно вы занимаетесь? — спросил Ваймс.

— Мы заботимся о том, чтобы события случались.

— А без вас они не случаются?

— Смотря какие. Мы исторические монахи, господин Ваймс. Мы приглядываем за тем, чтобы все происходило.

— Никогда не слышал о вас, хотя знаю город как свои пять пальцев, — заметил Ваймс.

— Верно, а как часто ты разглядываешь свои пять пальцев, господин Ваймс? Перестань ломать голову, мы в Глиняном переулке.

— Что? Вы те самые чокнутые монахи из странного, чужеземного вида здания между конторой ростовщика и дешевой лавчонкой? Те самые монахи, которые пляшут на улицах, стучат в барабаны и вопят всякую чушь?

— Молодец, господин Ваймс. Ты не поверишь, как незаметен может быть полоумный монах, вопящий всякую чушь и пляшущий под бой барабанов.

— Когда я был маленьким, почти вся моя одежда покупалась в той дешевой лавчонке в Глиняном переулке, — сказал Ваймс. — Все наши знакомые там одевались. А заправлял этой торговлей какой-то чужеземец с очень смешным именем…

— Брат Пей Мой Чай, — ответил Метельщик. — Не слишком просвещенный агент, но настоящий гений, когда дело касается третьесортного барахла.

— Рубашки, заношенные настолько, что просвечивают насквозь, и лоснящиеся, как стекло, штаны… — кивнул Ваймс. — К концу недели половина этих вещей возвращалась обратно к ростовщикам.

— Правильно, — согласился Метельщик. — Ты закладываешь свою одежду ростовщику, но никогда не покупаешь у него вещи, потому что существует Черта, которую нельзя переступать.

Ваймс кивнул. Чем ниже по лестнице, тем ближе ступени, тем условнее граница между ними, и боги знают, как женщины трясутся над тем, чтобы ненароком не очутиться ступенькой ниже. Простолюдинки в этом смысле ничуть не лучше герцогинь. Пусть у тебя почти ничего нет, но Черта есть всегда. Пусть одежда дешевая и старая, ее можно хотя бы выстирать. Пусть за твоей дверью нет ничего, на что могли бы позариться воры, зато твое крыльцо будет настолько чистым, что с него можно есть — если, конечно, у тебя вдруг появится что есть. И никто никогда не покупал одежду в ломбарде. Отступить от этого правила означало опуститься до самого дна. Нет, ты покупал одежду в сомнительной лавке господина Чая и никогда не спрашивал, где тот ее взял.

— На свою первую работу я пошел в костюме, купленном именно там, — сказал Ваймс. — Кажется, с тех пор прошла целая вечность.

— Нет, — возразил Метельщик. — Это случилось всего на прошлой неделе.

Тишина раздулась на всю комнату. Ее нарушало только тихое жужжание вращающихся цилиндров.

— Ты уже должен был сам обо всем догадаться, — наконец промолвил Метельщик.

— С чего бы? Большую часть времени я либо дрался, либо валялся в отключке, либо пытался вернуться домой! Хочешь сказать, я где-то там?!

— О да. И прошлой ночью ты стал героем, взяв на прицел опасного злодея, который напал на твоего сержанта.

— Ерунда, — помолчав, ответил Ваймс. — Не было такого. Я бы запомнил. Первую неделю службы я до сих пор помню во всех подробностях.

— Занятно, верно? — усмехнулся Метельщик. — Но разве не говорится в писании: «Есть многое на свете, о чем нам забыли сказать»? Господин Ваймс, тебе стоит недолго отдохнуть в Саду Безмятежности Внутреннего Города.

Это и правда был сад, похожий на большинство садов и парков в районе Глиняного переулка. Серая почва представляла собой старую кирпичную крошку, смешанную с кошачьим пометом и полусгнившим мусором. В дальнем конце находился общественный сортир на три кабинки. Он был традиционно расположен рядом с калиткой, ведущей в задний проулок, чтобы собирателям нечистот не приходилось далеко ходить, но данный сортир отличался от собратьев тем, что рядом с ним был установлен небольшой, медленно вращающийся каменный цилиндр, да и калитка была заперта.

Сад тонул в полумраке, как и другие подобные сады. Освещение появится, только если в домах по соседству поселятся люди побогаче, — тогда и саду перепадут остатки попользованного света. Некоторые пытались разводить на своих клочках земли голубей или кроликов; другие, игнорируя очевидное, выращивали овощи. Но дотянуться до настоящего солнечного света в подобных садах могли разве что волшебные бобы.

Тем не менее кто-то здесь очень постарался. Большая часть свободного пространства была засыпана гравием различного калибра, на котором вывели граблями плавные волны и завитки. Тут и там виднелись внушительные валуны, расположенные явно с каким-то умыслом.

Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, Ваймс уставился на сад камней.

Он понимал, чего тут хотели добиться, но, похоже, все усилия садовника пропали даром. В конце концов, это же большой город. Тут повсюду царит мусор. Наиболее распространенный способ от него избавиться — это перекинуть через соседнюю стену. Рано или поздно кто-нибудь его продаст или, возможно, съест.

Молодой монах прилежно разравнивал гравий граблями. Заметив Метельщика, он поклонился.

Старик присел на каменную скамью.

— Юноша, прекрати заниматься всякой ерундой и принеси-ка лучше нам две чашки чая, — велел он. — Мне — зеленый с ячьим маслом, а господин Ваймс, насколько я знаю, любит чай, заваренный в котелке так, чтобы ложка стояла, с двумя кусочками сахара и вчерашним молоком.