Надежда Первухина - Блюз полной луны Страница 15

— Да, а что? Ты с ним знакома?

— Нет, я с ним не знакома, но я знакома с историей племени вибути. Потому что по происхождению все феи вышли оттуда. Это племя для фей, как обетованная земля для евреев.

— И ты, наверное, хочешь туда вернуться?

— Нет, ни в коем случае! Я решила быть там, где ты. Тебя устраивает такое мое решение?

В качестве ответа Павел крепко поцеловал девушку.

Они отправились гулять и болтать о том о сем.

— Павел, — сказала Лена, — а ведь скоро полнолуние.

— Верно. У меня уже зуд по всему телу, будто волосы внутрь растут. Значит, скоро я стану вервольфом.

— Давай это полнолуние проведем вместе. Ты волк, я фея, ты будешь бегать по лесу, а я — летать над твоей головой.

— Лен, но я же не просто так бегаю по лесу. Я его, пардон, помечаю. И еще охочусь. На зайцев там, на белок. Я же волк, а тебе наверняка не понравится такое зрелище.

— Ничего, — мужественно сказала Леночка. — Я это выдержу. Если кого-то любишь, то должно принимать его таким, какой он есть. А я люблю тебя.

— А я — тебя. Я постараюсь поменьше питаться зайцами. У меня в убежище полно брикетов с соевым мясом. Тоже голод утоляет.

— У тебя есть убежище?

— Да, мне его предоставил один человек, связанный с нашей семьей. Хочешь, я тебе его покажу?

— Человека или убежище?

— Убежище, конечно.

— Что ж, тогда идем в логово волка!

В логове Лене понравилось. Она даже усомнилась, уж так ли у нее на чердаке уютно. Но Павел сказал, что ее чердак — самое лучшее место в Москве, да и во всей вселенной.

— Для чего тебе столько одежды?

— На всякий случай. Я могу перекинуться и остаться голым. А тут пожалуйста — запас.

Они вышли из убежища и пошли гулять по лесу.

— А ты пахнешь псиной? — смеялась Леночка.

— А ты пьешь нектар из цветов? — в ответ подзуживал Павел.

Им было так хорошо вдвоем, что это просто не могло кончиться благополучно.

Лена наступила на сучок.

Сучок оказался змеей.

— Это гадюка! — вскрикнул Павел.

И тут змея укусила Леночку.

Павел растоптал змею, но было поздно. Лена в ужасе смотрела на свою ногу, и из глаз ее катились крупные слезы.

Павел весь сосредоточился на спасении Лены. Он словно железными пальцами стиснул ее ступню и принялся отсасывать кровь и яд.

— Паш, да все, все уже! — сказала Леночка, вытирая слезы. — Я чувствую — яда в моем организме нет. Мы, феи, к этому чувствительны.

Павел отплевался и поднялся с колен.

— Бедная моя! — сказал он Лене. — Неужели все феи так натыкаются на неприятности?

— А что ж ты хочешь, — сказала Лена невесело, — феи почти те же люди. — Паш, проводи меня на мой чердак.

Павел с готовностью согласился.

На чердаке все было по-прежнему.

— Хочешь кофе? — после долгого молчания спросила Лена.

— А ты как себя чувствуешь?

— Нормально, только испугана здорово. Давай попьем кофе, успокоим нервы.

— Ну давай.

Лена принялась на маленькой плитке готовить кофе, а Павел любовался ее движениями, их грациозностью и отточенностью. Наконец кофе был готов и Лена разлила его в две маленькие чашечки.

— Тебе с сахаром?

— Нет, не нужно.

— А я буду с сахаром. Он действует как антишок. Мне после всего перенесенного это будет полезно.

— Конечно.

Они пили кофе и избегали встречаться друг с другом взглядами, боялись соприкоснуться руками. Словно между ними возникло что-то до боли хрупкое и это хрупкое никак нельзя разбить.

Они поставили пустые чашечки на столик. И тут Павел осмелился взглянуть в глаза Лены.

И увидел в них то, о чем думал сам.

— Только будь нежным, — прошептала она, когда он заключил ее в объятия.

— Я буду самым нежным, — прошептал он. — Твоим самым-самым…

Он осторожно, словно боясь помять, снял с нее футболку и шортики. Все шло словно в замедленном режиме съемки. Им не хотелось набрасываться друг на друга в пароксизме страсти. Они решили растянуть эту страсть на неопределенное количество времени. И время помогало им в этом. Потом они просто лежали, держась за руки. Голова Лены покоилась на плече Павла. Чердак таинственно потрескивал, словно остывая после их ласк, словно он был свидетелем их нежности.

— Павел…

— Да, милая?

— А ты будешь писать мне стихи?

— А это нужно? — чуть напрягся Павел.

— Нет, совершенно не нужно. Не пиши. Я тебя и без стихов люблю.

Где-то далеко пиликнуло радио. Павел посмотрел на часы. Половина восьмого вечера.

— Что-то не так? — слегка нахмурилась Леночка.

— Да, ерунда, лекцию прогулял.

Леночка засмеялась:

— Я тоже прогуляла. Вот как выпрут нас из универа!

— Тогда мы устроимся в цирк шапито. Я буду исполнять роль ручного волка, а ты…

— А я буду парить под куполом цирка на своих волшебных крыльях.

— Жаль только, что это длится лишь полнолуние.

— Договорились: следующее полнолуние встречаем вместе.

— В лесу.

— Я там наведу порядок, — пообещал Павел. — Больше ни одна змея не посмеет тебя тронуть.

— Ну а я надеюсь на то, что ты не будешь там с какой-нибудь волчицей…

— Это исключено.

Они еще долго были вместе. В конце концов Леночка предложила Павлу у нее переночевать — за полночь в общагу его бы просто не пустили. И Павел остался. Помог Леночке потуже натянуть веревки с занавесками, подмел пол, перемыл посуду. А потом они пошли на крышу — любоваться звездным небом.

Словом, день закончился счастливо. А потом он плавно перетек в такое же счастливое утро. Они быстро перекусили и отправились в университет — все-таки для прогуливания лекций они были еще незрелыми младшекурсниками.

Павел заскочил в общагу. Все, включая принца, были на лекциях, а Павла ждала записка: "Тут тебя искали какие-то челы". Павлик не обратил на записку внимания. Мало ли кто его может искать. Выпил газировки и зарысил на очередную лекцию по истории книги.

Когда он вошел в аудиторию, преподавателя еще не было. За кафедрой сидел принц Аванси-мбонси и развлекал народ тем, что показывал фокус с монеткой — она у него то появлялась меж пальцев, то пропадала. Завидев Павла, принц зашвырнул монетку в какое-то измерение и приветственно помахал рукой:

— Ай, Павел, где ты был вчера? Лекцию пропустил.

— Были дела, — смущенно ответил Павел.

Принц потянул воздух остреньким носом:

— Чую, чую, здесь была замешана девушка! Хорошая девушка! И не просто девушка, а фея!

— Ты не особо шуми об этом, Аванси-мбонси. Ладно?

— Мои уста немы, как могила богини Ар.

— А кто такая богиня Ар?

— О, это очень вредная богиня! У нас в племени ее никто не любил, вот и вырыли ей могилу и похоронили там. Чтобы она людям жить не мешала. О, все! Препод идет.

Павел и Аванси-мбонси заняли свои места среди студентов. Преподаватель расположился за кафедрой.

— Итак, многоуважаемые студенты! Сегодня мы с вами порассуждаем на тему "Понятие и этимология слова "книга". Если не принимать в расчет ненаучные толкования, весь основной смысл слова "книга" так или иначе связан с ученостью, с информацией и распространением сведений среди себе подобных, то есть распространением знаний и образов…

— У меня сейчас мозги лопнут, — тихонько простонала сидевшая Неподалеку от Павла девчонка. — Я ничего не понимаю.

А преподаватель продолжал:

— Исторически сложилось так, что в европейских и переднеазиатских языках содержание термина, его понятие и смысл одинаковы. Греческое "библио", латинское "либер", семитическое "сефер", арабское "китаб" наряду со славяно-балтийским "книга" трактуются одинаково… В русской письменности слово "книга" встречается впервые в Остромировом Евангелии…[1]

Принц старательно конспектировал каждое слово преподавателя, а Павел карандашом рисовал профиль Леночки. Получалось плохо, но все лучше, чем слушать нудятину. И он даже не услышал, когда преподаватель окликнул его:

— Молодой человек! Молодой человек!

Принц толкнул его в бок:

— Проснись, это тебя!

Павел встал.

— Молодой человек, как вас зовут?

— Павел.

— А фамилия у вас имеется?

— Лозоход. Павел Лозоход.

— Очень хорошо. А теперь не будете ли вы так любезны дать нам определение термина "книга", которое встречается у Владимира Даля в его "Толковом словаре живого великорусского языка"?

— Э-э…

— Я вчера цитировал его на лекции.

— Простите, я не был на вчерашней лекции.

— Очень печально. И чем же продиктовано столь вопиющее пренебрежение моим предметом?

— У меня друг… сильно заболел.

— Да что вы говорите! И какая же у него болезнь?

Павел бухнул:

— Простатит.

В аудитории поднялся смех. Смеялся и сам преподаватель — маститый старичок с седой бородой и усами, как у кавалериста.