Андрей Чернецов - Чародей на том свете Страница 15

— А я Проводник, Открыватель Путей, — представился. — Вот и познакомились!

Верховный шаман кивнул, а сам глядел на говорящего черного пса бука букой. Постояв так некоторое время, он шагнул в свою палатку и вернулся уже в шапке, украшенной оленьими рогами, с бубном и колотушкой в руках.

Протянув бубен к огню, Тэр-Эр-Гэн слегка нагрел его, а затем легонько ударил по натянутой коже колотушкой. Прислушавшись к тихому звону магического предмета, эвенк ударил еще раз, потом и третий. Что там ему сказали его духи, Упуат не разобрал, но, очевидно, что-то хорошее. Потому как шаман вдруг озорно и по-доброму улыбнулся волчку и, кивнув на котелок, спросил:

— Присоединишься к моей трапезе, гость издалека?

— Спрашиваешь! — радостно протявкал Путеводитель.

Эвенк отложил в сторону орудия своего волшебства, превратившись в гостеприимного хозяина. Из походной торбы он извлек две металлические миски (как отметил нетеру, золотые), вилку и нож для себя, несколько лепешек и нечто, плещущееся в большой зеленой четырехгранной бутылке, при виде которой сердце волчка учащенно забилось.

Деловито разлив по мискам крутой, пахнуший неведомыми травами бульон и нарезав туда же по приличному куску мяса, шаман потянулся к штофу. Отвинтил пробку, понюхал, при этом вкусно причмокнув. Скосил глаз на Упуата:

— Ты как, Проводник?

— Ну…

— Понятно.

Из кармана своего плаща Тэр-Эр-Гэн добыл махонькую неглубокую мисочку, плеснул туда из бутылки и поставил на траву перед волчком.

— За знакомство! — хищно припал он к горлышку штофа.

— Х-хор-р-роший ты мужик, Тэр-р-р-Эр-р-Гэн! — сытно отрыгнув, прорычал Упуат, когда жидкость в заветной бутылке закончилась.

— Не сп-порю-у, — подтвердил шаман, уже вошедший в глубокий транс.

— Только к-какой-то гр-р-рустный.

Эвенк глубоко вздохнул.

— Или потер-р-рял ч-чего?

— Ага! — согласился. — Но не ч-чего, а к-кого.

— И я тоже, — обрадовался Путеводитель.

— Дав-ваай вместе искать, — предложил шаман.

— Д-давай. А как?

Тэр-Эр-Гэн потянулся было к бубну, но затем махнул рукой. Встав на четвереньки, он заполз в свой чум, но вышел из него на двух ногах, торжественно неся перед собой на вытянутых руках резной деревянный посох. Внизу этот жезл заканчивался то ли оленьим, то ли лосиным копытом, а венчала его рогатая, наверное, лосиная голова.

— Поз-накомься! — протянул его Упуату. — Эт-то м-мой Пров-водник!

Волчок ткнулся носом в деревяшку. Пахло специфически. Бесспорно, в посохе таилась сила.

— Щас кам-лать буду! — заявил шаман. — Внуч-чку искать стану, Эйяно… Проворонили, г-гады.

Погрозил кому-то своим жезлом.

— Ушла в лес и не… и не верну… лась. Как бы не об-бидел хто. Я их тогда с-сам так об-бижу…

Снова угроза посохом неким невидимым силам.

— А у меня др-р-руг пр-р-ропал, — пригорюнился Открыватель Путей.

— Н-не боись-сь, — успокоил собутыльника колдун. — Найдем. Ты з-закрой глаза и п-редс-ставь себ-бе своего д-друга.

— Не поможет, — безнадежно отмахнулся хвостом нетеру.

Шаман сделал многозначительный жест рукой. Дескать, не торопись, увидим.

Присев у костра и вцепившись костлявыми руками в посох, Тэр-Эр-Гэн Четвертый начал негромко напевать. Чуткое ухо Путеводителя отметило, что шаманов язык внезапно перестал заплетаться, словно старый колдун лишь притворялся пьяным:

Бог мой, хозяин мой, сюда иди, предков зови.

Мои десять чумов, моя серебряная жена

Колтаркичан, моя мать,

Сюда бегите вместе, я начну вам жаловаться.

Хозяин леса, Отец мой, сюда приходи, здесь сядь,

Мы мяса тебе дадим…

Упуат вдруг почувствовал приближение чего-то чужого. Шерсть на его загривке встала дыбом.

И вели твоим духам-невидимкам мне тоже служить.

Я здесь играть буду, а они пусть в лес идут, свою мать-лягушку зовут.

Над верхом сосен поднимитесь, на Небо смотрите,

На Тайгу смотрите, на болота смотрите. Нам пропажу сыщите!

Золотисто-оранжевая вспышка. И Проводник увидел.

Какое-то полутемное, бревенчатое помещение. Дверь с небольшим зарешеченным окошком. На полу лежит связанный человек. Над ним кто-то склонился. Эх, присветил бы кто.

Словно услышав его, склоненная фигура вздрогнула и повернула свое лицо… к Упуату. Неужто… видит?

Тем временем в помещении стало светлее. Ненамного, а так, будто зажгли свечу или лучину. Великий Дуат, это кто ж такие фортели выкидывает?

Уже можно рассмотреть, что сидит совсем еще юная девушка. А связанный человек у ее ног — не кто иной, как… Ну, конечно, кому ж еще там лежать, как не Даниилу Сергеевичу Горовому! Знал же, знал, что тот обязательно во что-нибудь вляпается…

Снова вспышка, и картинка исчезла. Но Упуат уже засек нужное направление. Не зря же он зовется Открывателем Путей.

— Ну, все, — решительно заявил он, стряхивая остатки видений, — мне пора.

Тэр-Эр-Гэн ничего не спрашивал, только устало кивал головой. Видно было, что камлание изрядно его утомило.

— Присмотришь за моей подружкой? — ткнул волчок носом в сторону мамонтихи.

— Будь спокоен, — еле слышно прошептал старик. — Я знаю, где ее стойбище.

— Спасибо. За свою девчонку не опасайся. Выручу и ее. Хотя, как я погляжу, она и сама за себя может постоять. Не пойму только, чего ждет. Разве что…

Он недоговорил, пораженный внезапной мыслью. Неужели девушка не уходит из-за Даньки. Вдвоем-то им, конечно, не сбежать.

Хм, хм.

— Ладно, сенеб — радуйся! — попрощался Упуат с шаманом по-египетски.

Однако уйти с миром волчку не дали.

Отлично! Он таки обнаружил пропажу!

Вон резвится себе в речке, как дитя малое.

Муруки Харуками быстро осмотрел близлежащую местность.

Так. Какая-то палатка. Костер. У костра мужчина с собакой. Не иначе пастух. Только кого пасет, не видно. Не мамонта ли?

Лейтенант осклабился.

Сейчас он задаст им жару.

— Банзай! — заорал японец что есть мочи и кинул вертолет вниз.

Сначала снимем пастуха.

Палец нажал на гашетку пулемета. Безжалостные свинцовые градины устремились вперед, к земле.

Тьфу ты, промазал! Только палатку продырявил, и все. Какая-то пелена глаза застит.

Еще одна очередь.

И мощный толчок извне, сбивший машину с курса. Что такое?! Откуда водяной шквал?

Лейтенант развернул свою стальную стрекозу хвостом к палатке.

Здоровущая струя воды ударила прямо в лобовое стекло. Пришлось включать водоотталкиватель.

Когда видимость нормализовалась, Харуками глянул перед собой и невольно ругнулся. Это же надо такое придумать.

Мамонт в роли водомета! Кто надоумил бессловесное животное набрать в хобот воды и пульнуть ею в геликоптер? И с какой силой!

Такую хитроумную скотину, право же, и убивать жалко. А что поделаешь, кто возместит лейтенанту его кровные двадцать тысяч геоларов? Кто станет кормить его будущую семью?

— Банзай! — вновь истошно завопил Муруки и поперхнулся.

— Чего орешь? — спросило нечто, похожее на большого черного волка и парящее вровень с кабиной его вертолета.

Японец тонко и пронзительно завизжал.

— Ворон распугаешь! — осклабился волчара. Из его глаз вырвались два желтых луча. Слились в одно густое облачко, устремившееся прямо в лицо Муруки Харуками…

— Да, землячка, — прищурился на Нефернефрурэ Путеводитель. — Вижу, что без тебя мне никак не обойтись.

Фрося скромно хрюкнула. Рада, мол, стараться.

Глава шестая

КАПИТАН ПРОТИВ МАГОВ

— Старший, я снова прошу позволения лично отправиться в квадрат ХБ-4 для контроля над завершающим этапом операции.

— Извините, Охотник, но чем вызвана ваша чрезмерная активность?

— Исключительно беспокойством за исход дела.

— Да? А мне показалось, что вы вообще неравнодушны к этому району и его коренному населению. Что случилось? Неужели вы стали таким сентиментальным?

— Намекаете на мое участие в эвакуации аборигенов во время глобальной катастрофы?

— Участие? Не скромничайте, не скромничайте. Ведь это вы фактически спасли эвенков от неминуемой гибели. Невзирая на откровенное недовольство наших оппонентов.

— Итак, Старший?..

— Что с вами делать, летите уж. Но не перегибайте палку.

Вопреки тому, как принято описывать подобные ситуации в скверных детективах, ужас вовсе не пронзил капитана при этих словах, и душа его не ушла в пятки, хотя он догадался, с кем довелось столкнуться в этих гиблых местах.

Даже напротив, на мгновение Владилен Авессаломович испытал некое облегчение: по крайней мере, теперь не надо никуда бежать, ни о чем волноваться, и он хотя бы сможет отдохнуть (пусть даже и в плену).

Но уже через минуту жалкий измученный человек был побежден офицером МГОП.

Он придал своему лицу выражение наибольшего отчаяния и слабости (прямо скажем, особых усилий для этого не потребовалось).