Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить Страница 15

— А дальше?

— А дальше он нашел всех этих нехороших ребят и выпил. Все чисто. И долг не надо отдавать.

— Ну в какой-то степени его можно понять. И ее тоже. А знаешь что, Юля?

— Мм?

— На самом деле мы не совсем так познакомились, как Аларих описывал. На самом деле он сначала на меня напал.

— Он — на тебя?!

— Совершенно верно. У меня до сих пор след от укуса на шее виден, просто я его запудриваю. Показать?

— Не надо. Вот смеху-то! Вампир напал на умертвие! Да это жареная новость для пера Сидора Акашкина!

Сидор Акашкин был и есть головная боль всего нашего города. Это скандальный журналист, вынюхивающий разные скабрезные и не очень факты для своей желтой газетенки под названием "Щедровская истина". Сидора не любил никто. Хотя когда-то он был женат. Но жена не выдержала его характера, а также работы, и сбежала. Сидор с тех пор особенно озлился, преимущественно на женщин. Каково ему будет узнать скандальный фактик про нападение на умертвие!

— Нет, Юля, об этом молчок, особенно при Эстрелье. Я не хочу, чтобы она своего бойфренда за презирала: мол, не смог умертвие от человека отличить.

— Да, тут ты права, молчание в нашем случае — золото. Слушай!

— А?

— Теперь я понимаю, почему у тебя еще ни одной личинки не выползло!

— Почему?

— Потому что Аларих тебя укусил. Он наверняка впрыснул тебе свою слюну. А в слюне вампиров содержится экзопсилоцибин — сильнодействующий наркотик. Может, он и прикончил твоих личинок?

— Ну коли так, спасибо Алариху. Но все равно об этом ни слова.

— Само собой. — И Юля отпила перно из бокала.

Музыка кончилась, и парочка наших вампиров вернулась к столику. Дышали они ровно и спокойно, словно вовсе и не им только что пришлось отплясывать на танцполе. Впрочем, ничего удивительного: у вампиров сердце не бьется, кровеносная система не такая, как у людей, все очень замедленно, вплоть до метаболизма.

— Вы прекрасно танцевали, — похвалили мы с Юлей вампирчиков.

А что? Это правда. Танцевали они отлично.

— Может, еще что-нибудь заказать? — спросила Юля.

— Крови, — рыкнул Аларих. — Чистой крови!

— Я позову официанта, — кивнула Юля. — А ты что будешь, Эсси?

— Мне еще бордо. Алик!

— Да? — Аларих посмотрел на подругу налитыми кровью глазами.

— Ты бы отказался от крови. Смешивать вино и кровь — это неблагородно. Да и в голову может ударить…

— Я не пьян! Я трезв как стекло! Так что бокал-другой хорошей свежей крови мне не повредит.

Аларих сказал это слишком громко, да еще с прорвавшимся акцентом. На нас стали оглядываться.

— Тише, Алик, — мягко попросила Эсси, но во взгляде ее сверкнул металл. — Не бузи.

— What is it "ne buzi"?[1] — надменно спросил Аларих.

Мне он все больше и больше не нравился. Тоже еще вампир выискался! Приличные вампиры такими не бывают!

Впрочем, я повторяюсь.

Официант принес кровь в большом бокале, и Аларих успокоился. Он прихлебывал кровь с видом заправского гурмана и рассматривал зал.

И тут черт принес цыган.

Они появились всем табором из-за сцены, как сущее божье наказание. Они взгромыхивали бубнами, бряцали монистами, терзали струны лакированных гитар и травили душу своим вечным "ай-нэ-нэ-нэ!".

— Цыгане! — восторженно пискнула Эсси, вмиг поглупев от разноцветья и гипнотической тряски цыганских юбок. — Ай, красота!

Цыгане образовали на сцене полукруг. Их атласно блестящие мужчины начали томно пощипывать струны гитар, а одна из женщин — солистка, видно, — вышла в центр и запела глубоким контральто:

Очи черные, очи красные,Очи жгучие и прекрасные!

Эстрелья впала в транс. Она не мигая смотрела на цыган, и губы ее шевелились, подпевая. Но вот тягучий, как молодой мед, романс кончился, прозвучала и растаяла в воздухе последняя нота, все на миг затихло…

— Эх, жги, жги, жги! — выкрикнул гортанно молодой и красивый цыган с серьгой в ухе.

И понеслась! Все на сцене пришло в неистовое движение — бубны, бусы, шали, юбки. И над всем неслась бешеная неистовая мелодия:

Эх, загу-загу-загулял, загулял паренек да молодой, молодой!В красной рубашоночке, хорошенький такой!Эх, промотал, промотал он свои деньжоночки!Эх, заг-загу-загубил, загубил он свою молодушку,Бедную голубушку, несчастненький такой!

— Не могу больше! — умоляюще пропела Эстрелья и вдруг сорвалась с места.

— Эсси, куда? — кинулась было вдогонку Юля, но молоденькую вампиршу было уже не удержать.

Эстрелья влетела в танцевальный круг цыган и повела плечами. На секунду музыка прервалась, а потом возобновилась с большей неистовостью.

— Эх, жги, красивая! — воскликнул все тот же молодой цыган.

И Эстрелья зажгла. Она танцевала так, что я опасалась за сохранность паркета под ее ногами. Аларих забыл про кровь в бокале и пожирал свою подругу взглядом. Да что там, даже я немного ошалела от танца Эсси.

Она была великолепна! И поэтому, когда танец все-таки кончился, гром аплодисментов был ею вполне заслужен.

Эсси поцеловалась с цыганкой-певицей, вернула ей шелковую шаль и, покачиваясь, подошла к нашему столику. Стоя, свысока поглядела на нас:

— Ну как я?

— Бесподобна, — правдиво сказала Юля. — Садись, выпей. Остынь немного.

Эстрелья нервно рассмеялась и села на услужливо подставленный ей стул. Аларих надолго приник к ее руке.

— И ты думаешь, что такую женщину можно не любить? — шепотом спросила я у Юли.

— О, ты не знаешь всех превратностей любви, — печально вздохнула Юля.

— И знать не хочу, — в тон ей ответила я.

Наши посиделки продолжались. Заказали еще вина, хотя мне думалось, что уж его-то выпито предостаточно. Эстрелья ворковала с Аларихом, Юля с видом пожилой, тертой жизнью матроны взирала на эту молодую поросль, а я доедала кремний.

И тут к нам подошел метрдотель. В руках у него был огромный букет ненюфаров.

— Это вам, госпожа, — протянул он букет Эстрелье. — От господина вон за тем столиком.

Эстрелья, еще больше похорошев, приняла букет и посмотрела в сторону пославшего. Тот встал, поклонился и приложил руку к сердцу. Красотка хихикнула и послала ему воздушный поцелуй.

— Какой он милый, — протянула она.

— Кто? — пьяно возмутился Аларих. — Вот этот хлыщ?!

Аларих, покачиваясь, встал и смерил предполагаемого соперника совсем не милостивым взглядом.

— Как вы смеете посылать букеты моей девушке? — громко, на весь зал, спросил он.

Все притихли. В воздухе запахло сероводородом крупной ссоры.

— С кем имею честь? — Задав вопрос, господин, пославший ненюфары, медленно вышел из-за столика и направился к нам.

Аларих тоже вышел, отшвырнув стул.

— Меня зовут Аларих, — холодно отрекомендовался он. — Могу я узнать ваше имя?

— Владислав Тропилин.

Господин Тропилин был немолод и по сравнению с Аларихом по всем пунктам выигрывал. Внешность у него была самая благородная, и мне он чем-то напомнил Шона Коннери в фильме "Первый рыцарь".

— Вы не смеете посылать цветы моей девушке, — яростно заявил Аларих.

— Отчего же? — насмешливо блеснул глазами господин Тропилин.

— Оттого, что это неприлично, — прошипел молодой вампир.

— Не вижу ничего неприличного. — Тропилин явно насмехался над красавчиком Аларихом. — Но ежели вы в этом убеждены, я готов дать вам сатисфакцию, мальчишка.

— Что-о-о? — завелся Аларих.

— Дуэль, — легко уронил это мрачное слово Тропилин.

В зал вошел директор ресторана, видимо вызванный кем-то из официантов.

— Господа, господа! Покорнейше прошу в ресторане никаких дуэлей не затевать. Это нейтральная территория, на сей счет и установление мэра имеется.

— Хорошо, — кивнул господин Тропилин. — Вы, сударь, можете первым выбрать место, время и оружие дуэли.

— Да вы с ума сошли! — воскликнула Эстрелья. — Аларих, успокойся, верну я эти цветы.

— Ну нет, — зарычал вампир, — оскорбление нанесено.

— Красотища! — прошептала мне Юля возбужденно. — Обожаю такие ситуевины! Аларих, скажи, что местом ты выбираешь Водопьяновский парк, главную поляну, время — полночь с сегодня на завтра, а оружие — рапиры. Рапиры я достану.

— Хорошо, — кивнул Аларих и перечислил все, сказанное Юлией, господину Тропилину. Тот кивнул и, усмехнувшись, вернулся за свой столик.

Будто ничего и не было, никакого скандала. Директор ушел, официанты за сновали по ресторану, а цыгане затянули:

Что печалишься, моя любушка?Поцелуй меня, моя душечка!

Словом, бред какой-то. Меня трясло от возбуждения. При мне еще никто никого не вызывал на дуэль.