Сергей Синякин - Реинкарнатор Страница 15

Бармен с сомнением вздохнул и с наигранным обожанием глянул на собеседника.

— Родной вы наш, — нежно сказал он. — Вы заходите, заходите, не стесняйтесь. Ей-ей, здесь вам будет все, что только пожелаете. Воблу для вас держать буду! Еще пивка?

Борис Романович с сомнением оглядел кружку и отрицательно покачал головой.

— Пожалуй, довольно, — решил он. — Кружечка — это для удовольствия, все остальное лишь ненужная нагрузка на организм.

Бармен проводил Даосова до выхода. Следуя за посетителем, он так немыслимо гнул спину в пояснице и так умильно улыбался, что всякий хорошо знающий Фому Гордеевича, без сомнения, решил бы, что посетитель является не меньше чем обэхээсником или — бери выше — представителем госторгинспекции. И ошибся бы. Даже к городской прокуратуре бородатый и кареглазый Даосов не имел никакого отношения.

— Без стеснения, — бормотал Фома Гордеич, — ежели нужда какая или жажда замучит, милости просим, всегда готовы посильную услугу оказать. Не пропадет за нами, хе-хе, Господом нашим Вседержителем клянусь! Не сомневайтесь, дорогой мой человек, Фома Гордеич умеет быть благодарным!

Он бы и ручку посетителю с удовольствием поцеловал, если бы ему позволили, да что там целовать, ноги мыть готов был Фома Гордеич непонятному посетителю своему и воду с-под них пить, только гость внимания на него уже не обращал, поднялся по ступеням из подвала, посторонился, пропуская компанию молодых и излишне веселых людей, и пошел по тротуару в своем синем джинсовом костюмчике.

Уверенно пошел, хозяином судьбы своей. Бармен тоскливо посмотрел ему вслед.

— Фокстерьером… — неопределенно сказал он и сморщил пухлое личико, словно плюнуть хотел вослед недавнему собеседнику. Но не плюнул, потому что из подвала разгоряченный молодой голос позвал:

— Гордеич! Ты нас обслуживать будешь или нам самим себя обслужить?

— Иду, мальчики! Иду, милые! — нараспев запричитал бармен и устремился на свое рабочее место.

Он так торопился, что уже не видел, как из ближайшего переулка выполз старый потрепанный «москвич» зеленого двета и, оставляя за собой клубы сизого дыма, устремился вслед за Даосовым. Боковое стекло автомашины опустилось, м в проеме показался вороненый автоматный ствол. Очередь была щедрой — на полрожка — и вместе с тем неточной. Пули высекли искры прямо у ног Даосова. Вслед за выстрелами автомобиль натужно взревел мотором и устремился по улице. В заднем стекле гримасничала и кривлялась жуткая харя, в которой не сразу можно было узнать крокодила Гену, потому что длинный зеленый нос крокодила для удобства был наполовину обрезан. За рулем, разумеется, сидел Чебурашка. Маски были магазинные и явно отечественного производства.

Даосов, обреченно застывший на тротуаре, медленно приходил в себя. Да, похоже было, что за него взялись крепко и основательно. Он наклонился и поднял с земли еще теплую сплющенную пулю. Семь, шестьдесят две… Ай-ай-ай, как нехорошо… Ясно было теперь, что Ангел ему ночью снился по собственной инициативе, будь на то воля верхнего руководства, ахнули бы с безоблачного неба молнией и все дела.

Задумчиво подбрасывая сплющенную пулю на ладони. Даосов неторопливо шел по улице. У фонтана Борис Романович остановился и долго смотрел на чугунного мальчика с большой рыбиной в руках. Из пасти рыбины в высоту били красивые водяные струи, которые, достигнув предельной высоты, рассыпались каскадами радужно подсвеченных солнцем капелек. Даосов наклонился и ловко запустил пулей по поверхности воды. Пуля запрыгала, оставляя на воде маленькие блинчики.

Ясно было и ежу, что подобные покушения и нижние устраивать не стали бы, они тоже эстрадных миниатюр не любят и к покушениям готовятся куда более солидно. А в случившейся стрельбе было что-то театральное, вахтанговское: как глаза ни закрывай, все равно трудно поверить.

Весь путь до работы Даосов провел в печальных раздумьях, но ни к какому определенному выводу так и не пришел. Но что ни говори, а бытие все-таки действительно определяет сознание. В вестибюле навстречу Даосову из кресел поднялись сразу несколько человек.

— Борис Романович, — обиженно протянул представительный мужчина в отличном сером костюме, скрывающем уже наметившуюся полноту. — Мы же на два договаривались!

— Обстоятельства, — неопределенно сказал Даосов. — Сейчас все решим, господа-товарищи, проходите, пожалуйста!

На табличке открываемой им двери скромно значилось:

ТОО «Мистерия жизни» и чуть ниже шрифтом поменьше:

«Борис Романович Даосов, реинкарнатор». За массивным столом сидела его компаньонка Елена Владимировна, длинноногая и фигуристая блондинка лет двадцати. Задорно поблескивая линзами очков, компаньонка листала иллюстрированный журнал. Слава Будде, столпившиеся в дверях посетители не дали ей поприветствовать шефа надлежащим образом.

Однако сразу проникнуться заботами посетителей Даосову не удалось. Едва он сел на свое рабочее место, как зазвонил телефон.

— Вас, — сказала Леночка. — Уже второй раз звонят! Борис Романович взял трубку и услышал взволнованное шумное дыхание.

— Даосов? — поинтересовался собеседник и, не дожидаясь ответа, взахлеб зачастил: — Ты понял, братила, кто тебе звонит? Я это, Боря, я! Ну как тебе понравилось? Не хуже, чем в столице, а? А ведь могли и не промахнуться, Романыч, ведь с пяти метров стреляли! Лежал бы ты сейчас холодный и торжественный, а над тобой царицынские менты семечки щелкали. Ладно, Боб, считай, что это последнее китайское предупреждение! Бородуля зла не помнит! Бородуля добрый! Лишь бы к Бородуле хорошо относились. Сечешь?

— Секу, — хмыкнул Даосов.

— Вот и славно, — сказал собеседник. — Раскинь мозгами, Романыч, не мальчик ведь уже, а? Должен понимать, что лучше мозгой раскидывать в кабинете, чем на асфальте родимого города. — Бородуля громко порадовался своей незатейливой шутке и, постепенно обретая покровительственный тон, продолжил: — Да шутю я, карнач, шутю. В авторитете ты, Боб, как наш всенародно избранный! Народ тебя любит! Ты только загнись, такие похороны устроим — президент завидовать станет. Ты меня слышишь, Даосов? Чо молчишь, братила?

Бородуля… Борис Романович почувствовал облегчение и одновременно с этим разочарование. Надоел ему этот районного пошиба мафиози хуже горькой редьки. Все приставал он к городскому реинкарнатору, чтобы тот ему справку выдал, подтверждающую, что душа бывшего лидера преступной группировки, а ныне покойного Сени Абрамчика в него, Бородулю, вселилась. А потому, мол, только он, Бородуля, будучи духовным наследником авторитета, может единственно достойно исполнять роль преступного пахана. Вот уже третий день он преследовал Даосова. Пугал всячески. Казалось бы, чего проще — шлепни печать ИЧП на уже подготовленную Бородулей справку да распишись. Но Борис Романович врать не умел и не хотел. Да и опять же с чистилищными ругаться не хотелось. Как он мог дать такую справку, если душа Сени Абрамчика в действительности пребывала сейчас в Чистилище? Ну не перехватили ее кладбищенские подушники! Нет, заказ от братвы был. Однако все думали, что Сеню, как порядочного, на Центральном кладбище с отпеванием и обязательными клятвами хоронить будут, а родственники его тайком на Краснооктябрьском погосте зарыли. Если говорить честно, никто душу Сени Абрамчика не стремился оставить на этой Земле. Мало ли что братве хочется! Тем более что душа у Сени оказалась такая черная, что ее, говорят, всем персоналом Чистилища всеми известными препаратами уже неделю отбеливали, но даже пятнышка светлого обнаружить не смогли.

Даосов положил трубку и жестом показал Елене Владимировне, что брать трубку не стоит. Почти сразу же телефон зазвонил вновь и звонил, не переставая, все две установленных ГТС минуты, потом замолчал, вновь взорвался трелью тревожных звонков, и только на третий раз звонивший понял, что хозяин телефона трубку не возьмет.

— Борис Романович, — сказала Леночка. — А к нам мент вчера приходил. По борьбе с экономическими преступлениями.

— Он сказал, что ему нужно было? — спросил Даосов, не испытывая, впрочем, особого испуга. Нарушений в своей деятельности он не видел, а документы ТОО были в полном порядке.

— Ничего не сказал. Посидел немного, потом ему на пейджер сообщение скинули, и он ушел.

— Старый или молодой? — поинтересовался Даосов.

— Молодой, — сказала Леночка, подумала немного и нахально добавила: — Симпатичный… Он тут данные свои вставил. — Леночка взяла со стола визитную карточку и с выражением прочитала: — Глазков Игорь Дмитриевич, страрший оперуполномоченный.

— Бог с ним, — сказал Даосов. — Понадобимся — сам придет!

Он оглядел присутствующих.

— Ты, Иван Дмитриевич, погоди, — сказал он. — У нас с тобой разговор долгий будет. Давай я пока с остальными разберусь. Кто здесь у нас с завода «Аврора»? Справки на родственников привезли?